На чтение: ≈ 37 мин.– Гульназ Радмиловна, давайте начнем с темы, которую сегодня не обсуждает только ленивый. Требования к учителю. Он должен быть не только швец, жнец, на дуде игрец, но и обладать таким количеством, как теперь модно говорить, компетенций, что с трудом верится, что это под силу обычному учителю. Какими главными качествами, на ваш взгляд, должен обладать современный учитель?
– Не бывает обычных учителей. Каждый из них по-своему уникален. Правда, не всем удается раскрыть свою уникальность. Что же касается качеств, то они базовые, они нужны каждому человеку независимо от того, где и кем он работает, – человечность и ответственность. Но я не мыслю себе учителя, который не любил бы детей. Об этом хорошо написано в учебниках по педагогике, изданных в семидесятых годах прошлого века. Хотя время изменилось, страна изменилась, мы поменялись, но этого качества, этого требования, этого фундамента учительской профессии никто не отменял. – Когда друзья, знакомые, родственники вас спрашивают, к какому педагогу лучше отдать ребенка, что вы советуете?- Я обычно отвечаю: все зависит от вашего ребенка. Кому-то подходит очень строгий педагог, а кому-то, наоборот, нужен добрый. Эта простая истина связана с модным ныне понятием «эмоциональный интеллект». Потому что самое важное – это чтобы они, ученик и учитель, чувствовали друг друга. Если учитель понимает ученика, он может стать на его ступень восприятия мира. Будучи профессором, я давно отказалась от того, чтобы разговаривать со студентами мудрено, слишком по-научному. Мне важно не себя им продемонстрировать, не свой уровень показать, а донести до них то, что я им рассказываю, чтобы оно их зацепило, заинтересовало. А уже потом можно переходить к более сложному языку общения. – Во взаимоотношениях учителя и ученика важен характер педагога? – Не только характер, но и темперамент. Мы же приходим в мир каждый со своим темпераментом. Но когда смотришь на человека после двадцати лет работы, то, боюсь, уже трудно определить, какой теперь у него темперамент, потому что человек все время подстраивается под ситуацию, под свою социальную роль. Хороший учитель, будучи холериком, никогда не позволит себе повысить голос на коллег, а тем более на ребенка. Это ведь не улица! Но на улице, где все орут друг на друга, человек с таким темпераментом тоже начнет орать. Легко было сказать Льву Николаевичу: ударили в одну щеку – подставь другую…- Вы сказали про главное базовое качество учителя – любовь к детям. А можно ли научить любви? – Нет. Это чувство должно жить внутри тебя. Если оно присутствует, его можно развить. Но именно оно та платформа, база, на которую будущий учитель наращивает свой потенциал, изучая педагогические методики и практики. Именно оно помогает учителю, пришедшему в школу, реализовать себя. – При поступлении в педагогические вузы мы нигде и никогда не проверяем, не тестируем абитуриентов на любовь к детям. Да и можно ли как-то выявить отсутствие этой любви у человека, чтобы он, проучившись пять лет и отработав один месяц, не сказал: «Не мое, не хочу и не буду учителем»?- Как вы говорите, пока тестов на измерение любви нет, да и вряд ли они когда-нибудь появятся, но профессионал-психолог в живой беседе с абитуриентом может увидеть определенные признаки того, как человек относится к детям, притом не на словах, а на деле. Уважающие себя вузы, дорожащие своей профессиональной репутацией, как раз и проводят такие неформальные собеседования. Наши Башкирский государственный и педагогический университеты тоже такое делают. Для меня высокая эффективность вуза, от уровня которой зависит и его финансирование, заключается не в том, что в этот вуз поступают выпускники с очень высокими баллами, а в том, насколько его выпускники востребованы, как легко они трудоустраиваются, притом по специальности. – Худо-бедно, но в последние годы в школу пошло молодое пополнение. Что, на ваш взгляд, надо сделать, чтобы молодой учитель не ушел из школы после первого месяца, первой четверти, первого года работы?- В первую очередь останется ли молодой учитель в школе, зависит от мудрости и управленческого опыта директора, сплоченного коллектива и наличия в нем опытных педагогов. Ничего нового не надо придумывать. Были потрясающие школы наставничества по всей стране. Сейчас повсеместно взялись за их возрождение. Мы тоже этим занимаемся. Ведь институт педагогических наставников – это эффективный инструмент сопровождения молодого учителя. Второе условие, необходимое для того, чтобы он не ушел из школы, – видимая и понятная перспектива. Молодежь амбициозна, ей хочется ясно видеть, куда она дальше пойдет, как будет расти. Показать ее молодому коллеге как раз и может тот самый мудрый директор, о котором я уже говорила. – Вы подчеркнули, что особую роль играет сопровождение молодого педагога. Какого рода сопровождение?