На чтение: ≈ 37 мин.В рамках проекта «Диалоги с мэрией» министр образования Москвы Исаак КАЛИНА встретился с участниками сайта «Активный гражданин», выступил с лекцией о модернизации столичного образования и ответил на вопросы.
Продолжение. Начало в «УГ-М» №2осковские школы финансируют строго по формулам, я бы даже так это финансирование и называл формульным финансированием, потому что и субсидия на стандарт, и субсидия на содержание имущества, и субсидия на реализацию программ дополнительного образования и на текущий ремонт, даже должностной оклад директора – все это определяют по строгим формулам, в которых главный параметр – количество учеников. В этих формулах нет старого параметра «как решит начальник»: ни Калина, ни какой-то заместитель Калины, никакое финансовое управление не могут субъективно решить, что школа получит в виде финансирования. Все определяют по единым формулам, которые равны для всех. Мне один знакомый заметил: «Если при введении объективных, справедливых и логичных правил тебе стало жить хуже, значит, до этого ты жил не по совести! Если тебе стало жить лучше, значит, все у тебя было нормально». Понятно, что были разные реакции на введение формульного финансирования: тем, у кого был грех гордыни, стало обидно, что других финансируют так же, как их, но зато это как-то подтянуло этих других и как-то в общем ликвидировало у них грех уныния. Сегодня финансирование в Москве в самом деле напоминает точечно-капельный полив: финансы поступают туда, где-то что-то полезное должно расти. Самое главное, что не пробивается чертополох, он, к счастью, постепенно засыхает. Правда, все сухие растения очень колючие, скрипучие, от этого никуда не денешься. Самое главное, что при изменении основания для финансирования в одночасье, вдруг (именно вдруг!) появилась заинтересованность школы в учениках. Я очень серьезно готовился к апрелю 2012 года, потому что все предыдущие годы, сколько в Москве жил, всегда видел, как первого апреля начинали жечь какие-то костры возле школ, возникали дежурства родителей, люди что-то записывали на ладошках, ночевали в машинах. И вдруг первого апреля 2012 года куда-то все эти костры исчезли. Да, была введена электронная запись в первый класс, она очень помогла тому, чтоб исчезли костры (но должен сказать, что в Санкт-Петербурге тоже была введена электронная запись, но костры в прошлом году там все же горели). Помогла, конечно, не только электронная запись, но и то, что большинству школ стало важно, чтобы ученик пришел к ним. Все это в одночасье и уничтожило костры. Самое интересное, что в первый день записи 15 декабря 2015 года из предполагаемых 100 тысяч будущих первоклассников в школы записались 62 тысячи, из них 45 тысяч переходят в свои же школы просто переводом из их дошкольных отделений и не испытывают никаких проблем при приеме. Поэтому можно сказать, что финансовое благополучие школы определяет количество детей, которые пришли в эту школу. Можно действительно сказать, что если детям в школе хорошо, для коллектива это очень прибыльно. Если раньше, что греха таить, система старалась иметь очень много штатов, потому что деньги выделяли на штатное расписание школ, то теперь, когда деньги системы выделяют на учеников, важно иметь именно много учеников, а штаты стали уже не очень важны. За последние пять лет произошло очень серьезное изменение структуры работников в системе образования. Доля педагогов, которые работают с детьми (как говорят, у станка, с живыми детьми), – учителей, воспитателей в дошкольных отделениях, мастеров производственного обучения, преподавателей спецдисциплин колледжей – сегодня достаточно серьезно выросла, хотя, уверен, это не предел. (Я, наверное, о многих вещах говорю как о свершившихся для меня, потому что твердо знаю: если этого нет сегодня, то это обязательно будет завтра.) Поэтому изменения будут продолжаться в пользу педагогов, будет дальнейшее сокращение внутришкольных чиновников. Соответственно, если в 2011 году мы еле-еле добивались, чтобы школы по зарплате управленческого аппарата укладывались в 15,1% от Фонда оплаты труда, то сейчас в среднем по городу управленческий аппарат школ обходится в 6 с небольшим процентов. Наверное, важно, что появилась возможность сокращать количество «надсмотрщиков над школой». Когда я вспоминаю, сколько в системе было инспекторов, централизованных бухгалтерий, то, по-моему, их иногда было больше, чем учителей. В Департаменте образования было 450 работников, сегодня их осталось 