Илья БОЯШОВ: История человечества – это джаз, а люди в ней – ноты

На одной из творческих встреч писателя Илью Бояшова спросили, замечает ли он, что его аудитория преимущественно женская. Литератор ответил, что на встречах в читательских клубах публика практически всегда состоит преимущественно из представительниц прекрасного пола. Объясняется это просто: женщины любят читать, и они более любопытны. Причем писатель похвалил любопытство как таковое. Ведь если бы не было желания узнать, что там, за горизонтом, не случилось бы множества великих открытий. А сочинителю и подавно нужно быть любопытным, в том числе пробуя себя в разных жанрах. Новая книга Ильи Бояшова «Джаз» яркое тому подтверждение.

Как заметил, представляя своего коллегу по цеху, писатель Павел Крусанов, Илья Бояшов – один из немногих в современной литературе, кто работает в жанре сказовой притчи, где будто незамысловато, но тонко говорится о главном. А сказ – такая форма, в которой легко дать «петуха», поэтому так мало писателей, отваживающихся ступить на этот путь. Тем удивительнее последняя книга Ильи Бояшова «Джаз», которая представляет собой описание одного дня планеты Земля. Ее авторская интонация совершенно иная.Конечно, попытки создать такие вещи уже предпринимались. В свое время Максим Горький и Михаил Кольцов задумали книгу «День мира». Дата была выбрана произвольно. На призыв Горького и Кольцова откликнулись журналисты, писатели, общественные деятели и рядовые граждане со всех континентов. Одна только первая партия материалов, поступившая из Англии, весила 96 кг. Но эта летопись и другие ей подобные носили коллажный характер и не имели единого авторского стержня, потому что собирались разными людьми, формирующими материал в некую общую структуру. Илья Бояшов попытался поступить иначе, а как, он рассказывает сам.- Когда Горький с Кольцовым замышляли «День мира», они понимали, что описать все происходящее на свете невозможно, потому что за секунду на Земле случаются миллионы, миллиарды событий, о которых никто не знает, но которые, вполне возможно, сыграют огромную роль в истории планеты в будущем. Наши журналисты фиксируют лишь малое число событий, более того, как и положено живым людям, они пристрастны, поэтому иногда нечто действительно важное оставляют в стороне, а что-то, напротив, выпячивают, заставляя нас думать, что вот именно это и есть самое главное. Другими словами, мир живет не только теми новостями, о которых мы слышим из телевизора.«Свой» день я выбрал наугад, и это оказалось 9 октября 1967 года. Ради интереса решил посмотреть, что произошло в тот далекий понедельник, и поведать об этом читателю. Но это должен был быть не просто статистический отчет, а подборка определенных фактов, простите за самоуверенность, с точки зрения Господа Бога.- Илья Владимирович, но какое отношение джаз имеет к Богу?- Дело в том, что, на мой взгляд, история человечества напоминает джазовую мелодию. Поначалу все начинается очень просто, с одной ноты. Это похоже на то, как Всевышний придумывает землю, Адама и Еву – все понятно и очевидно. Потом мелодия начинает усложняться, туда вплетаются новые темы, звуковые оттенки, и в конце концов, как полагается в любом джазе, она расширяется до такой степени, что первый простой мотив просто исчезает, хотя все джазмены его чувствуют, но они настолько здорово импровизируют, что получается какофония, разобраться в которой неподготовленному уху совершенно невозможно. Слушателю кажется, что это совершеннейшая звуковая абракадабра. Однако в финале исполнитель вновь выводит нас на основную дорогу, самые сложные партии постепенно упрощаются, и мы возвращаемся к первоначальной мелодии.