На чтение: ≈ 13 мин.В этом учебном году педагогический коллектив во главе с директором средней школы №159 Москвы Борисом Павловичем Панфиловым ведет ожесточенную борьбу за судьбу своего ученика – Володи Гана. Впрочем, нет, их борьба не может быть названа ожесточенной, это борьба за то, чтобы судьба мальчика была доброй и благополучной.
Володю Гана привела в 159-ю мама – сама выпускница этой школы. Но заботилась о нем бабушка, которая водила его на занятия, делала с ним уроки. Так три года и был Володя если не примерным учеником, то уж во всяком случае мальчиком, который вел себя, соблюдая рамки приличий. Все изменилось вмиг после смерти бабушки – в школе появился ученик, в котором никто из педагогов уже не мог узнать былого Гана.
Мама Вовы работает в студгородке МАИ комендантом и уборщицей, зарабатывает деньги в поте лица, сын в свободное время ходит к ней на работу, помогает делать уборку. Недавно выяснилось, что у мальчик диабет, по этому поводу дали ему еще один свободный день в неделю, но тратит он его опять-таки на помощь маме. Мама, кстати, долго скрывала от школы его болезнь, говоря, что у здоровой матери не может быть такого ребенка.
Анна Константиновна воспитывает сына одна (неофициальный отчим не в счет), считает, что живет плохо и рассчитывает на всеобщую помощь. Говорит так: «А попробовали бы вы жить моей жизнью!» В этой жизни на сына времени у мамы явно не хватает. Он прибегает в школу с опозданием, неумытый, голодный, и учительница Маргарита Васильевна Ульянова начинает урок с того, что умывает мальчика и кормит его в столовой. Но чувства благодарности к педагогу Володя, да и его мама, никогда не испытывали. Об учительнице, как и о школе, как и о детском коллективе в классе, мама, а за ней и Вова говорят весьма неуважительно. Кстати, о Маргарите Васильевне ученик может сказать любую небылицу: и за уши его таскает, и замечания делает ни за что, вот и приходится учительнице раз за разом оправдываться, доказывая, что ничего такого с ее стороны допущено не было. Педагогу мальчика от души жаль, она все время говорит маме, что тот пропадает, но мама учительнице не помощница – всегда сохраняет равнодушное спокойствие. А Володя с каждым днем ведет себя все отчаяннее: то толкнет кого-то, то урок сорвет, то проявляет неуемное стремление выделиться среди сверстников, то матерными словами в тетрадке даст характеристику своей учительнице, то выстрелит из пневматического пистолета в лицо нянечке. Он уверен, что все ему сойдет с рук, дескать, мал еще за свои поступки отвечать перед законом. Границы дозволенного сегодня Вове объяснить трудно, это не могут сделать даже педагоги. Учительница пишет в дневнике просьбу помочь, мама в ответ – оставьте нас в покое. Учительница или завуч звонят маме домой, если та берет трубку, то посылает педагогов на три матерные буквы – надоели.
Прошлым летом у Вовы Гана появились друзья (о них мальчик говорит так: профессиональные воры, воруют в магазине продукты на большие суммы), они стали бывать у него дома и однажды, вытащив из укромного уголка деньги, оставили после ухода беспорядок в комнате. Анна Константиновна решила призвать друзей сына к порядку, но обратилась в детскую комнату милиции с предложением поставить на учет его самого как малолетнего правонарушителя. Инспектор по делам несовершеннолетних Юлия Александровна была потрясена, многое видела, встречалась с родителями, которые отстаивали своих детей, даже если те совершали серьезные проступки, но таких случаев, чтобы в милицию привела сына сама мама, у нее в практике работы еще не было. После всех событий мама отправила Вову на дачу к своему дяде, дядя Саша с мальчиком, по рассказам Вовы, справиться не мог, а потому частенько задавал ему ремня. Процессу воспитания это, конечно, положительных моментов не прибавило. Дальше – больше.
В октябре прошлого года в день своего рождения Вова устроил себе «праздничный фейерверк» – поджег сразу три автомашины, это были две иномарки («мерседес» и «фольксваген») и одна отечественная. Он бросал зажженные спички в прорези радиаторных решеток и радостно наблюдал, как огонь уничтожал по полмашины зараз. Скоро состоится суд, который разберется в существе дела и назначит маме выплаты. Откуда возьмет деньги комендант-уборщица, неизвестно, но, судя по всему, и она уверена в своей безнаказанности. Ну кто отберет у матери-одиночки, получающей в месяц 20 тысяч рублей за тяжкий труд, квартиру в счет уплаты 350-400-тысячного долга?! Пропавших машин Володе не жалко – они его раздражали своей красотой, а их хозяева тем, что живут лучше, чем они с мамой, да еще когда-то один из них непочтительно говорил с бабушкой. Бабушки давно нет, а злость на автовладельца не проходит.