- Сопровождение, включающее передачу своего научно-методического и психологического опыта. Начиная с рассказа о том, как принято в этой школе вести занятия, и заканчивая демонстрацией того, какие техники и практики наиболее эффективны в работе с группами детей или отдельными ребятишками. Человека, и не только молодого, нужно все время подбадривать, хвалить, иногда журить. Это и есть психологическое взаимодействие. Человек формируется только рядом с другим человеком. Поэтому всегда должен быть рядом тот, кто подскажет в необходимую минуту, как решить внезапно возникшую задачу, поддержит в трудной ситуации, поможет найти выход из спонтанно сложившейся острой ситуации. – Гульназ Радмиловна, вы, когда приезжаете в школу, на что в первую очередь обращаете внимание?- Мне важно почувствовать, насколько в школе комфортно детям и учителям, конечно. Мне не важно количество интерактивных досок в школе, сколько у них компьютеров, мне нужно видеть, что детям здесь нравится, они любят школу, в которой учатся. Я оцениваю чистоту и порядок. Потом смотрю в глаза учителей, разговариваю с ними, пытаясь понять, насколько их желание работать именно в этом учебном заведении, как они говорят, искренне, не испытывают ли они страха перед директором сказать что-нибудь лишнее, рассказать, как они в самом деле живут и с какими проблемами сталкиваются. Каждая проблема – боль. Но если ты поделишься этой проблемой, этой болью, тебе станет легче, может быть, с этого разговора начнется путь к ее решению, который у каждой проблемы свой и по времени, и по расстоянию. А дальше начинаю общаться с каждым педагогом в отдельности. Зашла в кабинет биологии, спрашиваю, в каком году последний раз покупали расходные материалы, а уже только потом дохожу до вопроса, как часто учитель пользуется интерактивной доской, инновационными (какими именно) методиками, куда в последний раз он ездил на повышение квалификации.- А учителя о чем вас спрашивают?- Самый типичный вопрос в любой образовательной организации: когда станет меньше бумаг и отчетов? И второй вопрос: что делать с современными родителями?- Так что делать с отчетностью? Как от нее избавиться?- Мы, чтобы избежать дублирования, составили для себя полный список тех отчетов, что запрашиваем. Мы, кажется, не привыкли еще к тому, что многое можно найти на сайтах школ. Они отличный источник информации для нас и для муниципальных органов управления образованием. Появление информационных систем помогает тоже снизить отчетность. Но кроме нас есть другие ведомства. В среднем в школу в месяц приходят представители около девяти различных надзорных инстанций. Сейчас мы все чаще говорим им: если вам что-то нужно от школы, спросите у нас. Мы с удовольствием поделимся с вами информацией, которая у нас уже есть. Не надо лишний раз школу мучить. А вот с родителями сложнее. В последнее время есть часть родителей, которые рассматривают себя не участниками образовательных отношений, а их противниками. Они смотрят на все, что мы делаем, деструктивно, как в том мультфильме: «А Баба-яга против», против всего. – И какой выход?- В начале июня мы провели большой республиканский форум. Собрали представителей различных общественных родительских организаций и объединений. Их у нас около двадцати, даже есть Совет отцов, но все эти советы существуют разрозненно, каждый сам по себе. Нам бы хотелось объединить их в одно мощное движение, чтобы они работали вместе с нами, чтобы они, рассматривая то, что мы делаем, критически подсказывали нам, предлагали конструктивные идеи и вместе с нами искали пути решения проблем. – Гульназ Радмиловна, вы часто вспоминаете свою школу?- Конечно. – Что больше всего запомнилось из школьных лет? Что вы оттуда вынесли?- Умение находить выход из безвыходных ситуаций. Нам ставили задачки с неопределенными решениями и предлагали пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что. Я научилась верить в себя. Поняла еще тогда, что твое решение тоже что-то значит в этой жизни, что оно может не совпадать с решениями других людей, и в этом его ценность.- А как это практически в школе реализовывалось?