Вновь прошу прощения за необычное сравнение, но если Бог – величайший космический джазмен, то события человеческой истории – это действительно джаз, а люди в нем – ноты. И вот мне стало интересно прослушать ту мелодию, в которую вылился понедельник, 9 октября 1967 года. Естественно, оказалось, что день этот был наполнен совершенно потрясающими событиями (хотя их можно найти и в любом другом дне), никак друг с другом вроде бы и не связанными, которые создают сумбур, какофонию, но благодаря Божественному замыслу складываются в удивительную мозаику. И подсознательно мы это понимаем, хотя пришли в этот мир в середине джазовой Божественной импровизации и уйдем задолго до того, как игра закончится.- Наверное, прежде чем взяться за такую глобальную историческую работу, пришлось много времени в архивах провести?- Не буду говорить, что зашивался в архивах. Меня интересовало не столько скрупулезное перечисление событий, сколько возможность разыграть несколько тактов дня, который уже ушел и больше не вернется никогда. За три года работы с газетами, журналами, выпусками новостей я отобрал 156 событий. Не все в них однозначно, и некоторые критики уже заявили, что на самом деле все было совершенно не так, но еще раз подчеркиваю: «Джаз» рассказывает о событиях на земле 9 октября 1967 года, и он вмещает в себя и гибель американского бомбардировщика над джунглями Вьетнама, и драку в Японии, когда пацифисты и активисты мешали японскому премьеру вылететь из столичного аэропорта, и самосожжение буддийской монахини и т. д. И заканчивается этот день трагически – гибелью Че Гевары в Боливии.- А есть в книге события, которые вас самого глубоко поразили?- Нужно уточнить, что в книге описано множество случаев, совершенно не связанных с так называемыми великими людьми, великими делами. Например, в этот день умерла простая женщина, которая очень много пережила, вынесла на своих плечах, и ее невестка написала в журнал «Огонек» заметку о своей свекрови. Я не мог не поместить этот крошечный очерк, написанный искренне, от всего сердца о человеке, по всему видно, очень близком и дорогом. В книге много событий малозаметных, не оставивших, быть может, значительного следа во всемирной истории, но которые, собственно, и составляют общую мозаику нашей жизни. Они весьма интересны.- Есть ли желание составить летопись еще какого-то дня?- Нет, думаю, что одного дня достаточно. Хотя было бы здорово, если бы каждому дню нашлось место в литературе, тем более что каждый по-разному стал бы его изображать. Горький с Кольцовым просто собирали материал и выпустили колоссальную книгу, где много архивных источников, а я попробовал создать единую вязь и объединить все единым замыслом.- Вы назвали людей нотами, а какое место на нотном стане занимаете сами?- Если честно, я минорная нота, ре минор, наверное, но это если брать мое самоощущение. Возможно, у окружающих меня людей иное мнение на этот счет.- Вы участвовали в проекте «Литературная матрица» и писали о Николае Лескове. Изменилось ли ваше отношение к этому человеку после такого «близкого знакомства»?- Конечно, нет. Считаю, что Лесков – автор трех совершеннейших шедевров. Думаю, живи Николай Семенович во Франции, благодаря одной только «Леди Макбет Мценского уезда» он сразу оказался бы на литературном олимпе, стал бы писателем первой величины. Но мы не во Франции, и мне кажется, что в России Лесков не получил всего, что заслуживал, хотя три его вещи – «Леди Макбет Мценского уезда», «Левша», «Железная воля» – гениальные. Последняя до сих пор поражает меня своей проницательностью, и я бы советовал каждого иностранца в российских аэропортах встречать именно этой книгой.- В своем эссе вы часто повторяете, что Лесков – человек обычный. Что под этим подразумеваете?- То, что он такой же человек, как и мы с вами. Причем со сложным характером. Он очень жестко поступал в жизни, кроме того, иногда позволял себе такие выходки, от которых общественность бросало то в жар, то в холод. Достаточно прочитать его «Мелочи архиерейской жизни», за которые его страшно полюбил Лев Николаевич Толстой.- Насколько такие книги, как «Литературная матрица», на ваш взгляд, помогают ученикам и учителям?