110, и ничего, знаете, система и не заметила этой потери. Вот если бы учителей или воспитателей дошкольных отделений стало меньше, то это система бы точно заметила. А вот то, что чиновников и квазичиновников стало меньше, система, слава богу, не заметила. Когда выровняли финансирование, тогда появилась возможность сказать школам: «Давайте теперь посмотрим и сравним результаты!» С 2011 года в Москве формируют рейтинг школ по их вкладу в массовое образование московских школьников. Наверное, мы предугадали федеральный вектор развития: когда в 2013 году появился рейтинг лучших школ России, он был очень похож на рейтинг московских школ, поэтому школы Москвы сразу заняли в нем достойное место (в 2013 году их было 83, в 2015 году – 139, на втором месте после Москвы регион, у которого в этом рейтинге 20 школ). Что учитывает московский рейтинг? Это очень важная вещь. Он, конечно, учитывает учебные результаты. Тут секретов нет – это Всероссийская олимпиада, московская олимпиада школьников, экзамены в 9-м классе, экзамены в 11-м классе, независимые диагностики в 4-м и 7-м классах. Рейтинг учитывает результаты работы дошкольных групп, но боже нас упаси проводить ЕГЭ на выходе из детского сада (слава богу, никто до этого не додумался). Мы изобрели другой показатель – какое количество родителей хотят, чтобы их ребенок продолжал учиться в той же школе, в дошкольную группу которой он ходил. Если хорошее дошкольное отделение, если у него есть контакт с начальной школой, то кто же станет бегать по городу и искать другую? Он пойдет в свою. А вот если, простите, дошкольное отделение не такое, как хочется родителям, и начальная школа, что называется, ноль внимания на дошкольные группы и никакого контакта нет, то родители тогда пойдут искать лучшую школу. Поэтому этот показатель для нас тоже очень важен, мы его ввели уже три года назад, и он постоянно растет, потому что из 62 тысяч детей, которые сегодня зарегистрировались в первые классы, как я уже сказал, 45 тысяч идут простым переводом из дошкольных отделений своих школ.В 2014 году мы ввели показатель по профилактике правонарушений. Это очень серьезный показатель, и я рад, что у нас в самом деле по городу за это время почти в два раза снизилось количество правонарушений среди несовершеннолетних, а это дорогого стоит. Могу сказать, что я к этому отношусь даже с большим трепетом, чем к результатам олимпиад, которые у нас очень выросли. То, что снижается количество правонарушений, это значит, что мы сохраняем тысячи ребят, сохраняем их судьбу, возможность быть достойными гражданами, достойными москвичами. В прошлом году мы ввели показатель, который раньше не понимали, как учитывать, – это результативная работа с детьми-инвалидами. Почему я говорю «результативная»? Да, можно взять к себе в школу ребенка-инвалида, можно создать ему условия, но не очень думать о том, с какими результатами он выйдет из школы. А ведь для этих детей их учебная подготовка – главный ресурс. Давайте скажем откровенно: какой-то здоровый парень может зарабатывать себе на жизнь футболом, еще чем-то, а для инвалида его интеллектуальное развитие – один из главных жизненных ресурсов. Поэтому мы очень рады, что у нас растет количество детей-инвалидов, которые очень хорошо сдают ЕГЭ, что у нас появились среди детей-инвалидов победители Всероссийской олимпиады. Я думаю, что все это начало, уверен, что у ребят-инвалидов огромный потенциал, который нужно развивать, резервы города в этом смысле тоже огромные.Конечно, мы проводим различные мероприятия, которые учитывают уникальный ресурс исторических и культурных ценностей Москвы, которые надо изучать. Сегодня мы говорим об открытости Департамента образования. В первый год моей работы в Москве я проводил закрытые совещания. А как было проводить открытые, когда на всех совещаниях надо было разбирать, кому деньги дали, кому не дали, кому недодали, кого обидели, кого наградили деньгами. В открытую это было делать невозможно. Но, слава богу, после 22 марта 2011 года такая нужда в закрытости пропала, я никому не могу ничего добавить, ни у кого ничего не могу отобрать – работают формулы. Тогда появилась возможность открыть все наши совещания. На нашем сайте вывешена циклограмма всех совещаний Департамента образования по разным вопросам с разными категориями педагогических работников – с директорами школ, с заместителями директоров, с учителями. Практически все эти совещания транслируют в свободном доступе. Их смотрит огромное количество людей не только по всей Москве, но и по всей России и даже в других странах. Иногда мои друзья из Белоруссии, других государств звонят и говорят: «Мы вчера увидели на селекторе… расскажи, как вы это делаете!» Это, конечно, абсолютно новая вещь в московском образовании, которая была бы невозможна, если бы мы продолжали делить вручную и тихо раздавать ресурсы. Сегодня это все возможно, наверное, поэтому к нам упал интерес прессы – мы стали слишком открыты. В 2010 году тема записи в первый класс была в Топ-Яндекс, в 2011-2012 году она тоже была в Топ-Яндекс, а сейчас с повестки дня ушла и мы по этому поводу стали мало кому интересны.