- У нас был очень хороший работающий актив. Мы были для директора опорой. Он предлагал нам какое-то дело. Если мы соглашались взяться за него, то дальше уже была наша забота, как с ним справиться. Самое главное, что нас никто не заставлял делать то, что мы не хотели делать.- Почему вы выбрали психологию в качестве своей будущей профессии?- Наверное, потому что, пока училась, поменяла много школ и…- А почему меняли?- Отца часто переводили из одного места работы в другое, вот мы и переезжали. Я чувствовала, что педагоги не всегда могут до меня достучаться. Мне хотелось им подсказать, что со мной не так надо, но не хватало смелости, да я и не знала, как со мной надо. Ребенок не может сказать педагогу: «Вы неправильно со мной поступаете», потому что у нас властвует в отношениях субъектно-объектный подход, при котором ребенок всегда неправ. Я еще в школе поняла, что педагог не может и не должен вести себя со всеми детьми одинаково. Я ходила в кружок танцев. Нас было 80 детей, наш педагог умудрялась к каждому из нас найти подход. Когда она говорила, что не поставит кого-то на этот танец, никто не обижался. Потому что она всегда объясняла, почему, и тут же предлагала другую партию.- Она просто видела каждого из вас.- Для меня это было секретом: а как она это видит? Мне хотелось это выяснить, поэтому я и решила посвятить себя психологии. – Когда учитель заходит в класс, обычно он видит класс как нечто целое. Но в этом целом у каждого свои потребности, свои возможности, свой характер. Как распознать в каждом ребенке заложенные природой возможности, как – и это главное – помочь им развиться? Мы с гордостью рапортуем, что обеспечиваем каждому ребенку индивидуальную образовательную траекторию. Но как за 45 минут поработать с каждым из двадцати пяти?- Я согласна с такой постановкой вопроса, но посмотрите: многие педагоги, которые показывают высокие достижения, этим умением владеют, у них это получается. Притом кто-то делает это строго по науке, кто-то интуитивно. Я недавно в Краснодаре разговаривала со своей коллегой – начальником управления образования. Она делилась со мной, как ее учили: учительница математики, бывало, говорила ей: «Не вижу в твоих глазах понимания. Давай-ка начнем рассматривать эту теорему сначала. Вася, помоги Кате разобраться, она не поняла». Как она по глазам ученицы могла понять, что та не поняла тему?- Но как научиться этому?- Я вспоминаю, как наш учитель математики поехал в Белорецк к нашему знаменитому Роману Григорьевичу Хазанкину. Вернулся и попытался ту же самую технику применить. Стал бегать по классу, вдохновлять нас, а мы смотрели на него и думали: что это с ним происходит, что он от нас хочет? Позже я поняла, что он перенял лишь внешнюю манеру поведения. А сущность методики, ее внутренний смысл так и остались непонятыми, остались для него непаханым пластом.- Какая тема для вас остается главной в психологии? Вы же и кандидатскую, и докторскую диссертации по психологии защищали…- Я исследовала и продолжаю исследовать механизмы и этапы развития нравственных отношений в человеке, начиная с дошкольного периода и заканчивая подростковым возрастом. В зоне моего внимания и любовь. Хотя нет научного определения любви как эмоционального состояния. Может, и не надо этого определения. Но мне интересно, все ли могут достичь высокого уровня нравственного развития, что на это влияет и что такое сам этот высокий уровень? Поверьте, педагогическая психология – увлекательнейшая наука. – Мы часто ругаем педагогическую науку. Критикуем ее за оторванность от жизни, «теория, мой друг, суха, а древо жизни вечно зеленеет», за то, что тона не замечает этого зеленеющего дерева. На каком уровне, на ваш взгляд, находится сегодня педагогическая наука?- Я перед встречей с вами спрашивала своего сотрудника, что такое модель в педагогике. «Это такая визуализация проблемы, где стрелки, квадратики», – ответил он. «Извините, – сказала я ему, – вообще-то это проверенная опытом какая-то система взаимодействия между участниками образовательных отношений». Педагогика стала – я этому очень радуюсь – носить прикладной характер, она вначале проверяет какую-то технику, технологию, практику, а уже потом предлагает это применять. Когда пишешь диссертацию, там есть такой индикатор – могут ли быть результаты твоего исследования масштабированы на другие образовательные организации или нет. На сегодняшний день таких легко масштабируемых технологий недостаточно. Возьмите развивающую систему Эльконина – Давыдова. Ее можно в любой школе внедрить, были бы желание и знания, и это будет работать.