«Иду на эпидемию»

Записки педагога, заслуженного ветеринарного врача РФ, автора ряда учебников по военной ветеринарии, генерал-майора запаса Виталия Ветрова, преподающего в Военно-ветеринарном институте, по драматизму сюжета превосходят детективы. Виталий Петрович родился в Казахстане, в Алма-Ате окончил зооветеринарный институт. В 1972 г. лейтенантом начал службу в Дальневосточном военном округе.

«Мавзолей» для агрессора

Перелистывая свой дневник, Ветров комментирует записи. В 1974 – 1976 гг. – командировка на Кубу. В 1976 г. участвовал в обеспечении переброски кубинских войск в Анголу, так описывал ситуацию: «Смешно смотреть на взрослых, уже почти старых мужиков, перетянутых новыми цветными полотенцами, едущих в открытых грузовиках и орущих патриотические песни. Всем загружаемым в бомболюки воинам выдавали по бутылке рома, чтобы они легче перенесли многочасовой перелет через океан».

Запомнился такой случай: «Мне срочно был необходим формалин. Поехал в Гавану в «Институто Медикал Лухар» – центральный городской морг по-нашему. Свели меня с местным кубинским сотрудником государственной безопасности сержантом Николсом, выполнявшим ответственную задачу в том печальном заведении. Он 15 лет был приставлен к трупу летчика-американца, сбитого в 1959 г. в заливе Свиней. Труп специально держали как основное доказательство американского участия в высадке десанта в заливе Кочинос. Сержант показал мне морозильный сейф и самого американца. Как выловили из моря в камуфлированной одежде, так навечно он и остался при минус 40 градусов».

Правительство США тогда не признавало сам факт вооруженного вторжения войск, хотя родственники пилота просили отдать тело для погребения. На Кубе Ветров сделал такую запись: «Точно так же, как у нас Мавзолей, только с отрицательным героем. Не выходя из секционного зала, выпили мы за упокой души убиенного янки и нашли полнейший консенсус в дальнейшей работе с 50-летним сержантом, ветераном революции. Теперь проблем с формалином и гипохлоритом кальция у ветеринарной службы и медиков не было».

Чернобыльская гроза

После Кубы Ветров вернулся на Дальний Восток. Объездил Курилы, Сахалин, Камчатку, Чукотку. В 1981 г. участвовал в ликвидации последствий тайфуна «Дора», когда было утилизировано более 2 тысяч трупов животных в районе Анинского залива. Вскоре – командировка в Афганистан. После нее – новое назначение – начальником ветеринарной службы Белорусского военного округа. Руководил «по ветчасти» ликвидацией последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Вот запись об этом: «Командующий войсками округа Шуралев собрал начальников управлений, в том числе и меня, в условиях строгой секретности… Химики рассчитали мощность взрыва, примерно выходила одна килотонна. Положение было серьезным… Сидим на балконе (в Минске), идет желтый дождь (это избыточное содержание короткоживущих изотопов йода в атмосфере).

1 мая везде проходят демонстрации трудящихся, пионеры в галстуках, народ гуляет и ничего не знает. А люди на тракторах, повозках, машинах вывозят свой скарб с зараженной территории, длинные очереди эвакуируемых у временных ПУСО (пунктов санитарной обработки). Безысходность и отчаяние в глазах людей. Все, как в фильмах о начале войны…

Меня включили в оперативную группу штаба округа. Мотаюсь на машине по всей Белоруссии… Однажды поймал двух прапорщиков из Закавказского военного округа, стервецы продавали рефрижератор сливочного масла. По глупости поехал напрямую в оперативную группу округа с этими преступниками. Кругом пылища, дышать нечем. Потом узнал, что тот участок загрязнен плутонием-146. Будущий мой труп сохранится надолго…»

Военно-ветеринарные службы Киевского, Белорусского и Прикарпатского военных округов с первых дней были привлечены к работам по ликвидации последствий катастрофы. Организовали систему ветеринарного радиационного контроля и ветеринарно-санитарной экспертизы пищевых продуктов, поступающих военнослужащим и их семьям, помощь государственной ветеринарной службе в радиационном контроле на местах. Ветучреждения обеспечивали новейшими приборами, проводили исследования, экспертизу, радиационный контроль. Только в 1986 – 1989 гг. проведено более 420 тысяч радиометрических исследований продовольствия, фуража, воды, дикоросов и почвы, подвергнуто экспертизе более 92,7 тысяч тонн продовольствия, забраковано до 15 – 20% всего объема, выявлено 1750 случаев заражения продуктов.

«В районе Чернобыля шесть могильников радиоактивного барахла, сельхозтехники, грунта, построек и т.п., – читаем еще одну «чернобыльскую» страничку дневника военного ветеринара. – Например, могильник «Маритон» представляет собой яму в песке на 45 тысяч тонн «хлама», загрязненного радионуклидами. Строился примитивно и ненадежно, практически халтурно, сколько времени выдержит склеенная целлофановая пленка, одному Богу известно. Там показания в 15 – 20 раз выше допустимого уровня.