То, что мы распределяем ресурсы по формулам, то, что получили возможность открыть все свои совещания, дало нам возможность привлечь общественность к управлению. Нам нечего скрывать, поэтому мы спокойно можем работать с обществом, у нас при департаменте есть общественный совет, экспертно-консультативный совет родительской общественности, которые очень серьезны и требовательны к нам, но в то же время они и наши помощники. Мы очень надеемся, что аналогичная система будет создана внутри каждой школы. То, что сегодня начинают (тут я, к сожалению, пока пессимист) работать управляющие советы, думаю, даст очень серьезный ресурс, который поможет школам добиться многих результатов. Сокращая управленческий аппарат и департамент, мы сократили окружные управления образования, но должен сказать, что великих рыданий по этому поводу у директоров не было, директора объединились в так называемые межрайонные советы (их в Москве сегодня 37), это достаточно серьезное общественно-профессиональное управление равных – советы каждый год избирают новых председателей. Теперь межрайонные советы достаточно влиятельные структуры в районах и округах, по крайней мере, те межрайонные фестивали «Наши общие возможности – наши общие результаты», которые они проводят по очереди по субботам (каждая суббота – два фестиваля в двух разных межрайонах), привлекают тысячи людей в своих округах. Да и каждая школа сегодня серьезная и влиятельная организация, потому что школы нынче солидные, значительные, имеющие хорошие бюджеты в 500-700 миллионов рублей. То есть это бюджет крупного предприятия, а директор школы как директор крупного московского предприятия. Но суть даже не в этом, суть в том, что такая большая школа, имея в своем составе уже не одного учителя физики и учителя химии, как маленькая школа, а кафедру учителей физики, кафедру учителей химии, всегда имеет очень хорошего специалиста по любому предмету. Поэтому сегодня в школах Москвы развивается профильное образование. В маленькой школе классы на профили делят очень просто: ребят, которые хорошо решают задачи, обычно отправляют в физико-математический профиль, тех, кто не решает задачи, – в гуманитарный класс. Сейчас у школ в самом деле есть возможность создать и литературный, и медицинский, и инженерный, и математический, и химический, и биологический, и кадетский, и спортивный классы, потому что, во-первых, в большой школе в параллели есть много классов и можно сделать любой профильный класс, а во-вторых, в педагогическом коллективе есть талантливые учителя по любому предмету. Поэтому сегодня в любой московской школе практически меньше трех профилей уже не найти. Понятно, что в большой школе сейчас есть очень важная задача, которую решают очень медленно и постепенно, ведь школа инерционна и в этом есть свои плюсы. Нынче в школах идет интеграция всех ресурсов, легче всего интегрируют финансово-экономические ресурсы, материально-технические ресурсы, сложнее – информационно-методические, очень сложно – кадровые. Все люди живые, помнят, что вчера я работал в школе №1, а ты – в школе №2, мы соревновались, а теперь объединились. Но и это школы постепенно преодолевают, кадровый состав интегрируется, потому что теперь у всех есть одна общая цель – высокие результаты своих учеников. Я не скажу, что объединение школ всегда и везде происходило без какого-то сопротивления. При этом никогда объединение школ не было ни нашей целью, ни нашей задачей. Просто после того, как финансирование стало идти за учеником, а не за штатным расписанием, люди быстро сообразили, что незачем держать в штатах двух соседних школ двух директоров, двух завхозов, нужно объединиться. А зачем еще нужно было объединяться? Две соседние школы, как правило, были такими: одна сильная, другая – слабая. Появился рейтинг, и стало ясно: одна школа в нем на сотом месте, а вторая – на