На чтение: ≈ 23 мин.Обилие психологической литературы, ежемесячно затопляющей полки книжных магазинов и уличные лотки, собьет с толку кого угодно. Даже специалисты порой затрудняются выбрать и порекомендовать читателям лучшие новинки. И дело не только в количестве книг, но и в их направленности. У современной психологии существует по крайней мере четыре уровня общественного потребления: классический, проблемный, профессиональный и популярный. Два последних вовсе не будут затронуты в обзоре. В самом деле, какой смысл разбирать на этих страницах руководства по тестированию персонала, судебной психиатрии или пытаться выудить зерно истины из цветастых брошюр типа “Как стать счастливым за неделю?”. Что же касается трудов классиков отечественной и мировой психологии, то о них написано уже достаточно много. Кроме того, имена Пиаже, Выготского, Фрейда и многих других сегодня у всех на устах, и хотелось бы обратить внимание читателей на “героев второго плана”, книги которых часто незаслуженно остаются в тени.
Хроники сексуальной революции
Первая пара книг, переведенных с английского, выпущена Институтом общегуманитарных исследований в серии “Современная психология: теория и практика” (раздел “Тексты телесноориентированной терапии”). Пусть вас не смущает, что их оригиналы вышли в Нью-Йорке в середине 60-х. Проблемы рассогласованности сознательных желаний и врожденных инстинктов человека, отторжения им собственного тела, поднятые Александром Лоуэном в разгар американской сексуальной революции, сегодня становятся актуальными и в России. Броских названий тоже не стоит смущаться. “Любовь и оргазм”, “Предательство тела” – все это скорее дань рекламе, чем суть исследования. В самом деле книги довольно глубоко освещают ту путаницу смыслов и ценностей, которая обычно царит в голове “раскрепощенных” поколений.
Первая книга Лоуэна – “Любовь и оргазм” комментирует самый широкий круг внутренних проблем человека, освободившегося из плена традиционных сексуальных ограничений и тут же попавшего “из огня да в полымя”. Размышления о ценности человеческой любви, об условиях ее зрелости не худо было бы прочесть нынешним “просветителям” российских подростков, продолжающим внедрять в школы подробные программы “полового воспитания”. Для тех из них, кто не осилит всю книгу, достаточно будет и первой главы – “Сексуальная умудренность против сексуальной зрелости”, основанной на описании тяжелейших проблем американского общества 60-х, связанных вовсе не с отсутствием информации о сексе, а с ее избытком. Автор прямо утверждает, что сексуальные отклонения и расстройства “вызваны не отсутствием опыта, а тем, что человек не способен испытать радость и получить удовлетворение от сексуальной любви”.
“Книги типа “Как это делается” и “Как быть счастливым” могли бы вызывать улыбку, – пишет Лоуэн, – если бы ситуация в области секса не была столь отчаянной, но поскольку она именно такова, эта печатная продукция искажает проблему и, в конечном итоге, запутывает читателя… Полноценной сексуальной жизни нельзя достичь путем научения или использования на практике специальных техник. Это продукт образа жизни, переживание взрослой личности”. Напомним, что речь идет об американских “просвещенных” юношах (до школьников в Штатах тогда еще не дошли).
“Предательство тела” – это уже тема следующей книги американского психоаналитика. Если предыдущая его работа может показаться несколько сухой и отвлеченной, то вторая книга, обобщающая опыт лечения реальных людей, разворачивает перед нами страшную картину человеческих страданий. Лоуэн исследует разные варианты неприятия людьми собственного тела, “деперсонализацию” как источник развития шизофрении. Несмотря на профессиональный характер книги, ее стоит прочесть не только врачам. Ведь большинство пациентов Лоуэна – обычные люди, еще не перешедшие черту, отделяющую психопата от общества. Многие из них успели довольно неплохо устроиться в социальном плане, у них есть дом, работа, иногда даже семья. Но все они глубоко несчастны оттого, что не могут ощутить физическую реальность окружающего мира, не чувствуют собственного тела.
