На чтение: ≈ 13 мин.Иногда кажется, что жизнь пронеслась со скоростью стрелы, выпущенной из туго натянутого лука. Но когда мысленным взором окидываешь прожитые годы, поражаешься, как много событий они тебе подарили. Тех событий, которые формируют характер.
Отец посадил его себе на колено, пригладил непослушные вихры (почти вся голова пятилетнего сына утонула в его натруженной ладони):
– Понимаешь, ты теперь самый старший в доме, – сказал он. – Вернусь с войны, все будет, как надо. А пока матери помогай, ладно?
Витя кивнул:
– Папка, а ты мне ружье покажешь?
– Ох, помощничек, – вздохнул отец.
Он не знал, что спустя всего лишь несколько месяцев самый большой из троих ребятишек Ларионовых будет водить по пашне быков на веревочке, а когда появятся силенки, его посадят на трактор – работать самостоятельно. Так трудились почти все мальчишки в их совхозе “Янгельский”.
Мы сидим в кабинете физики Магнитогорского лицея Российской академии наук. Его хозяин Виктор Ларионов недавно узнал, что Указом Президента России ему присвоено звание “Народный учитель Российской Федерации”. Виктор Петрович этому рад. Говорит, вот уж не думал, что его кандидатура пройдет: 65 лет – возраст пенсионный, не для награды. Однако ошибся! Все-таки ценят у нас богатый опыт.
Я задала ему вопрос, что нужно сделать учителю, чтобы стать народным, и он… начал вспоминать всю свою жизнь. Но прежде произнес: “Надо бесконечно много работать. Всегда”.
Наверное, это важно, что его воспитывала война. Она-то и научила по большому счету трудиться. Она поставила в центр его жизни страдающую Родину, а его собственный мир рассматривался лишь постольку, поскольку имел к ней отношение.
Когда Вите Ларионову исполнилось восемь лет, он пошел в школу. Школа была в соседнем селе Гусево, и он каждое утро топал до нее семь километров. Учился он так же, как и водил быков по пашне: вкладывая в это дело всю силу своей не по годам уже взрослой души. Троек не было ни одной, даже текущих, не то чтобы за четверть. После седьмого класса он подал заявление в военное училище, война хоть и закончилась, но мечта защищать Родину не пропала. Однако ответа Виктор Ларионов так почему-то и не дождался. А тут их семилетка стала десятилетней школой, и Вите ничего не оставалось, как учиться в Гусево дальше. Их было несколько учеников, и все они через год стали грамотнее своих учителей, поскольку те имели всего лишь семь классов образования…
А дальше было так: Ларионову предложили… вести в своей школе уроки физики и математики, понятное дело, у младших детей. И он бегал то в один класс учиться, то в другой – учить. А когда закончил школу, районный отдел образования направил его в село Красная Башкирия.
Конечно, он уже не помнит имен своих первых учеников, и лица их почти стерлись из памяти. Но в душу запало то огромное уважение, которым он пользовался на селе. На Востоке говорят: “Не смей наступать даже на тень учителя”. Вот такое же по силе уважение было в 50-е годы и у нас в стране. А еще почему-то запомнились штаны, которые мама купила, “чтобы было в чем ходить Виктору Петровичу” (мама счастливо улыбалась, называя сына по имени-отчеству). Штаны оказались на два размера больше худющего учителя, он провертел на ремне еще одну дырку, и тот опоясал его чуть ли не дважды. Помнит, как руки стали ледяными от страха, когда он впервые вошел в свой седьмой класс. Помнит, как его бросило в жар, когда получил свою первую зарплату – 36 рублей.
В 57-м году, отслужив в армии, он сдал экзамены на физико-математический факультет Магнитогорского педагогического института, а в 61-м уже вместе с женой-учительницей приехал в поселок Агаповка. Его до сих пор тянет в село. Снятся родная деревня и белая от цветущей ковыли степь. Недавно с женой хохотали: он рассказывал, как ребенком зачитал до дыр единственную в их семье книгу “Три мушкетера” – без начала и конца, а потом, мучимый разбуженной жаждой чтения, также до дыр зачитал выброшенное соседями пособие по акушерству. Всю войну в школе писали гусиными перьями, их обмакивали в бурые чернила, сделанные из сажи и свекольного сока. Писать было очень трудно, терпение требовалось невероятное. А когда “чернила” высыхали, прочитать что-либо было почти невозможно. Но никому в голову не приходило возмущаться, что это напрасный труд.
– Надо бесконечно много работать, – повторил Виктор Петрович, завершив свои воспоминания. – И только тогда твой труд, возможно, увенчается успехом, про который, однако, никогда не стоит думать. Мне всегда радостно работать, сам процесс труда приятен. Никакие звания не приносят счастья, если они не завоеваны упорным трудом.
