Хорошо забытое старое

Не так давно Рособрнадзор сообщил, что по данным за 2018 год половина учителей не справляются с заданиями по математике и информатике, а четверть получили «неуд» по русскому языку, литературе, истории. По иностранным языкам, видимо, остерегаются устраивать какие-либо тесты. В будущем году предполагается проведение проверки компетенций учителей. Одновременно часто мелькают обвинения в адрес родителей, которые-де в младших классах не позаботились о том, чтобы нанять репетиторов, поэтому в старших классах дети по-прежнему не усваивают программу. Возникает вечный вопрос: а кто несет ответственность за учебу и кто – за воспитание? Улучшатся ли знания школьников, если часть предметов будут преподавать на иностранном языке, когда и на родном языке не вся школьная программа им под силу, и есть ли у нас необходимая для таких занятий база? Нужны не только учебники, но прежде всего кадры. Хорошо бы узнать пожелания школьников и их родителей.

История вопроса
Преподавание ряда предметов на иностранном языке – идея далеко не новая. В начале 1960‑х было принято решение организовать специализированные английские школы в Москве, Ленинграде и новосибирском Академгородке (основанном, напомню, в 1957 году). Родители боялись отдавать малышей в неизвестную новую школу, зная, что учебная нагрузка будет больше, чем в обычных школах, за счет иностранного языка. Предполагалось ввести его со второго класса по десятый, в то время выпускной, до шести часов в неделю вместо привычных двух часов с пятого по десятый класс. Директор школы приходил в семьи домой, проводил беседы. Помню, как он объяснял моей маме, работавшей в университетской библиотеке, что она должна подать пример. Мама побоялась перевести старшую сестру, а меня отдали в английскую школу. Через несколько лет положение изменилось, в 1970‑е годы родители, бабушки и дедушки летом приносили раскладушки, ночевали на газоне, писали длинные списки и отмечались в них, чтобы записать ребенка в престижную школу.
Удивительно, но факт: власти тогда не забыли про кадры, не пытались ввести новый порядок указом свыше в середине учебного года. К сентябрю появились новые молодые специалисты – выпускники педагогических вузов, приехавшие в Академгородок из разных городов по распределению. Было принято решение вести языковые занятия по группам, тоже огромное новшество. Правда, учебников не было, наша учительница, приехавшая из Ленинграда, сама составляла планы уроков, приносила пособия, рисовала картинки, вовлекала нас в процесс. Мы с подругой уже в «началке» создавали стенную газету, она прекрасно рисовала, я писала. Мы с ней сделали большой разно­цветный плакат с английским алфавитом и картинками для каждой буквы. Пели, плясали, учили стишки, разыгрывали крошечные сценки. Много лет спустя я поняла, что мне досталась гениальная учительница, прекрасно знавшая английский язык и любившая детей. Благодаря ей уроки иностранного языка казались нам веселыми и легкими, мы понимали, какие окна в мир открываются перед нами. В параллельных группах дела обстояли иначе, о чем мы в силу возраста не задумывались. Домашние задания мы делали самостоятельно, никто не ждал, что не владеющие английским языком родители откуда-то возьмут репетиторов. Довольно быстро мы стали собираться после уроков всей группой, а иногда и всем классом: я быстро делала домашку и объясняла одноклассникам сложные места. Нет, не списывали бездумно, а разбирались сообща.

Плоды просвещения
В средней школе к нам пришли молодые специалисты, появились уроки географии, истории на английском языке. Помимо них у нас были технический перевод, английская и американская литература, страноведение плюс обычные шесть часов языка в неделю. Получалось довольно мощное погружение в иные язык, культуру. Учебников по-прежнему не было, они создавались педагогами с помощью родителей-ученых и преподавателей буквально по ходу дела, размножались на ротапринте. По моим воспоминаниям, далеко не весь класс воспринимал такой объем. Часто мы по-прежнему собирались вместе после уроков, читали материал по-русски, я помогала составить ответы по-английски. Конечно, в детстве я не задумывалась о серьезных проблемах, связанных с преподаванием ряда предметов на иностранном языке в обязательном порядке для всего класса. Для меня лично это было большой удачей в значительной мере благодаря прекрасным учителям. Но я была единственной ученицей из пяти выпускных классов, кто поступил на филологический факультет МГУ. К 250‑летию Московского университета мы подготовили сборник, посвященный выпускникам, работающим в Сибирском отделении РАН. Около 400 человек. И спустя десятилетия я по-прежнему единственный кандидат филологических наук, успешно окончивший романо-германское отделение филфака МГУ. Это наводит на мысль о том, насколько полезно преподавание различных предметов в школе на иностранном языке в обязательном порядке. Но все выпускники прошедших лет независимо от избранной профессии продолжают использовать в работе английский язык. Сказывается специфика научного центра.

