Индивидуальный подход. Надо устранять причину, а не работать над следствием

Все проблемные дети проблемны по-своему… В Нижегородском центре психолого-педагогической коррекции «Развитие» это хорошо знают. О том, как специалисты центра работают с особенными детьми, мы беседуем с руководителями «Развития» – логопедом-дефектологом Людмилой МАТИЕВОЙ и психологом-дефектологом Натальей ЧЕВАН.

Комментарий «УГ»Ирена ЙОКУБАУСТЕКАЙТЕ, кандидат психологических наук, доцент кафедры коррекционной педагогики и специальной психологии Нижегородского института развития образования:- По-моему, очень хорошо, что у нас начали появляться негосударственные центры, занимающиеся педагогической коррекцией и оказывающие семье психологические услуги. Разумеется, хорошо в том случае, если там работают высококвалифицированные специалисты, вышедшие из нашей же государственной среды, имеющие прочные знания и большой опыт. Сегодня, к сожалению, государственным коррекционным образовательным учреждениям очень трудно справляться с растущим количеством сложных сочетанных дефектов у детей. Поэтому если у родителей появляется больше возможностей помочь ребенку, не важно, через государственную систему или нет, то от этого все мы лишь выиграем.Что касается взаимодействия нашего института с негосударственными организациями, специализирующимися на оказании психолого-педагогических услуг, то оно возможно при условии, что инициатива будет исходить с их стороны: мы можем по заявке центров проводить экспертизу коррекционных программ, проверку квалификации и аттестацию педагогов, разумеется, на коммерческой основе.

Вера КОСТРОВА, Нижний Новгород

– У нас работают психологи-педагоги, дефектологи и логопеды, – поясняет Людмила Матиева. – Но коррекция не может быть без медицинской помощи, поэтому мы сотрудничаем с врачами: неврологами и психотерапевтами. Эффект коррекции, то есть исправление какого-то нарушения, достигается лишь при комплексном воздействии многих специалистов. Надо сказать, идея комплексного воздействия в отечественной и зарубежной педагогике не нова. Основная трудность его заключается в определении, что первично у ребенка, а что вторично. Ведь мы должны устранять причину, а не работать над следствием. Поэтому первостепенное внимание мы уделяем диагностике. Смотрим, какой перед нами ребенок, какие функции нарушены, какой в целом уровень развития, включая речевое, – и только после этого ставим свое психолого-педагогическое заключение. На его основании разрабатывается индивидуальная коррекционная программа.

– Людмила Анатольевна, доверяете ли вы тем диагнозам, с которыми к вам обращаются родители?

– Мы диагностируем сами. Для нас это важно по двум причинам. Первая: каждый ребенок имеет свою проблему, особенную. Структура дефекта всегда уникальна, ее составляющие могут быть в совершенно разном наборе. То есть заключение может быть одинаковое – ЗПР (задержка психического развития), а причины, приведшие к ней, совершенно различные, соответственно и программы коррекции будут сильно отличаться. А вторая причина – мы же будем с ребенком работать. Поэтому у нас очень высокий уровень входной консультации – уровень кандидата наук. Иногда приходят такие сложные дети, что приходится собирать консилиум – приглашать сразу двух, трех специалистов.

Мы не можем доверяться родительскому мнению. Довольно часто они говорят: «Ребенок себя плохо ведет». А начинаешь разбираться в их взаимоотношениях, и выходит, что плохо ведут себя мама и папа. Или родители позволяют ребенку себя так вести. Иногда родители жалуются: «Он не разговаривает», а начинаешь смотреть и видишь, что ребенок не умеет не только говорить (ведь это внешнее проявление), но и думать. То есть налицо общая задержка психического развития. Или просят «поставить звуки», а на самом деле проблема иная. И количество проблемных детей неуклонно растет.

Наиболее распространенная проблема, с которой к нам приводят дошкольников, – задержка раннего речевого развития. Обычно к нам обращаются те, кто уже посетил медиков и пропил курс прописанных врачом таблеток (как правило, сами по себе лекарства существенно не меняют ситуацию). К сожалению, мало кто из родителей знает, что кроме невролога есть другие специалисты, способные помочь их детям, – это психологи раннего возраста.

