На чтение: ≈ 8 мин.Рецепт счастливого детства открыт давным-давно. Почему же лишь немногие им пользуются? Но где сегодняшний школьник может прочитать о счастливой семье и радостном детстве? Аксакова с его чудесными «Детскими годами Багрова-внука» в школе не упоминают, «Детство Никиты» Алексея Толстого тоже. «Детство» и «В людях» Горького – прекрасные произведения, но повествуют они далеко не о гармоничных отношениях в семье. Не спорю, такой опыт – своего рода эмоциональная закалка – очень важен и нужен, но необходим и другой – положительный, иначе как ребенок получит представление об идеале, к которому нужно стремиться?
К сожалению, сегодня нередко приходится наблюдать, как молодые родители, не отличающие любовь и заботу от потакания, вдохновенно растят… крошку Цахеса, маленького тирана, держащего в страхе родных и близких, устраивающего истерики по самым незначительным поводам, требующего от окружающих немедленного выполнения любых желаний. Любви, не слепой, но разумной и деятельной, созидающей, а не сокрушающей все на своем пути, нужно учить, причем желательно с самого раннего детства. Об этом хорошо знали дореволюционные педагоги и писатели. Такие, как Клавдия Лукашевич, чьи произведения сегодня не только изданы, но, что особенно отрадно, имеются в широком доступе в Интернете.В дореволюционной России не было, пожалуй, более популярного детского писателя (слава Лидии Чарской была совсем другого рода). Рассказы и повести Лукашевич выходили большими тиражами, в том числе в детских приложениях к толстым журналам, были включены во все хрестоматии по родной речи. Она сама была составительницей нескольких хрестоматий для начального обучения. Ее слово всегда было подкреплено делом. В годы Первой мировой войны, продолжая активно печататься, Лукашевич содержала на свои средства палату для раненых в лазарете имени Л.Н.Толстого, устроила приют для детей воинов, ушедших на фронт. Педагог, гуманист, Клавдия Лукашевич до самой смерти (она умерла в 1931 году в Ростове-на-Дону почти в нищете) сохранила детски чистую душу и поразительную искренность. Своими произведениями она стремилась будить в сердцах светлые, благородные чувства, учила любви и состраданию.Несмотря на все утраты и испытания, выпавшие на ее долю (она рано лишилась любимого мужа, вторым ударом стала безвременная смерть десятилетней дочери, в Первой мировой войне погиб ее сын), Клавдия Владимировна любила жизнь и воспринимала ее как самый большой дар.Повесть «Мое милое детство» – трогательное повествование о самом безмятежном времени жизни писательницы и ее близких людях, мудрых и внимательных наставниках, сумевших окружить сестер-погодок атмосферой любви и заботы. Не обломовской, расслабляющей и лишающей воли, а, напротив, деятельной и мобилизующей лучшие качества детской души. Семья Мирец-Имшенецких, обедневших дворян, предки которых были записаны в гербовую дворянскую книгу, жила на окраине Петербурга, на Васильевском острове. Отец, исключительно талантливый, порядочный, добрый и внимательный человек, безгранично любящий свою жену и всецело преданный семье, в силу своей врожденной скромности не сумел сделать карьеру и до конца жизни занимал скромную должность в одной из канцелярий. Уже став взрослой, Клавдия Владимировна поняла, насколько скудно и даже бедно жила ее семья.При этом нужда не ожесточила сердца взрослых, наоборот, сделала их отзывчивее и милосерднее. И не только по отношению к своим родным, но даже к чужим, посторонним детям. В семье было принято помогать тем, кому жилось еще труднее. Дедушка, например, ежедневно в любое время года открывал окно в своем кабинете и угощал «босоногую команду» – бедных ребятишек василеостровской окраины. Не только делился с ними скромной трапезой, приготовленной бабушкой, но и разговаривал с ними, учил их грамоте, показывал опыты и всевозможные фокусы (он был мастер на все руки), в теплое время года ходил с ребятами в природоведческие походы. Но главное – он, как настоящий волшебник, умел устраивать для обездоленной детворы незабываемые праздники. Рождество было самым ярким и долгожданным из всех: «Каким светлым лучом бывал этот праздник в сереньком доме для ребят горькой бедноты, которые попадали на елку «советника» (так дети называли дедушку). Она им снилась целый год и блестела еще ярче, чем та рождественская звезда, которую клеил им дедушка и с которой они славили Христа».Все обитатели дома берегли и уважали друг друга, казалось, что взаимной и разделенной любви в этом семействе было так много, что она изливалась на всех: не только на детей, родственников и прислугу, но даже на тех, кто периодически или случайно появлялся в их доме: «В нашей старинной, патриархальной семье как-то развилось особое чувство привычки и привязанности. Все привязывались к квартире, мебели и ко всем неодушевленным вещам… А уж к людям – нечего и говорить. Торговцы разные: татарин с халатами, мороженщик, селедочница, грибник и другие ходили к нам десятки лет… Мы знали их детей, внуков, обстановку жизни, интересовались их судьбою и делились, чем могли. Прислуга жила у нас почти всегда до смерти и становилась членом семьи».Всю жизнь писательницу упрекали в дидактизме, излишней сентиментальности. На упреки она отвечала просто и искренне: «Если сентиментальностью назвать то, что я щадила детское воображение от жестоких, тяжелых картин, то я делала это сознательно. Я изображала правду жизни, но брала большею частью хорошее, чистое, светлое: оно действует на юных читателей успокоительно, отрадно, примиряюще. Я знаю, что в жизни есть горе, несчастье, зло, безобразие… Нет, я не закрываю на это глаза. Но все прекрасное только лучше, выше, ярче в сравнении с ними…»
Выбор читателей
Комментарии