восьмисотом. Родители потянулись в сотую, а восьмисотая, по сути дела, оставалась без контингента. Тогда две школы принимали решение: давайте объединимся под номером той школы, что сотая в рейтинге, и народ к нам пойдет. При этом в самом деле директорам новых комплексов приходилось избавляться от каких-то не очень эффективных администраторов, от неквалифицированных учителей, все это, естественно, вызывало большое напряжение, но уже год как мы завершили какое-либо юридическое объединение в Москве. Сегодня, правда, у меня скандалы по другому поводу: некоторые коллективы, что называется, проснулись и говорят, что хотят присоединиться куда-то, а мы отвечаем: не мешайте людям работать, но, естественно, помогаем таким школам, которые отстают. В создании конкуренции на уровне старшей школы очень здорово помогло решение Правительства Москвы о создании в составе ведущих московских университетов сначала профильных 10-11-х, а затем и 9-х классов. Их финансирует Правительство Москвы, но работают они на базе федеральных университетов. Это совершенно не значит, что ученик потом обязательно должен поступить в этот университет, просто надо сказать, что в этих университетах и предвузовская подготовка достаточно серьезная, поэтому эти ребята, окончив такой предуниверсарий, могут конкурировать при поступлении на бюджетные места в любой вуз Москвы. Но профильные классы не только в университетах, в московских школах также расширяются профили. Самые модные в этом сезоне, конечно, кадетские классы, которые открыты в 70 школах – в прошлом году это были седьмые классы. В этом году – седьмые и восьмые, их уже 144. Кадетские классы завязаны на силовые вузы и силовые ведомства, у каждого кадетского класса есть свои шефы-силовики. В этом учебном году открыты больше 50 инженерных и 50 медицинских классов, причем это не просто название. Суть в том, что, например, медицинский класс открывают в школе, если у нее есть серьезное взаимодействие с медицинским вузом (у нас это в основном 1-й медуниверситет имени Сеченова) и обязательно с московской медицинской клиникой. То есть ребята всерьез погружаются в атмосферу вуза, в атмосферу профессии. Точно так же все происходит и с инженерными классами – там, естественно, есть связи с инженерным вузом и высокотехнологичным производством. Надо сказать, что в Москве все это легко делать, просто надо поднять голову и выйти за ограду своей школы. В Москве есть такой ресурс для того, чтобы получать образование! Никакая, даже самая хорошая, школа в другом городе по возможностям развития ученика не может сравниться со школой нашей столицы, где есть уникальнейшие ресурсы. Поэтому, наверное, большинство московских школ перешли на пятидневную учебную неделю, освободили субботу, появились так называемые университетские субботы, профессиональная среда, суббота активиста, сегодня очень много предприятий, университетов, которые хотят показать себя ребятам, помочь им сориентироваться в жизни, там занятия в самом деле уникально интересны, я не думаю, что кто-то пожалел, что в субботу он не в школе. Но все равно он продолжает учиться, получает образование, развивается благодаря уникальным ресурсам Москвы. Поэтому сравнивать возможности дополнительного образования Москвы с любым другим городом, откровенно говоря, нечестно, у нас только федеральных вузов 108, они всегда готовы принять к себе наших ребят, я уже не говорю обо всех московских вузах.Когда мы говорим про дополнительное образование, то это не значит, что очерчиваем строгие рамки. Я попросил одного директора школы проанализировать, где его ученики получают дополнительное образование. Он выдал мне список на четырех листах, потому что там оказалась сама эта школа, соседняя школа, несколько дворцов творчества, соседний Дом культуры, который не имеет совершенно никакого отношения к системе образования, но сотрудничает с ней, спортивная школа (причем тут не только городские спортшколы, но и школы спортивных обществ – ЦСКА, «Динамо», «Спартак»), художественная школа, музыкальная школа. Конечно, наши результаты могут быть и, я уверен, будут еще выше, но мне говорят: «Исаак Иосифович, темпы очень высокие, можно чуть-чуть помедленнее!» Но если мы посмотрим на количество победителей олимпиад в последние годы, то увидим, что не только в исключительных школах можно развивать свои таланты, если они у тебя есть. В 2010 году были 74 школы, которые растили победителей и призеров Всероссийской олимпиады, сегодня они так и продолжают их растить. Но к ним сегодня прибавились больше ста новых школ, причем так как в Москве школ стало намного меньше, то получается, что почти третья часть школ – это школы, в которых выращены победители и призеры Всероссийской олимпиады. Практически каждая школа Москвы сегодня в состоянии вырастить победителя и призера городской олимпиады, и это уже не проблема.