Идите в баню! Она и парит, и правит

…Николай даже не коснулся веником моего распластанного на простыне тела, так, только чуть махнул над спиной сначала одним березовым букетом, потом другим, но я уже понял, что такое ад.

– Потерпи чуток… Я еще граммульку поддам…Тут же зловеще зашипела на камнях вода. Пар еще не успел обжечь мои израненные телеса (такое впечатление, что с них содрали кожу), как я со стоном выскочил из бани и нырнул в ледяной бассейн. И тут я понял, что такое рай…Мой обычный ритм в первый месяц моей велосипедной экспедиции «Славянская широта» (от Украины до Владивостока) – чуть больше ста километров в день. За Уралом, прикинув расстояние, которое предстоит преодолеть до Тихого океана, я стал жить сибирскими мерками, покрывая в день и сто тридцать, и сто сорок километров. Рекорд – сто восемьдесят верст – связан со страстным желанием попариться в сибирской баньке. День клонился к вечеру, я заехал в одну деревню, оказалось, там лишь старики обитают, не обломилось и в следующей, и в третьей отказали. Я упрямо продолжал крутить педали (благо световой день был еще длинный), и наконец в четвертой деревне нашел банный приют у местного охотника. Хозяин добросовестно отхлестал меня березовым веником, предварительно ошпарив его медовым раствором. Периодически я выбегал из сложенной из осиновых кругляков баньки и окатывал себя колодезной водой. После этого опять залазил на полку и лежал там свеженький, разомлевший и счастливый. После этого я стал мерить расстояния банями. Через два года довелось совершить мне одиночное плавание на лодке по Енисею. Едва я приставал к берегу, как местные жители – чаще всего это были охотники или рыбаки – тут же предлагали мне не еду, не чарку, а баньку.Банные сооружения в таежном краю – это в основном маленькие приземистые строения рядом с охотничьими таежными зимовками. Опытные охотники-соболятники освоение своих угодий начинают с валки осинника, который идет на строительство пусть неказистой с виду, но крепкой и надежной баньки. Она лучшая гарантия выживания в этих суровых краях. Рыбаки, которые выбираются на подледный лов, тоже не прочь после морозного бдения возле лунки отвести душу в бане, которая специально для этих целей возводилась на берегу. Я уже не говорю про случаи, когда кто-то проваливался под лед. Бедолаг тут же тащили в баню. Берестовая разжига и сухие дрова были заготовлены заранее. Минут через десять раскаленная докрасна печь-буржуйка приводила в чувство спасенных из ледяной купели. Баня ставит точку, завершает охотничьи и рыбацкие хлопоты (независимо от величины добычи) сибиряка. Ведь банная процедура, кроме ее несомненной пользы для тела и души, – некий священный от дедов-прадедов ритуал и, пожалуй, даже смысл бытия….Издавна люди утешали себя горячим паром, который и очищал, и лечил, и дарил вдохновение, ощущение телесной и душевной свободы, и даже полета. У многих народов были распространены банные процедуры. В хозяйственных хлопотах славян (особенно тех, которые обитали в северных широтах) они занимали не последнее место. Еще апостолу Андрею приписывают такие слова про баню: «Удивительное видел я в славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это всякий день, никем не мучимые, но сами себя мучат, и то совершают омовение себе, а не мучение».Так в древности. Так и сегодня. Пожалуй, трудно придумать более полезное для тела и души праздное (праздное ли?) времяпровождение. Баня для деревенских жителей – это не только целительный пар, но и самые разнообразные занятия. Прежде всего это заготовка дров. Настоящий парильщик должен заранее позаботиться и о венике. Заготавливать веники начинают через две недели после Троицы. Самые крепкие, хлесткие и духовитые березовые зеленые букеты – купальские. Заготавливают и дубовые веники, к березе нередко добавляют можжевельник, полынь, иван-чай, смородину. Есть любители исключительно травяных веников, для составления которых используют полынь, крапиву, ромашку, тысячелистник, календулу. Воду, в которой запаривают эти опахала (часто вместе с кедровыми шишками), нередко потом, добавив мед, квас, льют на каменку, ею обрызгивают и стены.