- Еще как помогают, особенно в историческом плане. Как историк, скажу, что, прочитав не связанные напрямую друг с другом писательские очерки о Платонове, Серафимовиче, Артеме Веселом, воочию увидел, что представляла собой Гражданская война, и меня это потрясло. Думающий читатель почерпнет оттуда много важного, несмотря на то что писательская призма, конечно, весьма субъективна. Для педагогов, которые хотят взглянуть на исторические события в ином, возможно, непривычном ракурсе, а литература – всегда неизбежный фон истории, это хорошая помощь.- Вас ведь интересует не только прошлое, но и настоящее? В романе «Каменная баба», например, вам удалось создать очень точный собирательный портрет современной женщины…- Вы знаете, эту женщину я встречаю изо дня в день – на улице, в гостях у общих знакомых, на каких-то деловых мероприятиях. Она цепкая, водит машину, горит желанием зарабатывать, подмяла мужа, строит фантастические планы, и если ей в голову что-то втемяшилось, пусть даже несбыточное, она не отступится. Она мне так и рисуется – вся в мыле, в проектах, ведет машину и одновременно разговаривает по мобильному телефону. Она не плохая и не хорошая. Она отражение сегодняшнего дня.- Понравилось ли вам, как режиссер Карен Шахназаров в своей картине «Белый тигр» перенес на экран ваш роман «Танкист»?- Понравилось, потому что это Шахназаров. Вообще кино – любопытный мир, мне он очень симпатичен. Один человек берет произведение другого человека как опору для своего видения, и удивительно было слышать, что Станислав Лем обиделся когда-то на Андрея Тарковского за его понимание «Соляриса». Но обижаться не нужно, фильм не книга, а нечто уже совершенно новое и независимое. Мне, наоборот, интересно, как все интерпретируется.- Вы сотрудничаете с легендарным литературным журналом «Аврора», но есть мнение, что толстые журналы отживают свой век…- С одной стороны, я с этим согласен, с другой – не согласен категорически. Безусловно, я вижу будущее толстых журналов довольно мрачным, потому что Интернет всю аудиторию 15-50 лет от них отрезал.В то же время эти журналы остаются единственной площадкой для тех сумасшедших, кто продолжает заниматься литературой. Это возможность показать себя впервые, представить свои произведения на суд пусть и немногочисленных читателей. Толстые журналы можно сравнить с лужайкой, где молодежь «пасется», чтобы затем отправиться в свой дальнейший литературный путь. Думаю, что как некий анахронизм толстые журналы останутся, хотя той власти, что имели они над умами в 1970-1990-е годы, у них уже никогда не будет.- О вас отзываются как о человеке, который обладает редким даром – умением вычеркивать. Как часто это приходится делать?- Довольно часто. Не нужно бояться вычеркивать, оставлять строчку там, где до этого была страница. В писательском деле это важно. Это приобретение опыта и мастерства.- Илья Владимирович, как вы относитесь к тому, что теперь в Сети каждый может стать писателем?- Это не так плохо, думаю. На мой взгляд, чем больше возможностей, тем лучше. Многие молодые и перспективные ребята пришли из виртуальной литературы, и к нам в «Аврору» поступает много текстов именно из Сети. Встречаются весьма одаренные авторы, хотя и графоманов хватает.- Есть ли припасенная в столе история для нового произведения?- Истории хранятся не в столе, а в голове. Если в столе, то я считаю эту историю пропавшей. Вряд ли ее потом достанешь. А так, несколько сюжетов в голове всегда вертятся. Какие-то из них, конечно, пригодятся.Досье «УГ»Илья Владимирович Бояшов – писатель, преподаватель истории. Родился в 1961 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский государственный педагогический институт им. А.И.Герцена. Специалист по военной истории начала XX века и истории флота. Лауреат премии «Национальный бестселлер» за книгу «Путь Мури», неоднократный финалист премии «Большая книга». Роман «Танкист» лег в основу художественного фильма режиссера Карена Шахназарова «Белый тигр».Санкт-Петербург