Инспектор – должность штучная

Женщина сбивчиво, взволнованно говорила по телефону: “Помогите, ребенка хотят в тюрьму упечь!” При встрече рассказала подробности.

Cынишка-пятиклассник подрался в школе с ровесником, у обоих задир ничего страшного, но с подачи родителей того парня раздули целое дело. Сына поставили на учет, мало того – будет суд, его могут упрятать за решетку, грозится инспектор по охране прав детей. Я ничего не понимала – какая тюрьма в 12 лет?! Оказалось, имеется в виду приемник-распределитель, или по-новому ЦВИН, где дети действительно находятся за решеткой. Мама “преступника”, обезумев от горя, твердила одно: “Нельзя ему туда, не выдержит он!”
– Отстояли мы этого мальчишку, – сказала мне Надежда Павлова, председатель правления карельского Союза защиты детей, при котором работает служба детских адвокатов. И улыбнулась: Судья спросила, подрался бы он снова. Он подумал и подтвердил – да, не стерпел бы обиду. Даже судью рассмешила такая бесхитростность.
Меня в этой истории более всего удивило, что именно инспектор по охране прав детей настаивала на заключении ребенка в казенное учреждение. Таких драчунов у нас через одного, что же – всех упрячем за решетку?
– Непрофессионализм – главная беда инспекторов, – убеждена Надежда Павлова. – Вообще-то они должны работать в семьях, а у нас это чиновники при органах образования. Но скажите: если вам занедужилось, вы ведь пойдете к врачу, а не в горздравотдел, правда? А здесь тоже недуг, только социальный. От инспекторов многое зависит, а у них часто подход такой: “У нас прекрасные детские дома!”
Надежда Георгиевна рассказала, что как-то в Союз защиты детей обратились из больницы по поводу девочки, которую, как подозревали врачи, избивает мать. Поскольку у общественной организации нет полномочий прийти с контролем в семью, обратились в органы опеки. А оттуда дали такой ответ: девочка с тяжелым характером, вот мать иногда и срывается. Подтекст очевиден: с кем не бывает? Этот формализм в решении сложнейшего семейного конфликта привел к тому, что девочка в результате из дома убежала.
В Финляндии подобную работу ведут специально подготовленные социальные работники, дело чиновников – юридически грамотное оформление необходимых документов, что тоже очень важно. В Эстонии еще в 1993 году вопросы защиты детей, опеки и попечительства были выведены из системы образования и перешли в ведение социального обеспечения. В докладе Надежды Павловой “Новая модель организации работы органа опеки и попечительства” дается низкая оценка нынешней организации службы опеки и попечительства над детьми и предлагается иная модель этой службы. Необходимо делегировать ряд полномочий по опеке и попечительству специализированным службам. Например, полномочия могут получить детский дом, интернат, центр помощи семье и детям. Это, как показывает опыт той же Эстонии, поможет координировать работу различных служб, даже находящихся в различных ведомствах.
В Карелии, кроме двух районов, специалисты по охране прав детей – так теперь называются инспектора – работают при органах образования. Главный специалист отдела специального образования и защиты детства Министерства образования и по делам молодежи Карелии Нина Лыскова, в отличие от Надежды Павловой, не считает вопросы, которые решают специалисты по охране прав детей, чисто социальными. Ведь они занимаются, к примеру, и дальнейшим образованием детей. И все же, на взгляд Нины Лысковой, лучше, если бы опекой занимался специальный орган. А сейчас в уставах местного самоуправления даже четко не прописано, как полагается по Семейному кодексу, какие структуры должны заниматься опекой и попечительством. В Карелии лишь немногие главы самоуправления воспользовались этой возможностью.
Мешает делу – об этом говорили и Надежда Павлова, и Нина Лыскова – ведомственная разобщенность. Рабочая группа, возглавляемая депутатом Законодательного собрания РК Галиной Погудаловой, подготовила проект республиканского закона “О минимальных социальных стандартах в работе органов местного самоуправления по организации работы по опеке и попечительству над несовершеннолетними”. Новизна его как раз в том, что предусмотрено коллегиальное решение судьбы ребенка – не только специалистом по охране прав детей, но и представителями органов здравоохранения, внутренних дел, родственниками. Вводится такое понятие – оно есть и в докладе Надежды Павловой, – как план по защите прав ребенка.
Но это дело будущего, хотелось бы надеяться – не далекого. А сейчас одна из проблем – инспекторов (или специалистов) катастрофически не хватает. По закону полагается всего один специалист на пять тысяч детей. В малонаселенной, но обширной по территории Карелии это приводит к тому, что в районах работают один, редко двое специалистов, в Петрозаводске – четверо. Им приходится готовить массу документов по наследству, продаже имущества, они обязаны вести контроль за дальнейшей судьбой ребенка – в детском доме, опекунской семье. А еще участвуют в судах по лишению родительских прав, усыновлению…
Забот много, специалисты по охране прав детей, как правило, “часов не наблюдают”. Все они – женщины, по образованию педагоги. Юристы что-то на этой службе не задерживаются. К сожалению, как говорит Надежда Павлова, из прекрасного учителя может не получиться хорошего социального работника. Идеально оформленные бумаги еще не означают идеально настроенной души. “Пришел я, а она сидит, перстнями своими любуется… Что ей до ребенка?” – с горечью как-то сказал один, может, и не очень путевый отец, но отец же!
Ежегодно Министерство образования проводит учебу специалистов по охране прав детей. Приглашают представителей нотариата, прокуратуры, психологов.
– Какую установку вы даете специалистам по охране прав детей? – спрашиваю Нину Лыскову.
– Конечно, вернуть ребенка в семью. Я за семью биологическую, если есть хоть какая-то зацепка. Ну а если в детский дом приходится определять ребенка, то настраиваем его: “Детский дом – это не навсегда!” Есть результат: за год из детских домов родители забрали 25 детей.
Наталья МЕШКОВА
Петрозаводск