Баня – занятие, достойное для всех возрастов, полов, профессий и чинов. Она и парит, и правит. Прежде всего, конечно, спину, руки-ноги, но не в последнюю очередь и голову. Велика воспитывающая роль бани. В Сибири я часто был свидетелем того, как отцы брали с собой в парную малолетних ребятишек. И как они ни увертывались, ни хныкали, заставляли их терпеть жар. И к веничку приучали нежные тельца – жизнь в дальнейшем будет хлестать побольнее. И холодной водичкой после этого окропляли. И мочалками докрасна драили. Вот, оказывается, откуда богатырское сибирское здоровье.В бане размякает тело, добреет душа. Удивительным образом парная, сауна сближают людей, утихомиривают страсти, гасят конфликты. Споры тут, конечно, возникают. Какой же мужской клуб без них. Но до ссор, конфликтов дело редко доходит. Юмор, шутка, в крайнем случае незлобивая ирония – главное словесное оружие парильщиков. Вспоминается мне одна подмосковная банька. «Пригнись!» – крикнул мне местный банный авторитет лесник Егорыч, щедро плеснув из ковшика водички в печное нутро. Я стойко выдержал новую порцию жара: «Украинцы не сгибаются». Егорыч, как казак-джигит, жонглирующий саблями на спине скачущего коня, стал неистово махать двумя вениками сразу, нагоняя пар. Пригнуться все-таки пришлось. При этом, однако, успел выдохнуть: «Сгибаются, но не ломаются». На воротах одного фермерского хозяйства на Слобожанщине, по которой я перед этим колесил, издалека бросилась в глаза надпись: «Продукты от фермера. Сало – это великая сила, объединяющая народы». В российской парной тогда подумалось, что баня – это не менее великая сила, которая способна установить добрососедские отношения между народами. Я даже позволил себе помечтать, представив встречу президентов, министров, политиков разных мастей не в дворцовых палатах, а на банных полатях. Поохаживали бы друг друга веничками, чайком побаловались бы, глядишь, и подобрели бы, умерили гордыню, замирились во благо своих народов. Между прочим, в свое время в римских термах, где часто собирались государственные мужи, нередко решались весьма важные вопросы.Во многих странах, по которым мне приходилось путешествовать, я с большим удовольствием предавался банным процедурам. В общественной бане-«хамаме» Синопа молодой, до глаз заросший жесткой черной щетиной турок что-то дико выкрикнул (так, наверное, когда-то кричали янычары, занося сабли над головами моих славянских соплеменников), хлопнул в ладоши и принялся тереть меня жесткой рукавицей. Грязь скатывалась валиками толщиной в палец. Банщик беспрестанно плескал на меня воду из раковины, грустно качал головой и что-то бормотал себе под нос – то ли укорял, то ли жалел, то ли высказывал обиду. В турецких городках после мечетей бани с черными куполами, в которые вделаны окошки-иллюминаторы, пожалуй, самые приметные сооружения. И самые старые. В Константинополе было более 300 общественных бань. Умели древние (не только турки) расслабляться после бороны и брани. Особая атмосфера блаженства – «кейфа» – охватывает тебя, когда ты попадаешь в большой круглый мраморный зал. Мягкий ненавязчивый свет льется сверху из круглых окошек. Вдоль стен расположены раковины с краниками, в центре – возвышение. То ли артистический помост, то ли… лобное место. На него и уложил меня суровый банщик. Началось приготовление к массажу. Сначала банщик наполнил жидким мылом наволочку и надул ее. Тут же содержимое мыльного пузыря оказалось на мне. Массаж начался с конечностей. Обхватив и сжав сильными пальцами ногу, банщик стал проводить от бедра к стопе, будто выдавливал из конечности усталость. То же самое он проделал со второй ногой, а потом и с руками. После этого он мял, теребил, тер меня, заставляя лечь на живот, перевернуться на бок, растянуться на спине. Несколько раз надавил на позвоночник, до хруста в плечах свел на груди локти, проделал с моим бренным телом еще несколько процедур, не поддающихся описанию. В общем, после массажа я понял, почему про турецких банщиков-массажистов говорят, что они способны поднять из могилы мертвого. После бани, оказавшись возле своего велосипеда на узкой и знойной улочке Синопа, я ощутил вдруг необыкновенную легкость в теле и мыслях. И дорога (и та, которую преодолел, и версты впереди) показалась приятной во всех отношениях прогулкой.