На чтение: ≈ 6 мин.«Его зовут Серж Генсбур. Он немного странный, но я его люблю. Он не похож ни на кого из моих прежних знакомых – довольно опустившийся, но в то же время чистый» – с этих фраз в дневнике молодая британская актриса Джейн Биркин начала новую главу своей жизни. Предыдущие похожи на английский роман воспитания. На первых страницах папа рассказчицы, выпускник Кембриджа, вывозит из оккупированной нацистами Франции бойцов Сопротивления и разведчиков, попутно борясь с морской болезнью, а мама-актриса спасает из дома, разрушенного вражеской бомбой, флакон духов («Если у тебя больше ничего нет, остается цепляться за излишества»). Сама героиня на странице 16 попадает в элитную школу для девочек.
Из старых романов знаем: в таких заведениях ученицам приходилось непросто. Но детство будущей актрисы выглядит беззаботным: в дневнике та трогательно жалуется, что ей попалась скучная книжка, рассказывает, как заплакала, слушая проповедь пастора, радуется известию, что у королевы родился мальчик. «Сегодня я ненавижу школу. Я чувствую себя опустошенной и мертвой», – признается девочка, тоскуя без мамы и папы. Запись начинается с обращения: «Дорогой Манки!» Это имя плюшевой обезьянки, в ее честь назван и первый том дневников Джейн Биркин. Брата которой, кстати, в те же годы за шалости секли в школе розгами. В середине XX века иные дикие обычаи еще практиковались. Скоро все изменится. Даже «английский роман» станет французским.
Многие верят: в дневниках люди откровенны. Но ведь и записи, сделанные для себя, полны умолчаний. В старых тетрадях вырваны страницы, а поздний комментарий к утраченным или несуществовавшим записям объясняет не все. Первый муж Джейн, кинокомпозитор Джон Барри, явно воспринимал свою (не первую и не последнюю) юную жену как милую куклу. В книге он выглядит холодным циником, вынуждая рассказчицу страдать: «Моя гордость задета. Мое сердце разбито… Я взрослею, но он этого не замечает». Стопроцентно верен ли портрет – сложно сказать. Слегка похоже на месть женщины, у которой в молодости, судя по дневнику, любовь была неразлучна с чувством вины и неуверенности в себе: «Мне 19 лет, и я чувствую себя старухой». Взросление придет, но прежде она обретет новую любовь. В 1968 году Биркин, не слишком преуспевшую пока в мастерстве актрисы, пригласили сняться в Париже. Играть предстояло на незнакомом языке. Знакомство со звездой фильма, актером и певцом Сержем Генсбуром, хорошего не предвещало: «Он окинул меня саркастическим и презрительным взглядом». В августе появится запись, процитированная мной вначале.
Однажды актриса призналась: «Вся моя жизнь связана с Сержем, никуда от этого не деться». Но образ этого человека в книге ускользает, двоится. Тогда Джейн Биркин могла сделать за год немного записей. Первую датировать 13 марта, следующую – «вечером вторника», очередную предварить пометкой «Вена». Повествование от такой калейдоскопичности динамичнее, но и мотивация поведения героев туманнее. Эти двое вроде бы счастливо и гармонично живут, а на следующей странице любящий мужчина отвешивает любимой женщине пощечину. Причины скандала часто остаются нераскрытыми. На садиста Генсбур не похож. Но налицо симптомы саморазрушения. Возможно, бывшая женщина французского шансонье творит легенду, и зачем-то же ей важно показать человека, которого любила, мало похожим на стереотипный образ «идейного пьяницы, развратника и курильщика-экстремиста»! Оба были детьми эпохи. Их жизнетворчество воспринималось обывателем как эпатаж. Но Биркин выберет жизнь без экстрима, уютную, буржуазную. Кстати, записи после ухода от Генсбура, собранные в книге Post-scriptum, более регулярны. Голос этой женщины зазвучал в полную силу. В 1982‑м актриса ждет третьего ребенка, пытаясь быть просто любящей женой и матерью. Но в семье зреет проблема, которая годы спустя приведет к трагедии.
«У меня будет ребенок», – записала Джейн 11 декабря 1966 года. Дочь Кейт родилась в апреле. Последняя дневниковая запись датирована 11 декабря 2013‑го. Это впечатления от очередного концерта: «Было немного страшно. Но все позади… Повсюду цветы». Еще неизвестно, что в тот день 46‑летняя Кейт Барри свела счеты с жизнью. «Я утратила веру в себя как в мать. Я сошла со сцены», – признается Джейн Биркин на следующей странице, в послесловии. Оно очень короткое, обрывается как бы на полуслове. Силы вернуться в кино и на сцену потом все же найдутся. Публикация дневников, видимо, стала чем-то вроде терапии. И пока все же не подведением итогов, надеемся.
Джейн Биркин. Дневник обезьянки. – М. : Синдбад, 2020.
Джейн Биркин. Post-scriptum. – М. : Синдбад, 2020.
Выбор читателей
Комментарии