Их вера. Дорога к храму на всех континентах – это чаще всего путь пожилых людей

Старость – богам радость……В долине реки Чикой по дороге на Кяхту (тут когда-то проходил знаменитый «чайный» путь) на одном из склонов я заметил одинокую скалу, огражденную низким заборчиком. Скала была опоясана веревкой, к которой были привязаны синие ленточки. Чуть поодаль белели три субургана (ритуальные памятники в виде ступ).

– На какое животное похожа? – спросил подошедший старик-бурят в шляпе-панаме. – Это наша знаменитая скала-лягушка. Ей тут все поклоняются. Больше такой нигде не встретишь, к нам даже из Монголии ламы заворачивают. А вон видишь, на седловине большая груда камней? Это священное обо – тоже лягушке посвящено…Старик оказался смотрителем священного памятника. Обихаживает его, убирает мусор вокруг, встречает и провожает паломников.- Я тут лет пять назад халупку себе соорудил. Как жена померла, так и осел здесь. Все при деле…Я передохнул возле скалы-лягушки, почаевничал со стариком. Потом он проводил меня. Я крутил педали по пустынной дороге, что вилась между рыжими холмами с редкими зелеными пятнами лесов, и вспоминал о доживающих свой век старых людях, которые встречались мне по пути.«Человек что ни день, то мудрохень», – говорят у нас в украинских селах. Речь о житейской мудрости, каждодневных занятиях, которые требуют и опыта, и смекалки. На старости лет телесные и духовные силы покидают человека, но остается желание реализовывать свой опыт, хоть каким-то занятием скрасить серые старческие будни. Хорошо, когда рядом родня, внуки, соседи, однако и среди них все меньше понимания, участия, тем более сопереживания (на это чувство вообще мало кто способен). Да, уважение и почет, да, подыгрывание капризам, да, утешение, но… кому повем печаль мою? Старость ведь, может, и не горе, не слезы ручьем, однако точно уж не радость. Дорога к храму на всех континентах – это чаще всего путь (возможно, последний) старых людей. Их вера – это еще и желание не быть одинокими, желание найти собеседника, поведать ему свои печали. Собеседник – Бог, но и собрат по вере. Участие в ее религиозном наполнении и воплощении – это необходимое посильное занятие на старости лет, причем занятие духовное (и по мере сил физическое, конечно, тоже!), не требующее усиленной обязательной умственной работы (а она на склоне лет и невозможна), однако вполне умственно, а главное, душевно активное.Ставь Богу свечку, а черту – две…Унылую пустынность и серую одинаковость иных дорожных пейзажей приятно разнообразят храмы, соборы, церкви. Даже неказистые придорожные часовенки выглядят весьма броско и даже величественно. Нередко, чтобы попридержать момент удивления и тихой радости, я отдыхаю рядом с этими сооружениями. Случается, даже прячусь внутри от непогоды. В сумраке неслышно горят тоненькие свечи. Кто-то зажег их до меня. Во всех мировых религиях есть Он – созидатель, добродеятель, и есть его антипод – разрушитель и искуситель, носитель зла. Как эти две силы там, на небесах, уживаются, как спорят с друг другом – не мое дело. Я не знаю всех богов и божков, которые встречаются мне на пути, может, и не тому поклонился, не тому свечу поставил, но твердо помню заповедь предков, заповедь дороги: ставь Богу свечку, а черту – две. Ведь тот же черт при случае (а в дороге этот случай обязательно представится) и спасительную соломинку протянет, поможет преодолеть слабость, даже подскажет, как превратить в достоинства страх, леность, зависть, уныние. Выпячивать их, на всеобщее обозрение выставлять не будешь. Но знать эти, тем же чертом сотворенные качества надо. И бороться с ними. И побеждать. В том числе, конечно, и с помощью тех, кому в дороге поставил свечку…Посланник небесЯ уверен, что слово «шляхетство» («благородство») произошло не от «шляхты» – «дворянское сословие», а именно от звучного и гордого украинского «шлях» – «большая верстовая дорога». Мой друг – известный украинский «пешеходец» Сергей Гордиенко – как-то сказал, что путешественники – это несостоявшиеся короли. Тешит душу «шляхетное» призвание, приятно ощущать себя и королем (пусть несостоявшимся), однако в тяге к перемене мест есть еще более высокий смысл. Если не высший. «Путешествие – это приглашение на танец от самого Господа». Это немецкий поэт Рильке, а устами поэтов (только более внятно и осознанно, чем то, что изрекают младенцы) глаголет сама Истина.