Иезуитское наказание

К сожалению первоначальной статистики претендентов на медаль после окончания школы не существует. Известно только число счастливчиков, которым все же удалось ее получить. Но известно еще и то, что многим, действительно ее заслужившим, она не досталась . В результате подобной несправедливости на всю жизнь остается горькое ощущение. Столько лет труда и стараний, такое напряжение умственных и физических сил. И вот верная золотая медаль потеряна. Сочинение кому-то “золотым не показалось”… Каковы же критерии? Да и существуют ли они? И как избежать субъективного произвола медальной комиссии? Свой взгляд на эту проблему высказывает сегодня Елена Зимененко, учитель 1253-й московской школы.

Бывалые люди утешают, дескать, не за медаль человек учился, а бескорыстно знания приобретал. Верно-то верно, но раз общество придумало подобную форму поощрения лучших учеников, не могло же оно забыть и о наказании, причем наказании прямо-таки иезуитском. Только вот за что? Каково шестнадцати-семнадцатилетнему человеку столкнуться с цинизмом взрослых, c их деланным вниманием к твоей персоне, а на деле – безразличием и даже скрытым недоброжелательством.

Подумайте, какова честь: ради них, неоперившихся юнцов, собирается специальная медальная комиссия. Она-то и призвана расставить все по своим местам и решить, какие потенциальные медалисты золотые, какие серебряные, а каким и вовсе ничего не положено. Раз в год формируют подобную комиссию, но я думаю, что собирают ее прежде всего в силу сложившейся традиции, а не горячей необходимости. Она запечатлела в самом факте своего существования дух сталинской эпохи, когда в школе усиленно ковали кадры новой, сове тской, трудовой интеллигенции, словно старая трудовой не была! Удалось добиться удивительной унифицированности во всем: одна и та же школьная форма, одинаковые программы и учебники, что в Москве, что на Камчатке, одни и те же задачи и темы выпускных сочи нений. Апофеозом этого Торжества разума и являлась медальная комиссия: она определяла счастливцев-медалистов, а заодно совершенно в духе эпохи, когда всюду чудились враги и вредители, проверяла, правильно ли учителя оценивают выпускные работы. Такая вот проверка и учителя, и ученика одним махом!

Кажется удивительным, что при всей скудости бюджетных ассигнований на образование есть лишние средства не на повышение зарплаты, не на достойное оборудование более чем скромных наших школ, а на оплату работы, направленной против учителя и ученика. Любой учитель – словесник или математик, выпускавший хоть раз 11-е классы, знает, как тяжело бывает на душе, когда ждешь решения медальной комиссии.

Начинаются экзамены с выпускного сочинения. Вроде бы в духе общей гуманизации нашего образования теперь и тем дают много, и сформулированы они так, что любой ученик хоть что-то написать может. Не позавидуешь только потенциальному медалисту. Он знает (вез десущая молва разнесла), что главное для него сейчас – угодить комиссии, которая может придраться ко всему: и к оформлению титульного листа, и к эпиграфу, и к самому выбору темы, потому что ему надо “подтвердить свой уровень”, а следовательно, лучше выбр ать не очень простую, но и не слишком сложную тему – в общем, “золотую середину”.

Во время экзамена мысль о том, что нельзя ни малейшей погрешности допустить, сковывает бедного отличника. Он боится прежде всего полной неопределенности. Не секрет, что оценка сочинений – во многом дело субъективное, но своих школьных учителей медалист х отя бы знает, а как на его работу взглянут посторонние – вот в чем вопрос.

Учителя, естественно, болеют за бедного отличника, но остается или уповать на то, что все как-нибудь обойдется, или, наоборот, цинично пренебрегши правилами профессиональной этики, сесть рядом либо маячить поблизости, подстраховывая ученика от возможных оплошностей. Но учитель – странный человек, ему еще хочется и уважение других ребят не потерять, что неизбежно произойдет, если он пойдет по второму пути.