До сих пор мне памятны летние месяцы, проведенные в молодости на Памире в составе отряда гляциологов. Особенно запомнился кишлак Джеланды, расположенный в сотне с лишним километров от Хорога – центра Горно-Бадахшанской области Таджикистана. Тут бьют из-под земли горячие источники. Долина по-киргизски так и называется – Тогуз-Булак, что означает «тысяча ключей». Источники забраны в каменные ванны, огороженные от ветра дувалами с крышами. Здесь можно отдохнуть, смыть дорожную пыль, насладиться «банным» теплом. Горячая вода «бьет» со дна ванны, холодная же подается из ручья, который протекает поблизости. Заткнул тряпкой русло – в ванне кипяток, чуть отодвинул – можно смело париться, ложиться на дно, убрал тряпку из ручья совсем – вода в ванне приятно охлаждает тело. Кстати, подобные «банные» горячие источники есть во многих местах. Мне доводилось наслаждаться их подземной парной благостью и на Азове в районе Арабатской стрелки, и на трассе Байкало-Амурской магистрали, и на Кавказе (там, кажется, есть даже станция Горячие Ключи).Мой старый друг Юра Архипов живет в Крымских горах. В селе Пчелином, которое находится на северном склоне Караби-яйлы, он построил дом, завел небольшую пасеку. В очередной мой приезд Юра предложил мне съездить на рыбалку на Тайганское водохранилище. Так получилось, что мы не управились до темноты. Пришлось заночевать в лесу у костра. Опыт подобных ночевок у нас был, но все равно – и натоптались, и намаялись, и намерзлись изрядно. Как бы какая хворь не прихватила. И вот когда мы возвратились домой, Юра предложил мне попариться в баньке. Я удивился: ничего похожего на банное строение рядом не наблюдалось. Но банька в этот день состоялась. В груде камней (их в округе было в достатке) мой друг развел небольшой костер. В ход шли исключительно дубовые поленья, которые горели ровно и жарко, а главное – быстро не прогорали. Поэтому особо отвлекаться на «подкармливание» огня (костер горел часа три) нам не пришлось. Когда камни достаточно раскалились, Юра воткнул в землю длинные ореховые прутья, согнул их дугами друг против друга, связал концы и на этот каркас накинул пленку. Под ней мы и парились, поливая камни водой. Даже веничком друг друга похлестали. Банька удалась на славу….Мое евразийское путешествие закончилось в поселке Пограничном под Владивостоком. Здесь самую последнюю и самую крутую баню мне устроил мой земляк Николай Якушевский. Мы с ним даже одну и ту же школу оканчивали в Запорожье (с разницей, правда, в десять лет). Николай после окончания пограничного училища служил на Курилах, Сахалине. После службы остался на Дальнем Востоке. Остался, как сам признался, ради дикой природы, крутой охоты и не менее крутой рыбалки. На счету у него и косули, и изюбры, и медведи, и таймени.- Банную школу я прошел на Курилах, – прихлебывая чай с лимонником, рассказывал Николай между заходами в парную. – Там, представляешь, бывало, парились с обеда до вечера. Баня была по полной программе – с вениками, медом, чаем, квасом. Душа от тела отделялась. А спали после этого, как младенцы…Банная процедура у нас заняла гораздо меньше времени. Однако тоже по полной программе. Даже медом с солью обмазывались. В парной, оказывается, медовый раствор быстро впитывается, наполняя тело животворной легкостью. Сверху остается лишь водичка. Был еще и массаж. Какой-то мудреный, то ли тайский, то ли тибетский. И добросовестная обработка двумя вениками от головы до пяток. И в промежутках напитки, настоянные на местных травах. Ради всего этого стоило проехать десять тысяч верст. Много банных секретов я узнал от сибирских парильщиков. Конечно, очень важны детали: жар, веники, чай, однако самое главное – седьмому поту в бане должны предшествовать шесть недельных трудовых потов.