Помню, в Армении (так было и на Кавказе, и на Памире, и в горах Синайского полуострова) на одном из перевалов, отдыхая возле родничка, струившегося из скалы, я обозрел каменистые библейские дали с пыльными горизонтами, и у меня вдруг возникло чувство парения над земными просторами. Оно еще более усилилось, когда по серпантину я стал спускаться с перевальной высоты. Мелькали вершины, камни, провалы, реки, деревья, облака, часовни, а я на бреющем полете, как во сне, то медленно, то быстрее, как захочу, мимо всего… Над всем… Вроде бы привычно земным, но не совсем моим. Я из другого мира, другой стороны страны, я странник, которому доверена особая миссия. Кем? Издревле дорожного человека воспринимали как посланника небес. Почти во всех религиях небожители иногда спускаются с небес на землю и бродят по ней под различными личинами. Чаще всего одиноких странников. В индийских ашрамах (духовных общинах) меня встречали пожилые (возраст, правда, порой трудно было определить) гуру, касаясь ладонями пыльных кроссовок или даже прикладываясь устами к коленям. Как я позже узнал, так здесь всегда встречают странников.Апостолы в виде простых мужичков с котомками за плечами ходили («совершали хождение», как говорили в старину), Великим Странником называли Христа. Именно его знамения, намеки пытались уловить люди в жестах, мимике, словах паломников, пилигримов, что ходили на богомолье, по святым местам. А вдруг странник порадует весточкой от самого Спасителя, одарит его благословением? Вдруг подсобит советом, поможет подправить дела, просто выслушает, посочувствует – уже нечаянная радость, награда. Конечно, уступить свой трон нищему страннику вряд ли какой король согласится, а вот, пресытившись земной властью, иной царек не прочь был бы примерить божественной ореол дорожного скитальца. Правда, только ореол…Зачем путнику четки?Однажды в монгольской степи непогода задержала меня в юрте дня на три. Чем себя занять? Чаи гонять у монголов не принято: молочный чай пьют только утром, когда растапливают печь, в обед могут побаловать себя горячим напитком из термоса и только за ужином, когда пылает очаг, позволяют потешить себя разговорами и чаем (опять же с молоком). Я перетряс весь дорожный скарб и тупо сидел (уже почти научился скрещивать ноги по-восточному) на кошме, разглядывая скудное убранство степного жилища. Потом вдруг вспомнил про четки, которые я подобрал по дороге. Они болтались у меня на велосипедном руле как сувенир – другого применения я им не находил. Я сидел и катал между пальцами деревянные шарики – перебирал по одному, другому, третьему кругу, потом сбился со счета…Иногда самые простые действия и предметы, с помощью которых они производятся, помогают переломить ситуацию. Роль спасительной соломинки могут даже играть предметы чужой религии, чужого культа. Ну и, понятно, действия, связанные с ними. Те же четки. Их предназначение – поддерживать сосредоточение во время религиозной медитации, отсчитывать молитвы. Однако и человеку светскому этот религиозный атрибут не помешает. А тем более путнику. Если все-таки он другие слова шепчет, поминает не богов, а тех, кого оставил в родной стороне, забава с четками тоже не помешает. Более того, игра с деревянными или костяными шариками, бусинками может увлечь сама по себе, перебрать на себя тревожные мысли, скрасить ожидание, успокоить. Утверждают, что, сильно ощупывая шарики, мы как бы массируем связанные с мозговыми центрами нервные окончания, расположенные в кончиках пальцев. Еще одно полезное для путешественника свойство четок.«Не парься!»В Иволгинский дацан (монастырь), расположенный километрах в тридцати от Улан-Удэ, я попал по дороге в Монголию. На ночь меня приютил молодой лама, по облику и манерам славянского происхождения. Много всего любопытного я узнал, побывав в монастырских храмах, наблюдая исполнение древних обрядов и культов. Конечно, хотелось прикоснуться к сути, сокровенным истинам (в поисках их я, может, и отправился в это путешествие) буддийского учения. Однако я прекрасно понимал, что за пару дней это сделать невозможно. И все же не удержался и, прощаясь с ламой, задал ему этот вопрос. Он улыбнулся и покачал головой, мол, не будь наивным и не жди чудесного озарения. И все же я был настойчив: «Ну хотя бы в принципе…» Лама посуровел (может, задумался, а может, рассердился) и тихо произнес: «Не парься!» Сначала это жаргонное словечко резануло слух, но, отъехав от дацана, я сел в траву, посмотрел на плывущие над рыжими холмами белые облака и понял, что лама выдал (возможно, и сам того не подозревая) некую формулу не только буддизма, но и жизни.