Сегодня увеличилось число детей, страдающих аутизмом. Ранний детский аутизм – проблема неизученная, сложная, требующая в каждом отдельном случае не только индивидуального подхода, но и напряженного поиска. Очень много детей идет с так называемым синдромом дефицита внимания, с гипервозбудимостью. Такие дети попадают к нам из детских садов и начальной школы. Они выделяются в любом детском коллективе: как правило, они мешают воспитателю, сверстникам, становятся притчей во языцех. Причем среди них есть дети, прекрасно развитые в речевом и интеллектуальном плане, тем не менее мамы вынуждены реагировать на просьбы педагогов или родителей других детей.

– Насколько влияет изменение ценностей в обществе? С одной стороны – не пожалеем никаких денег, все ребенку купим, с другой…

– С другой… заниматься им не хотим. И это влияет, конечно. Сегодня много детей, рожденных девушками 18-20 лет и даже моложе, сформировавшимися физиологически, но психологически не готовыми к материнству. Они рожают ребенка, но не занимаются им, поскольку ребенок для них – очередная игрушка. Если к тому же в семье материальный достаток, тогда главным становятся внешние атрибуты: стремление к тому, чтобы ребенок был хорошо одет и обут, чтобы его окружали дорогие предметы и вещи. А ведь не это основное для развития. Так вот, когда мы видим проблемного ребенка, мы спускаемся в период беременности и родов. Потому что причины, истоки нарушений и дефектов развития лежат именно там. Мамы об этом часто не задумываются. Они не связывают то, как проходила беременность, с тем, как потом развивается ребенок. И, на мой взгляд, из-за недостаточности педагогического всеобуча у нас так много проблемных детей. Потенциально каждая девочка и мальчик – будущие родители. И они не имеют знаний о том, как вести себя с ребенком, что для него важно. Раньше этому учили и в школе, и на предприятиях, подходили к будущему материнству и отцовству более ответственно и серьезно.

Мне кажется, родительский всеобуч необходим, поскольку сегодня мы ощущаем явный недостаток информированности населения по вопросам воспитания. Некоторые считают: главное родить, а вырастет сам. Поэтому к нам часто приходят тогда, когда уже упущено время. Приводят, например, 13-летнего ребенка, который не усваивает программу вообще. Маму спрашиваю: «Где вы были раньше?» Она отвечает: «Нам никто не подсказал». В результате ребенка перевели на индивидуальное обучение. Но это временная мера, которая не устранит проблему, а напротив – скорее, усугубит ее. Как ребенок будет жить дальше? Контактировать он не умеет, выстраивать отношения тоже. Или приводят неговорящего пятилетнего ребенка. А нужно было забеспокоиться, когда ему исполнилось три года. Два года безнадежно упущены, и нам приходится работать не с задержкой, а с умственной отсталостью, потому что ребенок дает именно такую картину. А на самом деле отсталости может и не быть. Эта категория детей самая неоднозначная и сложная.

– Но вы все равно с ними работаете?

– У нас специфический центр. Мы не поем и не пляшем с детьми, хотя это тоже, безусловно, нужно. Наша задача – сконцентрироваться на проблеме ребенка и решать ее комплексно. А потом уже накладывать на это дополнительные творческие занятия. Обратите внимание, в нашей стране сегодня не существует никаких коррекционных программ, нет общих психологических и логопедических программ, поэтому для каждого ребенка нужно выстраивать индивидуальный маршрут. Вот этим мы и занимаемся. И, конечно же, отслеживаем результативность. Наше преимущество в том, что мы умеем находить компромисс между задачами узких специалистов и общей задачей, разрабатываем особую программу коррекции под каждого конкретного ребенка. Это всегда творческий процесс, готовых моделей нет. Каждого ребенка курирует один специалист, который координирует и согласовывает действия всех остальных. Программа получается чувствительной и гибкой, поскольку в основе ее лежит обмен информацией. Конечно, родители должны увидеть проблему как можно раньше, не предупредить, но увидеть. Иногда достаточно одной рекомендации, чтобы снять проблему, иногда нужно просто вовремя начать лечение. Если же время упущено, помочь бывает практически невозможно.