- Кто ваш кумир в психологии?-Давыдов Василий Васильевич.- Почему?- Потому что система обучения, которую он предложил, элегантна, прогностична, уникальна и легка для внедрения. И она очень хорошо подходит нашей ментальности. Как психологу мне особенно нравится в ней то, что она срабатывает везде, будь дошкольное образование или старшая школа. – Мне кажется, специалистам, которые занимаются у вас в министерстве воспитанием, приходится несладко. Вы же смотрите на их предложения, решения, проекты не только как управленец, но и как квалифицированный эксперт в этом деле. Что стало краеугольным камнем вашей системы воспитания?- Для нас главное в системе воспитания – люди. Время требует, чтобы мы готовили педагогов совсем по-другому, чем раньше. Они должны владеть новыми техниками и технологиями, быть своими в социальных сетях, не пугаться новых гаджетов и разбираться в постоянно меняющейся палитре молодежной субкультуры. Педагоги должны принять тезис: «Если я чего-то не понимаю, то это не значит, что это неправильно, что оно не должно существовать». Только тогда дети будут прислушиваться к их мнению, ценить его. Ведь что главное в воспитании – не громкие слова, заявления, а межличностное общение, искреннее и доверительное. – А что самое тяжелое в должности министра?- Самое тяжелое?- Давайте переформулируем вопрос: что вас раздражает на этом посту?- Меня раздражает, что любое задание нужно от начала и до конца вести самому. Раньше, если ты дал задание, то понимаешь, что у тебя есть люди, которые разложат его на инструменты, другие с помощью этих инструментов это задание выполнят. При проектном управлении распределение обязанностей уже не вертикальное, а горизонтальное. Таких проектов становится все больше. Для их реализации не хватает человеческих ресурсов. И времени. – Придя полтора года назад в этот кабинет, вы поменяли команду?- Я не сторонник революций. Поэтому я делала это потихоньку, на сегодняшний день поменяла всего треть штатных сотрудников министерства. Новых людей команды нужно выращивать, постепенно вводя в управленческий процесс. Я никого не заставляла, не вынуждала уходить, я просто представила новые задачи и четко обозначила целевые индикаторы. Некоторые сотрудники поняли, что не справятся, и сами ушли.- Вы сказали: людей команды надо выращивать. Значит ли это, что вы считаете министерство командой?- Я себе поставила цель, что должна создать команду в течение двух лет с момента назначения министром. Пока я вижу твердый костяк команды, которому еще предстоит обрасти мускулами. Просто у нас есть люди, которые работают меньше года и еще не прошли один полный круг, поэтому до конца не понимают весь процесс.- Что вы цените больше всего в членах вашей команды?- Открытость. Когда человек, не согласный с моим решением, не идет молча выполнять его, а говорит мне, что есть другой вариант и он готов доказать это.- Такое бывает?- Конечно. Они ведь тоже профессионалы в своем деле. Начиная с финансистов и заканчивая организаторами.- Мне кажется, в сегодняшней ситуации министру образования надо разбираться в строительстве не хуже, чем в стандартах, оценочных процедурах и системе учительского роста…- Когда я первого сентября пошла в первый класс, папа после обеда вывез меня в поле, посадил за руль машины и сказал: «Я не знаю, как ты будешь читать и писать, но машину ты должна водить хорошо. Точно так же ты должна хорошо разбираться в стройке, в домашнем хозяйстве и в мужчинах». Мне было семь лет. – Научились?- Думаю, да. Я всегда помнила его слова о том, что эти умения – главные для жизни. А мне хотелось интересной, насыщенной жизни, моей жизни, не похожей ни на чью другую. – Какое главное качество нужно, на ваш взгляд, прежде всего человеку? Любому… – Я же писала диссертацию про нравственные отношения, поэтому для вас не будет открытием, если я скажу, что превыше всего в любом человеке умение любить, умение быть преданным. – Может ли образование помочь укреплению семьи?- Может.- А каким образом?- Механизмов тут много, начиная от информационной работы и заканчивая модульными курсами в средней школе. В свое время у нас был курс психологии и этики семейной жизни. Не совершенный, но сделавший много для укрепления семейных ценностей. Жизнь вокруг нас утверждала, что мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина. У каждого своя роль в семье. В школе часто собирались семьями, рассказывали, как живут, как готовят, как строят отношения со старшими в семье. Родители с удовольствием ходили с детьми в многодневные походы под руководством учителей.