…В Магнитогорский лицей Российской академии наук он пришел, проработав 37 лет в 13-й средней школе. Там он стал заслуженным учителем РСФСР, там был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Всеми уважаемый, отмеченный Родиной учитель с огромным стажем начал работать в лицее с нуля. Здесь все было иным. Здесь система кафедр. Совершенно другая обстановка. Очень сильный творческий коллектив – девять докторов и 27 кандидатов наук. Преподаватели печатают свои научные труды, пишут пособия, учебники. В школьном театре дети играют Шекспира на английском, что тривиально, и… на японском языках. Директор лицея Александр Савицкий переписывается с королевой Великобритании и по праздникам с завидным постоянством произносит сакраментальное “Есть еще Савицкая власть на этом свете!”, наставительно подняв указательный палец.
Начинать с нуля было и тяжело, и непривычно, но страшно интересно!
– В своей 13-й школе, которую очень люблю, я был все же не вполне счастлив, – Виктор Петрович заглядывает мне в глаза, пойму ли я его. – Дело в том, что в школе (любой, не только в моей 13-й) все диктует инструкция. А здесь, в лицее, – творчество. За три года я реализовал себя больше, чем за все предыдущие десятилетия. Здесь так: хочешь учить по своему учебнику – учи. Разработал свое учебное пособие – молодец. И за то, и за другое – премия и похвала.
В таком предмете, как физика, 30 процентов времени занимает лабораторная работа. В 13-й школе было когда-то отличное оборудование. Но однажды случился капитальный ремонт, и все оказалось порушенным. Когда Ларионов перешел в лицей, то первым делом, естественно, обратил внимание, что лабораторного оборудования и здесь маловато. Ведет уроки и страдает. Даже ночами ему стали сниться термометры.
– Это был нонсенс! В лицее – своя типография, компьютеры последнего поколения, Интернет, а вот элементарной колбы… – разводит руками учитель. – Но физику невозможно преподавать без этой малости, физика без лабораторных работ – теория без практики!
Интересно, думаю я, слушая Ларионова, как повел бы себя другой учитель на его месте? А Ларионов, знаете, что сделал? Целый месяц, приходя домой из школы, мастерил то, чего ему так не хватало для работы. Он продемонстрировал мне созданный им измерительный прибор – авометр, что измеряет силу тока, напряжение и сопротивление. Он вырезал и нарисовал этих авометров тридцать штук, поскольку тридцать детей в каждом классе. Благодаря этому нарисованному прибору он отшлифовал у своих учеников основные навыки так, как будто они работали с настоящим прибором. По тридцать штук всякого другого лабораторного оборудования он нарисовал и для уроков в экспериментальном классе. Ребятишки хоть и будущие гении, но элементарной-то работе должны быть обучены. Он “живописал” спиртовой термометр, мензурки с делениями…
Кропотливой, но творческой работе он учит и своих учеников. Ларионов дает, например, такие задания: самостоятельно спланировать и провести лабораторные работы по относительности покоя, движения, скорости, траектории, используя для этого два листа бумаги, копирку, карандаш (это когда была тема “Равноускоренное движение”). Вот где им понадобились аккуратность и умение действовать осознанно.
От лабораторного оборудования он плавно перешел к разработке и созданию собственного пособия по физике. Глубоких знаний невозможно добиться, если не спрашивать учеников на каждом уроке. Без контроля ученик перестает работать – в этом Виктор Ларионов уверен абсолютно. Но как за десять минут опросить тридцать ребят, задумался он. И разработал “Сборник вопросов (диктантов) по физике”, который помогает и ему, и ученикам отслеживать степень усвоения программного материала. Весь класс он разбивает на две группы. Прочитал первый вопрос – ребята задумались, пока читает второй – одна группа письменно отвечает на первый вопрос, вторая – слушает и думает над вторым.
– Я учу их внимательно слушать и понимать с одного раза, – объясняет Ларионов. – Лицеист привыкает слушать и думать быстро. Я вообще считаю, что только тогда человек учится, когда слушает и думает одновременно. Каждый день я контролирую своих учеников. Сегодня у нас опрос, завтра диктант. Дети учатся держать урок в памяти, быть настороже. Это и есть учение.
Оценки Ларионов ставит не сразу. Сначала, если ответ полный, рисует (где-то там у себя) плюсик, если нет – минус. Если не приступил к ответу – нолик, если ответил на большую часть – сначала плюс, потом минус, если наоборот – сначала минус, потом плюс. И только после анализа всего этого он ставит ученику оценку в журнал. Все это позволяет вести целенаправленную работу с каждым учеником, и это – работа на качество обучения. Физику у Ларионова знают все. И очень многие ее любят. Двадцать выпускников полюбили благодаря ему профессию учителя и в разных школах Магнитогорска продолжают его дело.
Уже одного этого достаточно, чтобы осознавать: жизнь прожита не зря. И если окинуть ее быстрым взглядом всю – от тех дней, когда он водил быков на веревочке, до того момента, как стал народным учителем, то легко понять: такая жизнь есть равноускоренное движение к признанию.
Поздравляем!
Светлана ЦАРЕГОРОДЦЕВА
Магнитогорск
Выбор читателей
Комментарии