Кадры решают все
Общаясь с коллегами, работающими в школах, вузах, я прекрасно знаю о существовании большой проблемы на любом уровне обучения. Очень часто занятия ведутся на русском языке. Читая лекции на курсах повышения квалификации, я регулярно сталкивалась со знакомой ситуацией: специалист, имеющий за плечами два-три-четыре десятка лет работы, просит меня не вызывать ее к доске или даже просто отказывается говорить по-английски. Многие просят помочь преодолеть языковой барьер, страх перед общением с иностранцами. Помогаю, даю простейший совет: хочешь говорить – говори. Начать можно с повторения за любой аудиозаписью, а также полезно записывать себя. Ничего позорного в этом нет. В последние десятилетия в значительной мере в связи с развитием ИКТ коммуникация, живое общение вышли на первый план. Заучивание грамматических правил и перевод пресловутых «тысяч» не дают реального знания, тем более умения говорить.

Учебники и терминология
Как нужно готовить педагогов, которые могли бы вести уроки по своему предмету на иностранном языке? Да именно так: обучать их соответствующему языку и проверять, умеют ли они передать содержание учебника химии, географии или биологии классу. Осмелюсь высказать еретическую мысль: хорошему специалисту не нужен отдельный учебник по его предмету на иностранном языке. Я беру любую книжку, в том числе учебник по любому предмету, на русском или английском и читаю с листа вслух на нужном языке. Однако я сознаю, что школьный учитель не обязан знать язык на уровне кандидата наук. Важнейшая составляющая успеха подобных занятий отнюдь не учебник. Нужно учить будущего педагога понимать свою аудиторию, следить за тем, воспринимают ли они происходящее, или же целые эпохи, например на уроке истории, благополучно проплывают мимо в силу непонимания. Желательно, чтобы учитель-предметник правильно произносил иностранные слова. Помните незабвенные «пхузикс» (physics) и «бисусле» (bicycle)? Они никуда не делись. Про язык информатиков, начиная с «аштиэмэль», просто молчу. Приходит ли в голову новоиспеченному педагогу проверить произношение слов, начинающихся с латинской буквы «х»? Если преподаватель вуза не приучил их пользоваться словарем, скорее всего, нет. В словах «ксерокс», «ксенофобия», «Ксеркс» и во многих других в начальной позиции х произносится как з, а не кс. «Зена, королева воинов» по-английски пишется именно через х: Xena. Примеры, как говорится, можно множить.
А как бы вы перевели название школы «Специализированная английская школа с преподаванием ряда предметов на английском языке»? Я видела многие варианты, от большинства из них волосы встают дыбом. Много раз приходилось объяснять иностранцам, что имеется в виду. Special school у них обычно означает коррекционную школу; specialized school – именно специализированная. «Ряд предметов» – это никак не series of subjects. Самое простое – опустить фразу в переводе, потому что определение «специализированная» уже дает понять особенности школы. Можно вставить пояснение several subjects taught in English. Один из ярких примеров – перевод названия физико-математической школы. Из года в год я деликатно объясняла детям и взрослым, что не надо гордо заявлять при встрече с иностранцами: «I study in PMS». (PMS – pre-menstrual syndrome.) Лучше говорить Phys-math school. Подростки никогда не проверяют то, что им говорит учитель, взрослые повторяют за своими бывшими преподавателями, и ошибка закрепляется.
Что происходит в нашей системе, если ребенок пытается поправить ошибку преподавателя? Ничего хорошего. Я знаю одного очень дотошного первоклассника, который самостоятельно читает все, что задано на уроке, и задает вопросы в классе. Когда его бабушка, плача, обратилась ко мне с просьбой помочь, спасти любознательного малыша, который стал получать двойки, я дала обычный в таких случаях совет: приучите его все вопросы задавать дома, а в классе молчать и никогда не поправлять учителя. Зачастую стоящий у доски учитель – царь и бог, а в руках его мощное оружие – классный журнал. Куда там Зевсу-громовержцу…