- С этим теперь стало трудно.- После ряда трагедий пойти в поход с детьми – это очень большая головная боль для всей школы. Вся деятельность в этом направлении жестко зарегламентирована. Не так-то просто и домашнюю еду принести в школу, а вдруг она не соответствует санитарным нормам? Кто будет в конечном счете отвечать, если что-то случится: директор, классный руководитель, который разрешил эти посиделки, или родитель, желавший только блага? Конечно же, директор. А кому хочется лишних неприятностей?..- Сейчас много говорят о том, что наши дети разучились работать. Хотя мне кажется, что учеба тоже труд, такой же, как любой другой. Пока они учатся в школе, они трудятся. Каким должно быть трудовое воспитание в школе – это вопрос, по которому общество еще не договорилось. Мыть коридоры, подметать территорию, расчищать дорожки от снега зимой или сделать содержание предмета технология совсем другим? – Я считаю, что необходимость элементарного самообслуживания должна быть привита каждому ребенку. И воспитывать это чувство надо с младых ногтей. Но, конечно же, не в той форме, о которой вы говорили, – мытье полов, уборка территории. Но мы знаем истории, когда ребенок ленится стульчик поднять, доску за собой могут не вытирать, если учитель не напомнит. Часто в этом мы, взрослые, виноваты, оберегая наших детей от любого домашнего труда, сами за них все делаем.- Кто сам, а у кого-то домработница этим занята…- Вы правы. Это тоже сказывается на отношении детей к физическому труду. Бывают высказывания, где это рассматривается как что-то постыдное. Хотя должна вам сказать, что в городе и деревне разное отношение к трудовому воспитанию, разное представление о том, в каких формах оно должно существовать. Это связано, думаю, с разными формами труда. В большинстве сельских школ остались пришкольные участки, и дети там с удовольствием – их никто не заставляет – работают. И трудовые отряды, и объединения старшеклассников остались. Надо всему этому какой-то новый импульс придать, облечь эту деятельность в новые, более привлекательные для подростков, формы. У нас в республике живет и работает замечательный педагог Камиль Архияров, создавший в свое время концепцию трудовых отрядов. Сколько лет прошло, а система работает. В школьной столовой стоимость питания намного ниже, чем во всех окрестных школах, потому что они сами выращивают овощи и фрукты и заготавливают продукты на зиму. Родители тоже довольны, что дети учатся трудиться. Их время заполнено. Они не бездельничают. Если же говорить про город, то, мне кажется, мы должны вернуться к коллективным формам труда. Из таких коллективных форм остались, скажем, субботники, но они не системны. Раньше, помнится, мы ходили, собирали макулатуру, металлолом – каждый раз это было настоящее путешествие. Я помню, однажды я сдала наш мангал. Не понимала, зачем он стоит. Отец заставил принести обратно. – Я перед поездкой к вам спросил у своих друзей, с чем у них ассоциируется Башкортостан. Ответ был без вариантов – Салават Юлаев, нефть и мед.- У нас в республике пчеловодству уделяется очень большое внимание. Есть 14 школ, где преподают пчеловодство. Общественные объединения подарили этим школам ульи. Они же их и консультируют. Туда проложены детские туристические маршруты. – Говорят, что у каждого второго жителя республики своя пасека.- А как без этого? В детстве мне папа говорил: «Любая девушка должна играть на кубызе, любой мужчина должен играть на курае». Этот инструмент просто лежит на кухне, ты садишься, делаешь вдох, и мелодия сама начинает литься из твоего сердца. Играть на кубызе и курае для башкир традиция, как и разведение пчел. Говорят, что русского нельзя представить без дачи, так и башкира нельзя представить без пасеки. У вас тоже есть дача? – Есть, хоть я не русский, а украинец. А у вас есть пасека?- Есть.- Представим себе систему образования Башкортостана как целостный организм. Где в этой системе самое больное место, что не срастается, над чем надо работать?- Ничего нового не скажу. Мы уходим от разбросанности, переходим к спецификации. Мы стали практиковать кластерный подход. Вы сказали, республика ассоциируется с нефтью. Значит, у нас должен был появиться нефтехимический кластер. Он и появился. В детском саду дети играют в добычу нефти. Дальше в школе знакомятся с этим делом, но не по учебникам, а приходят на буровую и видят, как в реальности выглядят нефтяные фонтаны, какие сложные приборы там работают. А дальше ссузы и вузы. Все плавно и стабильно. Если ребенок захочет быть нефтяником, он будет знать, что этот комбинат, эта буровая, где он побывал не раз, будут ждать его. И он продолжит то, что делал его дед, а теперь делает отец.