Несмотря на то что правила проведения ЕГЭ в 2014 и 2015 годах, к счастью, стали жестче, чем были до этого, по всей стране, а не только в Москве, результаты московских школьников по количеству полученных баллов растут во всех весовых категориях: и тех ребят, что по трем предметам набирают 250 баллов, и тех ребят, что набирают 220 баллов, и тех ребят, что набирают 190 баллов. Но мы теперь смотрим, что называется, глубже: не должно в Москве быть школьника, которому не обеспечен приличный результат на ЕГЭ – в районе 150-160 баллов. Поэтому мы ввели в рейтинг показатель 160 баллов, и я думаю, что он станет достаточно важным целевым показателем для московских школ, чтобы не было так – половину мы готовим на 190 баллов, а второй половине говорим: как хотите, так и учитесь. Нет, нам нужно, чтобы каждый московский школьник имел приличный результат. Создание больших школ, в которых можно выбрать любой профиль, подтолкнуло людей к тому, что они стали спокойно относиться к тому, что ребенок идет в школу по микрорайону, потому что возить маленького ребенка по Москве очень неправильно по отношению к нему. Для нас, взрослых, езда по Москве не самое легкое занятие. Поэтому я рад, что 77 процентов первоклассников в прошлом году пошли в школу рядом с домом, в котором живут (когда мы начинали, было 35-37 процентов). Можно говорить о некой эволюции московской школы – школы, ответственной за свою свободу. Я понимаю, что немного опережаю время, когда говорю об этом, как о свершившемся факте, но кто-то произнес хорошую фразу: «Важно не то, где мы находимся, важно, куда мы движемся!». Самое главное, что даже если мы пока еще, может быть, и не пришли к школе, ответственной за свою свободу, мы точно в этом направлении движемся, причем массово, и это большинство школ Москвы. Теперь у нас впереди, я считаю, очень серьезный новый этап – этап публичной ответственности школы и ее директора перед Москвой и ее жителями за результат своей работы. Сейчас мы ведем серьезный курс с директорами школ, который называется «Эффективный руководитель». Один из элементов этого курса – помощь директору школы, чтобы он научился управлять публичной информацией о своей школе, то есть уметь правильно и на сайтах, и в СМИ, и в публичных выступлениях рассказывать о своей школе. У нас есть очень интересный показатель, который нас заставил внимательнее посмотреть в эту сторону. По результатам социологического опроса, который мэрия Москвы проводит два раза в год, опрошенные делятся на две группы: людей, которые оценивают школу и детский сад по тому, как их дети посещают эти образовательные организации, и людей, дети которых эти организации не посещают. Удивительный факт: те люди, чьи дети в школе и детском саду (я думал, у них обязательно есть какие-то обиды, есть то, что не нравится), оценивают школы намного лучше, чем те, у кого детей в школе нет. Это говорит о том, что мы просто очень плохо работаем с обществом, что общество мало что о школе знает, поэтому очень серьезная наша задача – сделать так, чтобы о школе знало общество, не только люди, которые уже приводят ребенка в школу или детский сад, но и те люди, которым завтра только предстоит вести его туда, которые пока не имеют детей, но собрались жениться, рожать детей, поэтому нам, возможно, надо идти и в студенческую аудиторию, рассказывать, показывать московские школы. Это очень важная задача для московских директоров школ, думаю, большинство московских директоров способны ее выполнить. У нас очень серьезная система аттестации, ротации директоров школ. Работа директора – хорошо оплачиваемая работа, но очень ответственная. Причем тут ответственность не только за школу, но и за себя самого, потому что, к сожалению, неудачи на этой работе быстро заканчиваются сменой директора школы, если мы видим, что помочь ему нельзя, что единственная помощь – это освобождение от должности. У нас сегодня сформирован огромный резерв людей, прошедших аттестацию на должность директора, – более 500 человек, это люди, которые готовы, согласны стать директорами московских школ. Не хочу скрывать, что для нас серьезная задача – повышение профессионализма