Художник по имени школа

Художник по имени школа

Валерий ЕРМОЛОВ

Сижу в автобусе, что идет в сторону Дербента, а в кулаке зажата бумажка с адресом: “Совхоз Мамедкала, художественная школа, директор Куцев”.

Вхожу в школу… Но с таким же успехом можно было бы сказать “вхожу в картину”. Ибо я оказываюсь буквально внутри невиданной двухэтажной обьемной картины, где розовые водопады стекают со стен, в синих небесах толпятся облака и птицы, по зеленому склону летят огромные фиолетовые бараны, крошечные львы резвятся среди тропических лесов, и всадники на красных конях мчатся прямо на огнедышащих чудовищ. Сотни ребят писали здесь каждый свое – на стенах, на потолках, на подоконниках, на столах, на лестнице.

Это было самое настоящее чудо, и вот в чем таился его глубокий и важный смысл: Валерий Афанасьевич Куцев сделал открытие: он понял, что каждый мальчик и каждая девочка способны создать замечательную картину. Таинственный мир, дремлющий где-то на дне ваших снов и мечтаний, умеет открывать Куцев. В его руках ключ, отпирающий двери тридесятого царства.

– Рисуйте цветок! – говорит Валерий Афанасьевич. – Цветок превратите в бабочку… А бабочку превращаем во льва!

Смотрите, вот он, этот превращенный лев. Его нарисовал Тамада Тамадаев, и – каждый по-своему – еще сотни учеников рисовали льва. А лапы у него звериные, мощные. Он превратившийся лев, он был цветком, бабочкой, и грива его осыпана пыльцой голубого цветка, и шерсть его покрыта радужными крыльями солнечных бабочек. Мягко пружинит упругий хвост, лев плотен, лев тяжел, лев мягок, как игрушка, и силен, как дикий зверь. Он гибкая огромная кошка.

Важно, когда в картине есть тайна. Когда есть что-то непонятное, что обьяснить невозможно словами, и там, где кончаются слова, сама душа открывается навстречу прекрасной картине.

За это состояние души, за праздник, данный в ее честь, поблагодарим школу в Мамедкале, Валерия Куцева и всех, кто у него писал картины.

Ирина УВАРОВА, кандидат искусствоведческих наук

Республика Дагестан

Фото Юрия ВЛАДИМИРОВА

P.S.

Летом в Махачкале состоится выставка работ учеников из Мамедкалы, посвященная 25-летию ДХШ.

Хроника

Хроника

Еще доносятся отзвуки шумного торжества в честь юбилея И.Моисеева, а не за горами новая круглая дата – в конце февраля будут отмечать 60-летие Государственного академического ансамбля народного танца, которым руководит Игорь Александрович. Этот праздник можно считать продолжением именин знаменитого маэстро.

Государственный академический Малый театр постановкой “Царя Бориса” завершил работу над известной трилогией Алексея Константиновича Толстого. Примечательно, что в спектакле занят старейший русский актер 97-летний народный артист СССР Николай Александрович Анненков. Непостижимое дело – вечность искусства, классики, таланта…

Недавно в Москве состоялась презентация Архангельской областной школы народных ремесел, прошедшая в рамках выставки “Наследие наших предков сохраним и преумножим”. Особое внимание гостей выставки привлекли творческие занятия по традиционным видам северных ремесел. Хорошо, когда говорим о возрождении культуры, но еще лучше – когда воочию убеждаемся в том, что оно действительно происходит.

В Центральном Доме работников искусств состоялся творческий вечер учителя 702-й московской школы Северо-Западного округа поэта Германа Крупина. Ему принадлежит стихотворение “Читая Бродского”:

Юность на боль умножь,

Где твой приют, Латона?

Господи, как хорош

Бродский первого тома!

Светом свечам истечь

В задрипанном захолустье.

Это твоя речь,

Чадо вселенской грусти.

Недавно мы простились с Иосифом Бродским. Но томики его стихотворений остались с нами. Они – не для расставания.

Валерий ЕРМОЛОВ

Женскую душу в комиссарской кожанке не удержать

Женскую душу в комиссарской кожанке не удержать

А потом время пришло, когда кокошники на красные косынки меняли. Больше, чем мода. Только женскую душу в комиссарской кожанке не удержать. Трагедия. Оптимистическая.

Баян поет, девчата припевают:

Елочки-сосеночки,

Зеленые, колючие,

У нас в краю Воронежском

Девчата все певучие.

Все не все, а девять нашлись – первый состав вокального ансамбля русской песни “Воронежские девчата”. Там, где Кольцов грустил и Никитин мучился, может ли девичье сердце без страдания быть? Мужик в горе и в радости чаще в кабак, а женщина беду песней выплачет, радость – частушкой выговорит. Композитор К.Массалитинов, который первых “Девчат” собрал, об этом думал.