- Ну сводили класс, двадцать пять детей, на буровую. Значит ли это, что все двадцать пять после окончания школы и вуза станут нефтяниками?- Конечно, нет. Да мы так и не ставим вопрос. Если из этих двадцати пяти придут в нефтехимическую промышленность хотя бы десять – это уже очень хороший результат. А остальные пятнадцать будут их обслуживать – в сервисе, образовании, культуре, здравоохранении. – У вас в республике 70 муниципальных образований. Органы управления от вас как-то зависят?- (Смеется.) Они зависят от нас в том плане, что мы определяем государственную политику в сфере образования. Они нам напрямую не подчиняются, но получают информацию, в каком направлении надо двигаться, мы определяем вектор развития, какие механизмы надо использовать, чтобы добиться поставленных целей.- Но вы можете как-то на них все-таки влиять?- Через главу района могу, сказав ему: «У вас такая-то школа «горит» красным, мы работаем в системе светофора, давайте подумаем вместе, что надо сделать, чтобы изменить ситуацию. Если нужна помощь, то собираем мобильную группу и выезжаем к вам».- Главы согласовывают с вами назначение руководителей муниципальных органов управления образованием?- Согласовывают. Я первым делом, пригласив кандидата, прошу у него программу развития образования муниципального образования.- А, распределяя субсидии, вы разве на них не влияете?- Конечно, влияем, отбирая лучших исполнителей на конкурсной основе. У нас ежегодно выделяются гранты на образование до 100 миллионов. В прошлом году на 8 грантов по электронному образованию было подано 108 заявок. С одной стороны, такая активность – это отличный знак, но с другой – мы хорошо понимали, что реальных игроков там намного меньше, чем тех, кто действительно хорошо справится с проектом.- Вы преподаете?- Да, в педагогическом университете, на кафедре дошкольной педагогики и психологии. – Студенты такие же, как десять лет назад, или поменялись?- Поменялись в способе получения материала. Очень изменилась скорость обработки информации. Они стали более креативными, более уверенными в себе. У меня вообще поменялась техника взаимодействия с ними. Раньше, когда ты был единственным доступным носителем информации, приходилось сначала много давать им, чтобы потом на этой базе что-то обсуждать. Сейчас одним кликом можно получить не только сам материал, но и очень много комментариев к нему. Это привело к тому, что мы поменялись местами. Они приходят с готовой информацией, я им готовлю проблемный вопрос, и потом мы его вместе обсуждаем в поисках решения. Общение с ними стало носить более прикладной характер. – У вас бывает свободное время?- Бывает.- Что вы обычно делаете, когда оно появляется?- Я человек спортивный. Поэтому сразу вспоминаю, что нужно заняться физической формой. Второе: я человек земли, и поэтому, конечно же, летом дача – такой охотничий домик (четыре на шесть метров). У нас там кроты, которые ничего не боятся. Из всего, что посадите, будут только вершки, но не корешки. Поэтому малина, вишня – варенье, пастила. Я люблю собирать урожай, я ведь человек результата. А третье мое удовольствие – это машина. И дорога…Досье «УГ»Гульназ Радмиловна Шафикова родилась 19 июля 1975 года в Сибае. Окончила Башкирский государственный педагогический институт по специальности «педагогика и психология (дошкольная)», аспирантуру Башкирского государственного педагогического университета. Доктор психологических наук.Трудовую деятельность начала в 1990 году воспитателем яслей-сада №21 «Белочка» в Сибае. Работала педагогом-психологом средней школы, заместителем директора по научно-методической работе гимназии №144 Уфы, преподавателем кафедры педагогики и психологии Сибайского института Башкирского государственного университета.С 2002 года – преподаватель кафедры психологии Башкирского государственного педагогического университета им. М.Акмуллы, в 2011 году стала заведующей кафедрой дошкольной педагогики и психологии Башкирского государственного педагогического университета им. М.Акмуллы.В 2014-2015 годах – проректор по научной работе Башкирского государственного педагогического университета им. М.Акмуллы. 9 сентября 2015 года Гульназ Шафикова была назначена министром образования Республики Башкортостан.Москва – Уфа – Москва
Выбор читателей
Комментарии