Инна Кабыш: Для меня каждый урок – стихотворение

Инна Александровна Кабыш – известный поэт. Родилась в Москве. По окончании педагогического института преподавала литературу в школе. Автор трех поэтических сборников и многочисленных публикаций в журналах “Дружба народов”, “Знамя”, “Новый мир”, “Юность”… Сегодня, после пятнадцатилетнего перерыва, вернулась в школу.

– Вы почувствовали, что ваши стихи стали профессиональными?
– Нет-нет. Здесь все было иначе, более личностно, что ли. Если говорить об обстоятельствах, в это время меня оставил, бросил любимый человек. То есть я и до того писала разные стихи, дружеские послания. Была такой культурной, начитанной девочкой. Все это могло бы и не стать фактом искусства. Но это сильное потрясение заставило меня вновь схватиться за перо, чтобы спастись… И я стала писать, и писать по-другому. Произошли какие-то качественные сдвиги. И я поняла: то, что я теперь пишу, – это стихи. Я почувствовала себя поэтом.
– Были ли у вас учителя в поэзии? Те, у кого вы что-то перенимали, кого приходилось, может быть, потом преодолевать?
– Когда молодых людей отправляют учиться у классиков прошлого – все это чушь. Учиться можно только у живого современника. Потому что литература – это в некотором смысле ремесло. Какое угодно – святое, волшебное, – но ремесло. И оно имеет свои секреты, которые передаются из рук в руки, из уст в уста. И вот это “учиться у классиков” – своего рода отмазка. Конечно, у меня всегда были любимые поэты, у которых я училась, что называется, “по большому счету”. Когда -то особенно любила Маяковского. Пожалуй, любовь к поэзии и началась с Маяковского. В разные периоды жизни кто-то был ближе, кто-то дальше: Цветаева, Ахматова, Баратынский, Пушкин…
Но если говорить о современниках, то мне очень повезло. Я, во-первых, назову Алексея Дидурова – руководителя литературно-музыкального кабаре “Кардиограмма”. Это человек, который соединяет в себе таланты поэта и педагога. Редкое совпадение. С ним мы общались несколько лет, он действительно многому меня научил. Он познакомил меня с поэтом Юрием Ряшенцевым. В школе с ребенком первые годы работает учитель начальных классов, а потом ему на смену приходит классный руководитель. Так вот, для меня таким вот учителем начальной школы был Алексей Дидуров, а классным руководителем – Юрий Ряшенцев. Я приезжала к нему домой, привозила свои стихи. Он их разбирал, тут же советовал что-то проработать. Я уезжала, работала, через месяц приезжала опять, привозила ему стихи, рассказы, пьесы. Вот в таком режиме шла эта действительно “ремесленная” работа. А потом наступил такой день, когда он сказал мне: “Вы знаете, мне больше вас учить нечему”.
– Относительно вашего творческого метода. Когда читаешь ваши стихи, возникает впечатление, будто бы они, во всяком случае большая их часть, растут, что называется, “из сора”, то есть представляют собой не что иное, как поэтическую переработку конкретных жизненных ситуаций. Что это: модус жизни, форма защиты? К этому вопросу тесно примыкает другой: вы плодовитый поэт?
– Боюсь, что не очень. Хотя я все время ощущаю себя поэтом. Ведь когда не пишешь, это не значит, что ты уже не поэт. Все равно какой-то творческий процесс идет постоянно. Творчество, оно ведь, понимаете, не только стихи. Любое выступление перед людьми: урок, лекция – все это творчество. Публицистические статьи – тоже творчество. По большому счету все это для меня стихи. Для меня каждый урок – это стихотворение. Оно имеет свой ритм, строится по каким-то своим законам. То есть собственно стихи – лишь частное проявление поэзии. Поэзия гораздо шире.
Теперь что касается “сора”. У меня в последней книге есть такое четверостишие:

Не затем же, поэт, тебе дар,
Чтобы смертных других быть
известней,
А затем, чтоб на каждый удар,
Отвечать не ударом, а песней.

Это механизм того, как я “делаю стихи”. Всякий удар, всякая боль, “сор” – это конфликт с жизнью. С помощью стихов я восстанавливаю свои с ней отношения. Я говорю ей: “Жизнь, ты меня , такая, как ты есть, не устраиваешь”. А она мне: “Что ж, я другою быть не могу, может быть, буду и хуже”. Что делать? Единственный выход – творчески переработать то, что меня не устраивает, сделать вчерашнее горе песней. И это будет уже немножечко другое горе, согласитесь. В этом есть уже момент победы над жизнью, ее преодоления.
– Преподавание литературы в школе преследует определенные цели. К примеру, формирование у ребенка хорошего литературного вкуса, приобщение его к русской культуре, наконец, воспитание нравственной личности. Все это важно. И все-таки можете ли вы установить здесь иерархию ценностей?
– Начну с неглавного. Это, скажем так, оснащение ребенка определенными умениями и навыками. Я имею в виду умение анализировать текст, читать текст, назовем это так. Есть много противников анализа текста: как это, разделять на составляющие такое прекрасное целое! Я хочу возразить этим людям: разделять не страшно. Главное – не забыть потом собрать. Так, чтобы в результате получилось какое-то новое качество восприятия. Язык – это тоже живой организм, но и его мы делим, к примеру, на части речи. Литература в школе существует одновременно и как искусство, и как наука. Для постижения, для лучшего понимания литературы как искусства мы должны дать ребенку научный инструментарий.
Более важная задача – воспитать человека русской культуры. Знающего, любящего русскую литературу, гордящегося ею. В конечном итоге строящего себя по ее классическим образцам.
И самое главное – просто воспитание человека. Чтобы человек умел сострадать, научившись плакать над текстом. Я ведь почему работаю в школе? Собственно, можно было бы преподавать литературу и в институте, и я преподавала. Но все-таки у меня есть еще такая иллюзия, что при помощи литературы можно изменить человека к лучшему. И она, эта иллюзия, и привела меня в школу.
– Бытует мысль, идущая от Мандельштама: “Культура – это ворованный воздух”. Согласны ли вы с этим? Если да, то как соотносится эта истина с самой возможностью преподавания литературы в школе?
– С тем, что “культура – это ворованный воздух”, с тем, что ее надо воровать, я абсолютно согласна. Даже в Евангелии сказано, что силою Царствие Небесное берется. Все, что из области Духа, надо брать силой, вырывать из материального мира. А еще Христос учил: будьте, как дети. Что имеется в виду? Есть одно детство, которое дается человеку даром. Натуральное, природное. А второе – духовное – нужно стяжать, выкрасть у этой жизни, которая требует от нас только одного: быть взрослыми. “Будьте, как взрослые, – говорит нам жизнь, – будьте меркантильны, практичны”. Того же она требует и от детей, которым нужно помочь вырвать у жизни собственную “детскость”.
Да, какие-то вещи приходится детям насаждать, “впихивать”. Сейчас распространен “демократичный” подход: ну если ребенок этого читать не хочет, пусть не читает. Он должен иметь право выбора. А ведь мы прекрасно знаем: ребенок всегда пойдет туда, где легче. Из комикса и “Сказки о мертвой царевне…” он всегда выберет комикс. Наша задача – повести его в театр, в музей, посоветовать ему прочитать именно эту книгу. Организовать встречу ребенка с культурой – в конце концов это наша миссия.

Ольга СТАРОСТИНА