Исследуя феномен “деперсонализации”, Лоуэн утверждает, что он “уходит корнями в семейную ситуацию. Воспитанный на представлениях об успешности, популярности, сексапильности, интеллектуальном и культурном снобизме, социальном статусе, самопожертвовании и так далее, человек и других видит как образы, вместо того чтобы видеть в них людей. Окруженный со всех сторон образами, он чувствует себя одиноким и изолированным. Образ – это абстракция, идеал и идол, требующий пожертвовать чувством личности… Тело попадает в услужение образу и становится инструментом воли. Человек отчуждается от реальности собственного тела. Отчужденные индивидуумы создают отчужденное общество”. Здесь самое время задуматься тем из преподавателей и методистов, кто ставит перед собой задачу любой ценой развить “образное мышление” ребенка.
“Мать, которая пытается растить ребенка на основе того, что она знает о детской психологии, несомненно, идет по ложному пути, – предостерегает Лоуэн. – Она будет видеть потребности ребенка ошибочно, в соответствии со своими предвзятыми мыслями о них. Ей не удастся откликнуться на телесную экспрессию ребенка, которую можно понять только с помощью собственных чувств… Я скорее предпочту необразованную женщину, которая растит ребенка, согласуясь с чувствами, чем образованную, которая растит его без чувств”.
В объятиях страсти
Чувства, однако, бывают разные. И страстная любовь может оказаться подчас более губительной, чем холодная отстраненность. Эту ситуацию, а также многие другие психологические парадоксы рассматривает наш современник, создатель школы нравственной психологии Анатолий Гармаев. Его дилогия “Обрести себя” и “Психопатический круг в семье”, пожалуй, одна из самых ярких психологических публикаций минувшего года. Она сочетает в себе глубину научного исследования, большой практический опыт и несомненный публицистический талант. Но, несмотря на все свои достоинства, работа Гармаева рискует оказаться за рамками научных и педагогических дискуссий по нескольким причинам.
Во-первых, ее автор не только профессиональный педагог и практикующий психолог, но и православный священник, директор Волгоградского епархиального училища православной катехизации и церковной педагогики, принципы работы которого оцениваются в светских кругах весьма неоднозначно. Во-вторых, Гармаев, пожалуй, первый православный священник, рискнувший совместить классическую психоаналитическую терминологию и методику (разумеется, после серьезной переработки) с православными святоотеческими представлениями о душе человека. Это вызывает негативную реакцию традиционалистски настроенных православных людей. Таким образом, нравственная психология оказывается под перекрестным огнем. На мой взгляд, уязвимое положение ее создателя тоже является одним из поводов для внимательного чтения его книг (согласитесь, что неинтересную работу ругать не будут).
“Обрести себя”, первая часть психологической дилогии Анатолия Гармаева, вышедшей в издательстве ивановского альманаха “Свет Православия”, содержит в себе базовые понятия нравственной психологии. В книге рассматривается структура человеческого “Я”, состоящего, по Гармаеву, из пяти уровней: способности, эмоциональность, эго-влечения, душевные силы и совесть. Далее в рамках этой модели объясняется развитие и становление человека, формирование его характера и образа жизни под воздействием либо совести, либо эго-влечений.
Остановлю внимание читателя на отдельных моментах этой теории. Например, распознавание ведущей способности в ребенке Гармаев описывает так: “Мастер ученику предлагает побыть в его мастерской и по тому, как будет вести себя ученик, сразу видит: по способности он пришел сюда или по любопытству. Если по любопытству, то он немедленно во все влезет, все захочет попробовать, скажет: “Дайте и я”… Способность заставляет человека вести себя особым образом: человек начнет во все вслушиваться внутренним зрением своей способности… Чем глубже способность, тем дольше ученик не подступает к самому ремеслу, тем дольше он живет внутренним усвоением дела, всматриванием, вслушиванием, вчувствованием. И этого внутреннего проживания ему некоторое время достаточно, он может долго жить им одним. Благодаря полноте внутреннего проживания и наблюдения того, как другой делает, ученик с большой способностью может длительное время просто быть, присутствовать при мастере, выполняя при этом самые черновые работы в помощь ему”.
