И я с народом скорблю… Сокровенное

Провела уроки и, оставив на столе непроверенные стопки тетрадей, поехала в Москву. Прощаться с Валентином Распутиным.

Вот и храм Христа Спасителя… 4 часа дня. Не видно никакой очереди. Мальчики в черных шинелях. Люди заходят и выходят. Иду за цветами. Две белые розы… Несколько пожилых женщин  тоже выбирают цветы. Одна чуть не плачет: хочет розы, а денег маловато… Иду  уже в храме. Издали виден гроб. Такой одинокий, огорожен. Справа сидят на стульях несколько человек    в трауре, читают, видимо, псалтирь. Смотрю издали:  лицо  знакомое, гладкое, нестарое, без этих чужих морщин на последних его фото.Спрашиваю у сидящих людей, здесь ли Сергей, сын. Мне отвечают,  его нет – в Иркутске, там готовится, много дел… «А внучка Антонина?» – «Уехала покормить ребеночка (значит, успел стать прадедом)». – «Когда приедет?» – «Должна через час…»Прохожу мимо гроба,  отсюда почти не видно ничего, кроме многочисленных ваз с цветами. Останавливаюсь, как  и многие другие, по другую сторону. Люди стоят и молчат.Как жалко его, такого одинокого! Слезы текут сами – вот и оплакала. Женщина рядом говорит, что такого больше нет, чтобы  только о людях, о своем крае, о Родине думал. Сетует, что не догадалась взять с собой томик писателя: видела, как многие стояли с его раскрытыми  книгами… Уйти не может – уже два  раза прошла попрощалась, а завтра вряд ли без билета пройдешь. Думаю, а надо ли это нахождение здесь сибиряку Распутину, пронзительно одинокому, отгороженному от всех? Может, сразу бы в родной  наш Иркутск? «Народу надо, – говорит женщина. – Проститься надо». Стою и смотрю, как прощается народ со своим писателем. И я с народом плачу.Смотрю на поток людей: он то редеет, то превращается в небольшую очередь, но не иссякает. Над его лицом – огромный высоченный купол храма, напротив – Царские врата. Тихо кладут цветы на столик люди, неустанно девушки в черном составляют из них огромные букеты и бесшумно ввозят их на колясочках в ограду. Там два высоких венка – красные розы на зеленом фоне. «От правительства», – шепчет мне  женщина. Иду мимо третий раз… Нет Антонины, может, и не приедет, ведь завтра тяжелый день, а тут ребенок…Вот  маленькая женщина с мальчиком лет двенадцати. На лице –  страдание… Да это же Таня Олюхно,  однокурсница по Иркутскому университету, где учился и Валентин Распутин! Почти не изменилась, хотя не виделись 40 лет! И где судьба свела! Подхожу. Таня рассказывает, как Распутин приезжал к ним в город, как она переживала,  будут ли слушать,  два часа он  говорил. Зря переживала: еще как слушали! А потом давал автографы, у нее спросил, кто она, кем работает, обрадовался, что учились в одном университете… С Таней внук,  пусть запомнит! Она обрадовалась, когда увидела венок с надписью «От сибиряков» (я не видела его). Прощаемся очень сердечно. Внук уводит бабушку, приехавшую  в Москву из Иркутска.А я иду – уже в последний раз – попрощаться. Около стульев тоненькая девочка, которой раньше не было. Но уж очень молода… Спрашиваю тихонько: «Вы не Антонина?» Отвечает утвердительно. Какая  красивая!  Наклоняюсь и  отдаю отпечатанные слова прощания  о ее деде, может быть,  потом прочитают. Дотрагиваюсь до ее почти детского плечика.   Не могу задерживаться,  увлекает поток людей, но вижу, что она разворачивает мои листочки. Как хорошо,  что я дождалась  его внучки! Выхожу из храма. Темнеет, холодает…​Наталья ПЕРЕПЕЛКИНА, учитель русского языка и литературы, выпускница Иркутского университета, Черноголовка, Московская область