30 июня, следуя по маршруту Овруч – Вильча – Припять, по вине «радиолоха» из центра ночью проехали «желтый лес» у Новошепеличей. За 25 минут получили по 130 рентген/час. Затем страшно болели суставы и голова… В качестве радиопротектора (лекарства, выводящего радионуклиды. – Прим. авт.) используем «чернобыльский грог» – чифир и спирт поровну (в горячем виде)». «Водитель моей машины (из приписного состава) Володя, 23 года, через 5 месяцев после этой поездки умер в Минске от острой лучевой болезни», – итожит Ветров воспоминания о тех днях.

Спитак: «Тотальное воровство»

С марта 1988 г. подполковник Ветров – заместитель начальника военно-ветеринарного отдела Минобороны СССР. Но в Москве побыл недолго. Грянула новая беда – землетрясение в Армении. На второй день он уже там.

Вот запись о той командировке: «Работали по маршруту Ереван – Октемберян – Ленинакан – Спитак – Кировакан – Севан – Ереван. Очень угнетала картина: до трех тысяч трупов людей на стадионе в Спитаке… Только в Спитаке мы развернули до 30 пунктов питания… Хотя декабрь, днем температура до +17. Угроза токсикоинфекций, пищевых отравлений и эпидемий реальна… Поток продовольствия, в том числе скоропортящегося, из союзных республик возрастал. Особенно молочных. Люди хотели помочь, но как бы не вышло очередной беды. В некоторых подразделениях – случаи дизентерии, нужно было держать ухо востро…»

Есть в дневнике и такие картинки из зоны ЧП: «Полнейшая неорганизованность местных служб, ответственных за приемку самолетов с гуманитарной помощью. За одни только сутки (26 декабря) насчитал 29 бортов из-за рубежа, которые, естественно, никакому контролю не были подвержены, все происходило по упрощенной схеме. Но эти действия (или бездействия?) оправдывают себя, поскольку продовольствие здесь нужно… Полнейший бардак! При мне разгрузили самолет из Франции с дубленками и теплой одеждой. Когда прибыли местные ревизоры для приема этой партии, грузчиков и груза уже и след простыл.

Для борьбы с мародерами отмобилизовали специальные отряды. На моих глазах на Кироваканской трассе расстреляли двоих мародеров: везли на крыше «ВАЗ-2103» гроб якобы с покойником в Грузию. Вскрывают гроб, а там – золотишко и меха. Расписался я в ведомости как понятой и свидетель поимки мародеров».

В Ленинакане (ныне Гюмри) написаны такие строки: «То, что осталось от Ленинакана, городом трудно было назвать – лунный пейзаж. На месте домов – груды кирпича и обломки бетонных плит. Тротуары заставлены открытыми гробами с телами погибших. Местные жители ходят, опознают. На третий день город окутал липкий запах разлагающихся тел. На улицах появились огромные жирные крысы, которые не боялись людей. Крысы были повсюду. Иногда в человеческом образе, но, по сути, те же крысы.

Как только восстановили ВПП (взлетно-посадочную полосу. – Прим. авт.), пошла армада самолетов. В сутки аэродром принимал до 100 Ил-76. Приходит самолет с медикаментами. Подъезжают машины с красными крестами. Люди в белых халатах забирают какие-то коробки и уезжают. Самолет стоит час, 2, 3, 10. И только тогда выяснилось, что приезжавшие на санитарных машинах забрали только наркотики и шприцы, а другие препараты и инструменты, в которых так сильно нуждались пострадавшие, бросили на аэродроме.

Приземлился самолет из Монголии, полный дубленок. Ночами в горах морозы, а люди раздеты. Подъехали машины, какие-то «спасатели» погрузили дубленки и увезли в неизвестном направлении. Ни одна дубленка не досталась пострадавшим. Кругом тотальное воровство».

«По городу ходил слух: военные устроили землетрясение в знак протеста против отделения Армении от СССР, – записал Ветров после командировки в Армению. – Приводят неправдоподобный факт о подземном ядерном взрыве. Узнаю, что на Ленинаканском заводе электрооборудования выпускали лазеры с ядерной накачкой для противоракетных платформ. Испытывали изделия в катакомбах, в которых когда-то добывали розовый туф. Но реального отношения к землетрясению никакого!»

«После возвращения в Москву часто снились ужасные картины народной беды, искалеченные дети без рук, ног, с глазами, в которых застыло страдание, – признается Виталий Петрович. – Их переживания не передать словами. Даже сами врачи психологически не выдерживали – столько пришлось им ампутировать в те дни конечностей у детей, начиная с грудного возраста… Не выдерживала нервная система у хирургов. Ужасная трагедия. Она не имела границ. Была общечеловеческой».

Такова лишь малая толика того, что выпало на долю военного профессионала Ветрова. Его дневниковые записи – свидетельства очевидца, а опыт работы в Чернобыле, Спитаке и других местах поистине бесценен для подготовки будущих офицеров.