Из этого достаточно отвлеченного рассуждения Гармаев легко (с точки зрения некоторых, слишком легко) перекидывает мостик к социальной действительности. “…В настоящее время… ученика спешат поскорее задействовать в рабочую цепочку, он срочно должен все попробовать. Современная педагогика… спешит. В этой гонке уже не может действовать способность, ибо у нее другая логика взаимодействия с предметом, и она всегда неспешная… В результате человек, конечно, чему-то научается, обретает навык и умение, но не более. Если привычка развита до предела, способность может вообще не проявиться… На сегодняшний день мы имеем два поколения, которые несут в себе репродуктивный способ взаимодействия с окружающей природой. Способности пригашены, в результате этого – глубокая отсталость в стране по всем областям и отраслям, за исключением только тех, где требуются люди строго по способностям. Самые лучшие силы страны с трудом и случайно проскакивают через систему среднего образования, а затем через систему института и аспирантуры, которые еще более забивают и закрывают многие способности. Когда педагогика начала переходить на интенсивные способы развития и обучения, началась гибель способностей”.
Не правда ли, смелое рассуждение? Но оно может показаться не таким уж легковесным и примитивным, если вспомнить многие философские построения прошлого века.
Во второй книге Гармаева – “Психопатический круг в семье” описан первый в истории практический опыт православного психоанализа. Она содержит достаточно много примеров современных семейных конфликтов, поэтому родителям можно рекомендовать прочесть ее даже раньше первой части. Анализ душевного состояния сегодняшней российской семьи и отдельное исследование детско-родительских и супружеских взаимоотношений занимают большую часть книги.
Гармаев, как православный священник, безусловно, призывает людей обратиться к Христу и к духовной жизни в церкви. Но прежде чем человек начнет духовную жизнь, он должен разобраться с собственной душой, то есть с психикой. Обращение, по Гармаеву, предполагает отказ человека от угождения своим эго-влечениям, требованиям своего “Я”. Возможно, кто-то поморщится, в который раз услышав вместо описания сложных психологических процедур простые слова: “совесть”, “прощение”, “терпение”, “любовь”. Но ведь психологический эффект того или иного действия зависит не от его сложности, а от его искренности и силы.
“Уступи… Как же можно уступить, когда чувствуешь, что твоя позиция кажется правильной, а другой человек говорит неверно? А вдруг уступить чему-то неверному – значит дать возможность этому неверному состояться в жизни?.. Педагог не будет стремиться настаивать на своем, если в этом не будет острой нужды, если не грозит смертельная опасность для его подопечного. Педагог даст возможность другому испытать опыт ошибки… Уступчивость позволяет другому учиться у жизни. Пока между нами стоит моя неуступчивость, в другом происходит тренировка его собственного упрямства или же непонимания. Поэтому проще уступить”. Если в этой маленькой рекомендации нет ничего сложного, если она так проста, попробуйте ее выполнить. Вне зависимости от конкретного результата психологический эффект от одного только намерения может быть весьма и весьма ощутимым.
Контурные карты души
Книга Даниеля Хелла “Ландшафт депрессии” вновь возвращает нас к проблемам классического психоанализа. Переведенная на русский язык и выпущенная в свет московским издательством “Алетейа” она, написана сравнительно недавно, в 1994 году.