учителей. Наверное, только курсами повышения квалификации мы не обойдемся, наверное, потребуется определенная ротация кадров, это не секрет. Мы рады, что у нас сегодня практически нет вакансий в школах, но это не значит, что молодые хорошие выпускники педагогических вузов нам не нужны, они нам всегда нужны, и работа для них найдется. Я пытаюсь иногда со стороны посмотреть на систему образования. Это для меня сложно, потому что я ее очень люблю, а объективно оценивать то, что любишь, в этой жизни всегда сложно. Может быть, поэтому так часто люди ссорятся, что им трудно объективно друг друга оценить. Трудно оценить то, что любишь, но тем не менее, когда нужно оценить систему, помогают цифры. Я сравниваю все цифры 2015 года и все цифры 2010 года. Если оставить эмоции, проанализировать только основные показатели, можно убедиться: абсолютно все они демонстрируют позитивную динамику. При этом я никогда не забываю, что в процессе преобразований многие бывшие административные работники остались не у дел, потеряли свою исключительность некоторые учителя, да и родители некоторых школ, где были трения. Поэтому, конечно, какая-то обида у людей есть, это понятно – были исключительными и вдруг стали неисключительными. Но, думаю, наш общий интерес – интерес города, повышение его конкурентоспособности, должен все-таки превалировать над личными обидами, над какими-то личными противостояниями. Хотя правильно сказано: если при введении справедливых логичных правил вы пострадали, то, вероятно, до этого вы жили не совсем справедливо и нелогично. Поэтому я думаю, что те инструменты, что были введены, динамика результатов, которая есть, позволяют нам надеяться, что все инструменты были выбраны точно. Но это вовсе не значит, что мы должны застыть и ничего не менять. Пять лет – срок большой, я думаю, что сегодня мы в преддверии этапа, когда очень серьезно должны взяться за содержание образования, за качество учительского корпуса, а значит, качество знаний наших ребят. Впереди очень серьезная тема – естественно-научное образование. К сожалению, Москва долгие годы была ориентирована в основном на экономические и юридические специальности, с физикой и химией дела были не очень хороши. Могу сказать, что ребят, сдавших на 65 баллов ЕГЭ по физике, в городе всего 3000, и это очень мало, а инженерные вузы в Москве принимают огромное количество студентов. Ребят, успешно сдавших химию на 65 баллов, и того меньше – 2500. Поэтому наша задача – повышение в первую очередь качества естественно-научного образования, ориентированного на высокие технологии. Такое образование нужно всем, потому что какой бы продукт мы ни взяли в руки, понятно, что это продукт высоких технологий, а значит, он метапредметен. Нет сегодня конкурентного высокотехнологичного продукта, который бы создали, например, одни физики. Сегодня в самом деле жизнь становится очень межпредметной, полидисциплинарной. Трудно сказать: если я хочу стать журналистом, то мне ничего, кроме русского языка и литературы, учить не нужно. Неправда это, ведь писать придется обо всем, для того чтобы писать, надо понимать. Точно так же это касается медицины, в московскую медицину нынче пришли новые технологии, человек, который когда-то махнул на физику, наверное, будет очень отстающим от своих коллег. Любая сфера деятельности сегодня очень и очень полипредметна, наверное, поэтому нам так важно, чтобы в наших школах учились разные ребята. Вот почему я говорю о профильных классах в одной школе? Да, программы разные, дети учатся по-разному, для каждого главное то, что ему интересно, это источник развития людей, а значит, источник развития города. Но все эти разные дети учатся вместе, это значит, что потом, когда войдут во взрослую жизнь, они смогут взаимодействовать. Когда окажутся на предприятии, где нужны специалисты разных профилей, они тоже смогут взаимодействовать, потому что у них было общее детство. По-моему, Евгений Гришковец однажды произнес очень интересную фразу (в 90-е он уезжал жить в Чехию, материально там было все хорошо, но когда он вернулся, его спросили, почему он не смог там жить): «У меня с ними не было общего детства!» Общее детство – великая вещь, причем общее детство людей, разных по интересам, по способностям. Я думаю, что школа должна максимально работать на то, что объединяет людей, и стараться избегать того, что людей разъединяет. О том, какие вопросы задавали Исааку Калине активные граждане, в следующем номере.
Выбор читателей
Комментарии