– Значит, вы не каждое нарушение можете скорректировать?

– У нас было несколько случаев, когда мы прямо говорили родителям: «Ребенка не исправишь», – вступает в разговор Наталья Чеван. – Это редкий случай – сочетанный дефект, когда ребенок в семь лет не сидит, не стоит, не слышит, не реагирует на слово. Тут имеет место значительное органическое поражение головного мозга. В этом случае помощь нужна родителям, прежде всего маме, испытывающей комплекс вины. Но вообще, как правило, любому проблемному ребенку помочь удается, другое дело – до какого уровня его можно довести. Главное все-таки – результат. Дети вырастают и живут среди нас с вами, их нужно в первую очередь социализировать – вот наша главная задача. И еще один важный момент. На родительских школах, которые проводятся в нашем центре каждую субботу, мы говорим: необходима поддержка семьи. Если мы ее имеем, результаты непременно будут.

– Наталья Олеговна, вы всегда находите взаимопонимание с родителями?

– Над этим приходится работать. Иногда после первичной диагностики родители от нас уходят. Но, обращаю внимание, не с пустыми руками. Ведь после постановки диагноза мы даем несколько вариантов дальнейших действий. Посещение центра, занятия с нашими специалистами – лишь один из вариантов. Нередко приходится работать над сменой целей и задач. Родители приходят, имея конкретную цель, связанную чаще всего с внешним проявлением – поведением ребенка или речью. Поскольку они видят только следствие нарушения, а не его причину, то и их цели тоже носят чисто внешний характер. Однако для достижения некоторых целей все сроки и этапы могут быть уже пропущены. Тогда мы ее вместе корректируем. Ставим другую цель и, действуя в нужном направлении, получаем результат. Кроме того, к особенностям нашего центра можно отнести то, что у нас идет постоянная работа с детьми и родителями – не только на занятиях и консультациях, но даже в коридоре. Многие ситуации мы прорабатываем незаметно для детей и родителей. У нас создана особая атмосфера – коррекция происходит ненавязчиво и в то же время постоянно и целенаправленно.

– Некоторые педагоги считают, что вы берете на себя часть их функций, выполняете роль репетиторов…

– Это в корне неверный взгляд, – считает Людмила Матиева. – Ни со школой, ни с репетиторами мы не конкурируем, ничей хлеб не отнимаем. Мы лишь содействуем процессу обучения: помогаем ребенку лучше усваивать те знания, которые дает учитель, и овладевать теми умениями и навыками, которые отрабатываются в школе. Со школой нам по пути. Тем более что система образования не может, как бы ни хотела, разработать и осуществить индивидуальный план коррекции для каждого проблемного ученика. Никакая монополия – а в сфере образования в нашей стране монополия – не может работать над решением частных задач. Путь монополий – укрупнение, стандартизация, унификация. И пусть теоретики педагогики, а за ними чиновники говорят о необходимости психологизации урока, на практике учитель очень редко может осуществить это благое пожелание, часто у него просто нет необходимых знаний не только по дефектологии, но даже по психологии. И времени у него на психологизацию нет. У учителя другие задачи, об этом не стоит забывать – он должен любой ценой выполнить стандарт. А в нестандартных условиях (когда в классе сидят дети с совершенно разным уровнем восприятия и интеллекта) это очень нелегко.

– А вы сотрудничаете со школами?

– Конечно. Центр имеет статус некоммерческого общественного партнерства, созданного для решения именно таких социально важных проблем. Мы охотно откликаемся на все приглашения со стороны руководства школ, выходим на педсоветы, собрания и учительские конференции, помогаем педагогам индивидуальными консультациями. Взаимодействие может осуществляться в самых разных формах. Например, к нам обращаются родители учеников близлежащих школ. Так вот, завуч одной из школ, зная об этом, попросила нас систематизировать круг проблем, с которыми обращаются родители, чтобы выяснить для себя тенденции и закономерности. Такое сотрудничество мы только приветствуем. И должна сказать: любая проблема разрешима, причем каждая имеет несколько вариантов решения.