Ну вот сочинения написаны. Начинается горячая пора для школьной экзаменационной комиссии. “Медальные” работы обычно лежат поверх общей стопки тетрадей, они уже попали в “группу риска”: теперь их станут проверять особенно придирчиво, мысленно прикидывая н е только “домашнюю” оценку, но и ту, которую им могут дать в округе. Иногда среди учителей вспыхивает спор: можно ли так сказать, как написано в сочинении, или допустим ли тот или иной знак, что вовсе не говорит о непрофессионализме проверяющих. Наоборот , честь и хвала людям, которые, не создавая мифа о своей непогрешимости, и в словарь, и в справочник готовы заглянуть. Между прочим, в высшей инстанции, в самой медальной комиссии, лежат те же пособия по русскому языку, ибо по странной логике только один надцатиклассникам в правописании сомневаться нельзя.

Если Бог миловал и ошибок не нашлось, тема выбрана удачно и раскрыта глубоко и убедительно, то радоваться рано, ибо школьная оценка “пять” – еще не медаль. Проверенная в трехдневный срок, снабженная рецензией, всеми необходимыми подписями, работа отправл яется в нелегкий путь – пред светлые очи медальной комиссии. Каких только медалистов на моей памяти не “резали”: и тех, кто сейчас ведет серьезные собственные программы на телевидении, и тех, кто печатается в многотиражных газетах, и тех, кто преподает в московских вузах. Один из последних примеров – девочка, которую пришлось из 5-го перевести в 7-й, где она быстро снова стала отличницей и продолжала оставаться ею до самого конца 11-го класса, если не считать того, что единственную четверку ей поставили за сочинение на медальной комиссии, причем не за ошибки, не за недочеты, а просто сочинение “золотым не показалось”, как сформулировала свою мысль одна из проверяющих. Иногда даже не хочется везти в округ откровенно школярскую, но правильную работу на комиссию – за нее “пять” поставили, а рядом другая, незаурядная, со своим пониманием проблемы, интересными, незатасканными примерами – вот за нее сердце и болит: не тольк о до “четырех”, иногда и до “трех” снизить могут.

Медалист и его родители, конечно, атакуют учителей вопросами: “Ну как?”, “Когда будет известно?” Не менее недели пройдет, пока рассмотрят работу в округе, а затем вызовут директора и учителя-словесника, что тная это процедура, потому что почти всегда оценка оказывается ниже, чем школьная. Объяснения иногда бывают самые странные: “Ну что вы будете говорить про работу этой девочки, у нее даже почерк какой-то примитивный!” Бывают претензии и посущественней. Од на из выпускниц, например, рискнула тему “Зову добра и истине служить!” раскрыть “от противного”, показав на примере “Героя нашего времени”, к каким жизненным ценностям Лермонтов пытается повернуть лицом своих современников, изображая “нравственного кале ку” Печорина. Нет бы похвалить девочку за самостоятельность мысли, за своеобразие трактовки темы, а звучит заученно: “Взяла бы что-нибудь более соответствующее теме: “Кому на Руси жить хорошо” или “Войну и мир”. А так, скажите спасибо, что “четыре” поста вили!”

После такой головомойки чувствуешь себя виноватой и перед отличницей, и перед всеми остальными учениками. Зачем, спрашивается, мы призываем детей к творчеству, к смелости в поиске ответов на непростые вопросы, разрешаем спорить с нами, учителями, отстаив ая свое видение произведения? Неужели все это было не нужно! А как объяснить юному человеку, что твоя оценка его труда, которой он привык доверять, дело несерьезное: была пятерка, а стала четверка.

Считаю, что свои первые и свои последние оценки ученик должен получить именно в школе. Если есть какое-то недоверие к отметке, то проверить ее можно в деле – понаблюдать за самим учебным процессом в течение года. Возможно, придется иной раз и столкнуться с невысокой требовательностью учителей или их произволом в отношении ученика, но думается, что это будут исключения из правил, а не система. А по нынешней странной логике учить детей преподаватель может и даже обязан, а итоги этой учебы подводить – нет!

А есть ли иной опыт? В застойные времена каких только недостатков не находили в западном образе жизни. Теперь с такой же страстью находят одни достоинства, и, хотя это стало уже общим местом, приходится снова апеллировать к опыту Запада. Там доверие к шк ольной оценке столь велико, что, закончив среднее учебное заведение, будущий абитуриент никаким испытаниям больше не подвергается, а лишь рассылает копии своего аттестата и характеристики по разным университетам, ожидая, откуда придет приглашение к сотру дничеству. Никому и в голову не придет проверять, не завышены ли оценки в аттестате. А главное – зачем их завышать?