Организация процесса
Много лет я успешно вела международные проекты со школьниками, находила заинтересованных коллег за рубежом. Дети обменивались посланиями, создавали сайты. Если удавалось найти деньги, мы издавали их труды небольшими книжками. За участие в проектах дети получали дипломы, подарки. Участвовали абсолютно все добровольно и с удовольствием, а главное – по силам. Параллельно с собственно проектной деятельностью, например написанием эссе и созданием веб-страничек, я обучала и учащихся, и коллег, как пользоваться техникой, различными программами, как создавать презентации и т. д. Когда дело доходило до помещения очередного проекта на сайте школы, в нашей работе принимала участие учитель информатики, потому что именно она имела официальный доступ. То есть мы вместе совершали заключительный этап.

Кому доверить?
Можно ли привлекать учителей иностранного языка к преподаванию ряда предметов на другом языке? Лично я пока не вижу никаких разумных предложений на эту тему. Дело в том, что если студент педагогического вуза по окончании успешно сдает экзамены и получает двойную квалификацию, например учитель химии с правом преподавать свой предмет на иностранном языке, то он или она и зарплату должен получать двойную. Если же учитель-предметник не умеет вести занятия на иностранном языке и хочет в духе времени как-то это делать с помощью учителя иностранного языка, который будет за ним переводить сказанное, то получится мартышкин труд. Да и кто из «иностранцев», которые уже имеют двойную нагрузку и частные уроки, согласится бесплатно выполнять ненужную работу? Дети же не будут слушать ни того, ни другого.

Налаживаем связи
Занимаясь с детьми проектной деятельностью, помогая им наладить общение со сверстниками из других стран, я не раз замечала, как мои ученики начинали понимать межпредметные связи и важность изучения английского языка для того, чтобы вести беседу обо всех школьных предметах. Пятиклассники, например, обменивались с голландскими сверстниками домашними заданиями по математике, сравнивали уровень сложности задачек. Старшеклассники увлеченно обсуждали биодобавки к пище, ГМО и экологические проблемы.
Как известно, иностранный язык у нас в стране много лет изучают все сначала в школе, потом в вузе, однако говорят далеко не все, хотя положение меняется к лучшему. Начав работать в школе, я делала открытия, о которых благоразумно молчала. Например, в конце первой четверти ко мне на урок (второй класс, вторая смена, шестой урок) внезапно явились директор, завуч и много учителей. Дети пели, плясали, радостно выбегали к доске, читали вслух сказку, рассказывали стихи… Я смотрела на вытянувшиеся лица взрослых и думала, что явно делаю что-то не так. После урока меня спросили, читала ли я методичку, где написано, что в начале обучения детей не надо учить читать и писать, а нужно обучать «на пальцах». Этого я не знала, наивно думая, что уроки иностранного языка должны вестись именно на нем, а не по-русски. Удивительно, но факт: начальство посоветовало мне продолжать в том же духе. Вскоре в Новосибирск приехала представитель британского издательства, которая готова была предоставить бесплатно комплекты учебников на целые классы, чтобы учителя их опробовали и написали рецензию. Директор отправил меня на встречу. Приехала только я и увезла на себе тридцать комплектов для начальной школы. Я спросила коллег, почему они отказались, и получила удивительный ответ: «Там же книга для учителя вся на английском, мы ее не понимаем!»
В конце учебного года директор попросил меня провести цикл занятий с учителями на английском языке. План занятий я составила «по заявкам трудящихся», в том числе помимо цикла семинаров, посвященных методичкам на английском языке, включила тему «Ненормативная лексика. Распространенные ругательства». Этого в вузе не проходят, а зря.

Думайте сами
Какой же можно сделать вывод по теме на данном этапе исторического развития? Нет ничего плохого в том, чтобы вести уроки по любому предмету на иностранном языке. Разумеется, при условии, что выполняются элементарные требования, учитель-предметник имеет реальную двойную квалификацию и получает реальную двойную оплату. Кроме того, он или она знает, как определить, понимают ли его школьники, нужно ли вести весь урок на английском или ином языке. Возможно, в специализированной школе в старших классах сложностей не возникнет. А может быть, лучше сделать такие уроки факультативными.