Примерно в те же годы “Ярославские ребята” по стране гремели. Где они теперь? Состарились, наверное, чубы поредели. А “Воронежские девчата” покоряли русской песней и красотой Францию, Индию, Мексику, Японию… И еще почти шесть тысяч концертов по стране, которая раньше называлась СССР.

Мы страдания поем,

Как в Воронеже живем…

“Воронежские девчата” – 24 человека с баянистами и танцорами и в сельском клубе (за полтора миллиона) песнями греются. На первом ряду сидят дети в валенках, на втором – бабушки в платках. Лейся, песня…

Приезжайте к нам в Воронеж

Выбирать себе невест.

Можно в Воронеж, а можно в Москву. В марте в Концертном зале им.Чайковского у “Воронежских девчат” юбилейный концерт. Ансамблю – 30 лет. Возраст, которому “Женщины России” могут позавидовать. И еще – стать. Характер. Гордость.

А невест в ансамбле семь. Детей – двадцать. Внуков – пять. Правильная жизнь, когда ни песни своей, ни сердца своего не стыдишься. А по ночам им трава шелковая снится…

Лидия СЫЧЕВА

Воронежская область

Реквием по медным струнам

Реквием по медным струнам

Со времен начала пятидесятых годов, когда малоизвестный еще Билли Хейли впервые сыграл рок-н-ролл в американском фильме “Школьные джунгли”, у молодежи всего земного шара обозначилось новое дыхание: музыка.

Сперва черные и страшные своей принадлежностью к миру костей “рентгенки” – музыка на ребрах. Я не застал ее, но видел эти мощи джаза и большого бита – теперь для них остался только музей.

Дальше – больше: из приморских городов приходил ценный груз – электрические аккорды, впечатанные в винил и многократно прощупанные цензурой. А дети работавших за границей родителей везли все без цензуры, просто так. На Большом Каретном на глухой стене довоенного дипломатического дома можно прочесть очень старую надпись “The Beatles forever! 1968 г.”.

Страна Советов только начала производить свои чудовищно тяжелые и ненадежные электрические гитары, но этого было довольно для расщепленных ломких голосов, визжащих от перегрузок микрофонов и кипящих музыкой юных голов. Это была возможность петь. Петь, озираясь по сторонам.

Поздние отголоски оттепели протаяли на Арбате. Перестройка сделала его улицей для всех – и для музицирующей публики тоже. Cтержнем группок были простые гитары.

Но часто и непростые. Приходила Гнесинка с ее золотыми пальцами и бархатными глотками, приходила и давала всем пример того, как это может быть. Чудесные голоса, через год сдохшие от сигарет и водки, до сих пор стоят в ушах. Нелепые смерти кристально чистых нот.

Его голос был более похож на “The Eagles”, чем сами “The Eagles”. А его эскорт, две помятые девахи в румянах и драных кожанках, на поверку оказывался алмазным фондом вокального отделения Гнесинки. Три голоса убивали все мыслимые мечты стать знаменитым музыкантом. Это была работа высшего класса. Как-то я порезал себе сердце об это пронзительное трехголосье. Оно пока не заживает. Я не умею такое забывать.

Гитара в руках оказывается чаще всего по наитию, случайно, будто бы великий гитарный бог (Пако де Люсия? Пасториус? Хендрикс?) стремится приобщить к своей конфессии как можно больше молодых с ветром в голове. Потом уже ищутся деньги на свой собственный фанерный алтарь. Врубается звук, распахивается гардероб с зеркальной дверцей, перекидывается через плечо ремень – вот они, гуттаперчевые бедра Элвиса. Пот градом, и трудно дышать, хотя не спето и не сыграно ни единой ноты. Поет одно лишь тело.

Все начинается со стихов. Робкие, рваные и тривиальные рифмы – обычно о любви. О чем, как не о ней? Можно певуче клеймить окружающий мир, но тогда он не отдаст своих самых лучших звуков. Это понимаешь сразу.

Пара сломавшихся голосов, один несломавшийся, дурное английское произношение и выученные по газетной вырезке аккорды – получается слепок ливерпульской четверки. По малолитражным квартирам города – сколько их, уродливо выполненных бюстов? Никому не посчитать.

Ты играешь ритм, ты – на басу, я – соло. Да, а ты попробуй состучи так – раз, два, три… Начинаем. Петь животом, а не горлом! Завтра связки сядут. А бас погнал и заткнулся. А барабанщик пробил пластик и покоцал тарелку, а у ритма, как обычно, к дьяволу летит первая струна.

Время против нас, но ему всегда нужно что-то еще. Я прошу одного: пусть раз в год оно позволит нам подняться из могил, которые мы сами себе вырыли – квартира, жена-подруга, деньги и работа, – и даст показать самим себе, на что некогда были способны наши еще не желтые от никотина пальцы и наши не закопанные в двух тысячах слов голоса.

Максим ТИХОНОВ