Хутор на Потудани

Бывая в родных Воронежских краях, непременно посещаю хутор Гостиный, что расположен у слияния батюшки Дона и легендарной речки Потудань. Свое название хутор, ранее слобода крепости Коротояк, несет с тех пор, когда Петр I вел свой молодой флот на Азов и соизволил остановиться в этих местах – погостевал.

Меня тянет в этот благословенный исторический уголок среднерусского края не только потому, что там проживает мой двоюродный брат, но и потому, что там дивная природа. Устье Потудани считается одним из красивейших мест в Подонье. Участок реки от села Солдатского до впадения в Дон объявлен памятником природы и передан под охрану Коротоякскому лесничеству. Но сегодня само лесничество на ладан дышит, а что там говорить о заповедных местах – глохнут и уничтожаются.
Раньше по берегам Потудани было множество селений. И жили в них крестьяне, не дачники. Истинные труженики, совестливые и работящие, успевали сделать работу и для колхоза, и для себя. Хутора тогда давали значительную часть качественной сельской продукции. К сожалению, сегодня от них не осталось и следа.
Сохранившийся хутор Гостиный выживает еле-еле. Зимой здесь насчитывается 5‑8 семей, да и они состоят из людей старшего поколения, которые себя называют детьми Никиты Фирсова и Любови Кузнецовой. Они, пожалуй, последние патриоты хутора не на словах, а на деле. Летом, конечно, наезжают всякие гости. Едут на отдых, одним словом, пришлые.
Река Потудань. Есть у Андрея Платонова небольшая повесть с таким названием, давшая заголовок сборнику его произведений, вышедшему в 1937‑м. Описываемые в них события относятся к тому времени, когда после лихолетья Гражданской войны люди возвращались к мирному труду. «По взгорью, что далеко простерто над рекою Потудань, уже вторые сутки шел ко двору, в малоизвестный уездный город, бывший красноармеец Никита Фирсов… Работать Никита никогда не отвыкал. В Красной Армии тоже люди не одной войной занимались, – на долгих постоях и в резервах красноармейцы рыли колодцы, ремонтировали избушки бедняков в деревнях и сажали кустарник в вершинах действующих оврагов, чтобы земля дальше не размывалась. Война ведь пройдет, а жизнь останется, и о ней надо было заранее позаботиться».
«Река Потудань» мало повествует о самой реке, а больше о судьбах людей, которые по сумасбродству некоторых правителей пережили гражданский передел. А их вновь толкают к этому… «Они выросли от возраста и поумнели, они стали терпеливей и почувствовали внутри себя великую всемирную надежду, которая сейчас стала идеей их пока еще небольшой жизни, не имевшей ясной цели и назначения до гражданской войны».
Об этой цели мы в основном и говорили в мой приезд с хуторянами. Они рады всякому новому человеку. Вот и сейчас с удовольствием беседуем в тесном кругу.
Мой брат, выписывающий много всякой прессы, все пытается, но никак не может найти ответ на мучительный вопрос:
– Вот сколько прошло после разрухи 90‑х, а мы не имеем ни надежды, ни идеи. От телевизора полное разочарование. В областной и районной газетах сплошной «лак», в центральных газетах беспринципность, в журналах «голые тела». Где правда?
Большинство моих собеседников сетуют, что голосовать не за кого, нет честных политиков-руководителей, но идти надо, чем больше придет и проголосует против всех, тем труднее будет подкупать голоса…
– Всех не купишь! – резюмирует наш сосед Егорыч, проработавший более сорока лет шофером в местном колхозе, а ныне «ударник» на своем приусадебном. – А вот второго пути, о котором ты говоришь, Тимофеевич, не будет. Нет сегодня Корчагиных, одни воры остались.
Хотя я ничего такого и не говорю, но Егорыч, рассуждая вслух, обычно приписывает свои мысли другому и сам же их опровергает.
– Вот лет тридцать пять назад еду в Острогожск, – рассказывает он, – асфальт еще не сплошной был, а черноземные грунтовки, сам знаешь, какие. Смотрю, кто-то объехал опасный участок по зеленям. Ну и я этим путем. Выезжаю на дорогу, а тут объездчик: «Ну что, зеленя мнем?» Я ему объяснил, душу он из меня не тряс. Прошло уже с месяц, я уже и забыл этот случай. Вдруг вызывают в милицию: «Егорыч, о тебе райисполком вспомнил…» Ну что ж, виноват, заплатил штраф 45 рублей, а получал всего 60. После этого случая чтобы что-то нарушить – ни-ни. Вот был же порядок, деньги штрафные все шли в казну. Сейчас везде поборы, а куда они идут?
Я спросил его про Платонова, так как слышал, будто он встречался с ним.
– Да я был еще пацаном, когда он приезжал на Потудань. Батя мой его на рыбалку возил, рассказывал потом, что замечательной души был человек. Из наших, простых. Он еще отцу книгу подарил с надписью, но где-то затерялась. Я ее читал, нравились рассказы про наши места. Патриот нашего края был Платонов, хотя и сманили его в Москву. Там его где-то на Армянском кладбище, говорят, похоронили. При случае поклонись его могилке от земляков и скажи, что таких людей, как он, на малой родине помнят всегда…
– Совестливый был мужик, – вставляет свое слово Тихон Иванович, бывший инженер колхоза, а ныне предприниматель, занимающийся извозом на собственном грузовике. Он позже присоединился к нашей беседе. – Совесть – главный человеческий стержень. А где она теперь? Сейчас попробуй займи у кого, да еще без расписки и процентов.
Беседа наша длилась долго. Вспомнили не раз талантливого земляка, которому в этом году исполняется 120 лет и который очень точно сказал, что писать надо не талантом, а чувством жизни.