Ситуацию решил разобрать депутат Мосгордумы Олег Бочаров, ведущий детскую программу «Солнечный круг». В телестудии свое мнение высказывали известный журналист Юрий Гейко, певица Анастасия, юристы, педагоги и психологи, ребята из одного из московских детских домов. Общими усилиями решили, что мальчику в семье не хватало внимания, сердечной теплоты и доброты, а потому у него такие холодные глаза. Заодно совсем незаслуженно решили поругать и школу, дескать, что там за педагоги-психологи, что не могут справиться с одним парнем из начальной школы. Из группы ребят-детдомовцев Володя выбрал себе друга, рослого паренька, к которому обещал ездить, чтобы тот помог ему выбраться на праведный путь. В финале передачи Володе Гану преподнесли в подарок от спонсора современный компьютер и монитор, Анастасия вручила свой последний диск.
Хэппи-энд просматривался, но ошибся Олег Бочаров – мама и сын расценили происшедшее на ТВ как освобождение от всех былых грехов и долгов, а Вова всерьез посчитал себя настоящим героем. С компьютером он не занимается, к выбранному другу-товарищу не ездит – далеко и не хочется, из книг знает только комиксы, в школьную библиотеку записываться не желает. Так и мыкается со своим одиночеством, не зная, к какому берегу прибиться, к чьему плечу прислониться. Не зная и, судя по всему, не желая опереться на чье-то плечо. Он похож на Маугли, вот только не в волчьей стае, а в большом городе. Сидит один дома и думает, как и на кого будет «наезжать», демонстрируя свою силу, а пока рисует дом, в котором с утра до вечера постоянно нет никого. Даже мамы, к которой он относится пока еще хорошо.
В школе, которая, пожалуй, единственная в этом мире старается согревать Володю теплом, проявляет о нем заботу, ситуация нынче стала просто ужасной, хотя по-прежнему с ним терпелива и вежлива учительница, с ним регулярно работает психолог, чтобы оказать необходимую поддержку. Когда школьным педагогам говорят, что в поведении Володи есть и психические отклонения, они это отметают напрочь, вздыхая: ребенок просто очень сильно запущенный, до третьего-то класса ведь он был нормальным учеником.
Раньше с мамой, худо-бедно, хоть как-то можно было общаться, сегодня нет. Как рассказывает директор, Борис Павлович Панфилов, на недавнем заседании комиссии по делам несовершеннолетних Анна Константиновна на педагогов кричала, обвиняла их во всех смертных грехах. 26 февраля 2006 года комиссия решила определить одиннадцатилетнего Володю в специализированную школу открытого типа для детей с девиантным поведением (поскольку мальчик несовершеннолетний, правоохранительные органы вынесли постановление об отказе в возбуждении против него уголовного дела), но даст ли мама на это необходимое согласие, пока неизвестно. Пока она категорически не согласна на помещение сына в такую школу. Правда, недавно все же сказала, что они пойдут туда, ей понравилось в новой школе, что учителя открывают двери сами и пропускают детей вперед. Но нужно ведь пройти медицинскую комиссию, сдать анализы, оформить документы, а станет ли она заниматься этим, никто сказать не может.
«Мы хотим, чтобы Володя исправился, мы хотим защитить его права, – говорит Борис Павлович, – но кто защитит права его одноклассников, которым он мешает учиться?» О правах и достоинстве педагогов Панфилов не говорит, грустно говорить о том, чего нет, потому что педагоги, получается, сегодня в 159-й школе самые незащищенные. Да и не только в этой школе. Таких историй, наверное, можно было бы набрать множество, вот только все это невидимые миру учительские слезы. Не все ученики поджигают по три машины разом, а потому не каждый такой случай противостояния семьи и школы высвечивается широкими наездами телекамер.
Если бы великого Фаберже постоянно толкали под локоть, навряд ли он создал бы свои шедевры. Каждый учитель сродни ювелиру: он тоже занимается делом тонким, изящным и творческим, только речь идет о более ценном, ведь гранит он бриллианты детских судеб.
Мама Володи Гана не хочет (или не может) заниматься своим сыном, но какие гарантии, что ее можно заставить по закону заниматься собственным ребенком? Практически никаких. Трудится женщина, пьяная на улице не валяется, антиобщественных поступков не совершает, в драках или в скандалах не замечена. За что ее лишать родительских прав? Выходит, что не за что, потому что нет статьи, которая предусматривала бы наказание за равнодушие к рожденному ею ребенку. Анна Константиновна, видимо, хорошо это знает. Между тем каким вырастет Володя, можно предположить уже сегодня, если нет-нет да и обещает он с кем-то разобраться, ножиком попугать. Может быть, обществу стоит просчитать грядущие риски и предъявить маме своеобразный счет уже сейчас? Но на этот весьма сложный вопрос должны, вероятно, ответить не только педагоги, на чьи плечи семья взваливает эту неимоверную тяжесть, но и само общество, государство, его юристы и законодатели.
Москва
Выбор читателей
Комментарии