Несмотря на строго научный “интегративный” подход к проблеме, язык книги довольно прост. Описывая и характеризуя депрессивные изменения в структуре и поведении отдельных людей, автор стремится доказать не столько неизбежность психического расстройства, сколько его возможную благотворность для развития личности. Разумеется, для того, чтобы эта возможность была реализована, больной человек нуждается в помощи. И помощь эта практически всегда носит педагогический характер. Хотя бы потому, что с депрессивным больным следует обращаться как с ребенком, утешая и подбадривая его.
Главный смысл книги заключается в том, чтобы помочь врачу и особенно больному перенести усилия с расследования причин заболевания (которое может оказаться бесконечным) на поиски его творческого смысла. Автор снова и снова убеждает читателей в том, что депрессия – не только наказание или “расплата за грех”, но и повод глубже и честнее взглянуть на свою жизнь и лучше понять ее.
И, наконец, исследование Фрица Римана “Основные формы страха” – пожалуй, самое универсальное в нашем обзоре. Изданное в той же серии работ по гуманистической психиатрии, что и предыдущая книга, оно напоминает скорее серию философских эссе, чем научный труд. Его автор был не только основателем Мюнхенской психотерапевтической школы, но и серьезным мыслителем-экзистенциалистом. Несмотря на то что книга впервые вышла в 1961 году, ее содержание не выглядит устаревшим.
Структура работы Римана предельно проста. Последовательно рассматривая основные невротические типы – шизоидный, депрессивный, навязчивый (в России его принято называть параноидальным) и истерический, – автор анализирует способность каждого из них к любви и агрессии, а затем рассматривает жизненные причины формирования того или иного невроза и его примеры. Интересна не только римановская трактовка человеческого страха как одной из движущих сил личностного роста, но и его возрастная периодизация психических отклонений. Условная, как всякая научная схема, она опирается скорее на описание типичных ситуаций, чем на жесткие формулировки, и в то же время обладает той четкостью, которая необходима для постановки предварительного диагноза.
Написанная по большому счету не для врачей, но для людей, интересующихся проблемами человеческого общения и их причинами, книга Фрица Римана не создает довольно часто встречающегося “эффекта мнительности”, не располагает к унынию. Если даже читатель обнаружит у себя те или иные невротические синдромы, он буквально на следующей странице сможет встретить сопутствующие им положительные характеристики того или иного личного кризиса. Риман занимает позицию, согласно которой невроз – не болезненное отклонение от нормы, а лишь крайнее проявление одной из ее частей, развившееся в ущерб остальным. Поэтому шизоид может проявиться в жизни не только как угрюмый и нелюдимый мизантроп, но и как бесстрашный и мудрый стоик, а истерики, славящиеся своим непостоянством, умеют лучше других ценить личную свободу.
В принципе описанные Риманом четыре формы невроза в той или иной мере соответствуют давно известным четырем темпераментам, но раскрывают их с новой, неожиданной стороны. Нельзя сказать, что книга Римана о страхе учит людей “не бояться” себя или “бояться правильно”. По своей сути она вообще не инструктивна. Главное чувство, которое пробуждает в читателе автор, – это чувство меры. Поэтому родителям и учителям будет полезно прочесть ее не только для того, чтобы лишний раз поупражняться в “диагностировании” своих и чужих пороков. Возможно, обратив внимание на приведенные примеры формирования детского взгляда на мир, кто-нибудь узнает в них знакомую семейную ситуацию и попытается изменить положение до того, как невротическая предрасположенность ребенка превратится в патологию.
“Если не принимать во внимание грубое пренебрежение детством и нанесение детям ущерба, что свидетельствует о болезни родителей, мы можем сказать, что не только родители определяют судьбу своих детей, но и дети формируют участь своих родителей, – пишет Риман. – Необычная дифференцированность, богатство задатков, так же как длительная с детского возраста зависимость от родителей, упрямство или беспомощность могут нести определенную угрозу для образа жизни других людей”. Многим из нас стоит задуматься над этим.
Артем ЕРМАКОВ
Выбор читателей
Комментарии