Грядет третья криминальная революция?

“УГ” продолжает взятый курс помощи Министерству образования. Чтобы организаторы эксперимента по Единому государственному экзамену ясно представили, какие детали предстоящей реформы волнуют специалистов, чтобы избежать или по крайней мере смягчить негативные последствия, мы собрали в редакции “круглый стол”. В нем приняли участие

ЕГЭ – незаконный феномен
Лидия СЫЧЕВА: Мы собрались здесь, чтобы обсудить три главные проблемы, связанные с экспериментом по ЕГЭ. Одна из них – какими должны быть контрольно-измерительные материалы? Существует две точки зрения: первая – материал, который предоставляется абитуриенту на экзамене, должен быть разноуровневый. И вторая – он должен быть единый. Что мы посоветуем министерству? Еще один вопрос – как обеспечить конфиденциальность ЕГЭ? И, наконец, как вы оцениваете “Временное положение…” о порядке проведения ЕГЭ, документ, недавно созданный Минобразованием?
Вадим АВАНЕСОВ: О контрольно-измерительных материалах. Если судить по данному названию, то, мне кажется, КИМов не должно быть вообще. Качество измерений – это вопрос науки, методологии, независимой экспертизы, проводимой по конкретным данным и по результатам апробации конкретных методов. Материалы, как суррогаты науки, здесь неуместны.

Заблудились, как в тайге,
Среди КИМов и ЕГЭ.
Штабелями трупы –
Конкурсные БУПы…

Вопрос о конфиденциальности – это вопрос о том, как сохранить информацию от недозволенного доступа. Например, от преждевременного разглашения содержания испытаний, от внесения намеренных искажений в результаты контроля. С точки зрения политической никакой конфиденциальности не должно быть. Каждый человек вправе знать, что собираются у него проверять, какими методами, а также результаты проверки. Здесь есть вопрос точной идентификации личности абитуриента. С точки зрения методической, содержание экзамена также не может быть тайной для абитуриентов. Но здесь есть проблема выравнивания вариантов заданий по трудности и необходимость корректного сопоставления тестовых баллов. Но это специальный вопрос тестовой технологии.
Нужны ли какие-то новые формы контроля подготовленности выпускников школ и абитуриентов вузов? Да. Нужны.
Соответствует ли такой потребности объявленный ЕГЭ? Нет, не соответствует. Потому что в нем эклектически соединены четыре проблемы: оценка качества подготовленности выпускников общеобразовательных учреждений, прием в высшую школу, борьба с коррупцией в сфере образования, изменение механизма финансирования образования.
Ни одну из названных проблем ЕГЭ решить не сможет, так как первая проблема, по закону, должна решаться итоговой аттестацией. Решение признать этот феномен в проекте “Временного положения…” “в качестве “вида итоговой государственной аттестации” абсолютно незаконное.
Вторая проблема за рубежом решается двухступенчатой системой профессионального отбора на конкурсной основе.
Третья проблема решается политической волей, законом. ЕГЭ не является ни методикой, ни технологией, ни правовой формой деятельности. Более того, ЕГЭ, в его нынешних смутных очертаниях, обещает стать самой коррупционной формой. Поэтому от него трудно ожидать позитивных результатов.
Четвертая проблема решается специфическими финансово-экономическими методами. Связка ГИФО с ЕГЭ в корне противоречит идее социального общества, зафиксированной в Конституции РФ.
Надежда на то, что ЕГЭ может разом решить все четыре вышеназванные проблемы, представляется, мягко говоря, сверхоптимистичной.

Право получать
тройки
Виктор ФИРСОВ: Сразу же оговорюсь, что причисляю себя к сторонникам идеи единых экзаменов.
Кому нужны единые государственные экзамены? Половине детей в нашей стране точно не нужны, они в старшую ступень не идут. Главная их цель – унифицировать систему приема в вуз. А меня больше волнует другое. Как они повлияют на общеобразовательную школу? И вот здесь есть много опасностей. Введение ЕГЭ как единственной процедуры итоговой аттестации для средней общеобразовательной школы усилит вузоцентрическую направленность школы. Во “Временном положении…” допущено смешение процедуры итоговой аттестации и сертификации выпускников. Я сторонник разведения этих процедур. Итоговая аттестация – установление достижения образовательного ценза, которое подтверждается соответствующим документом. Сертификация – оценка качества усвоения образования. Она должна быть не обязательной, а добровольной.

ОТС и ЕТС
Для меня, как темный лес.
Не сломайте ноги
В дебрях, педагоги!..

Учеба в школе – это общественный договор между учеником, его родителями и школой. Ученик имеет права и обязанности. В частности, у него есть право не осваивать содержание образования на уровне выше тройки. Ученик не обязан учиться на пятерки. Мы без его добровольного согласия не имеем права дать ему ни одного вопроса, который превышает минимально необходимый уровень. А мы об этом все время забываем! Конечно, позицию подавления занять намного проще. Этот серьезный вопрос абсолютно игнорируется во “Временном положении…” Однако как временная мера, рассчитанная на проведение эксперимента в этот и ближайшие годы, документ приемлем.
Серьезная проблема связана с отсутствием стандартов. Пока нет стандартов, ни о какой серьезной базе КИМов речи быть не может. Важен вопрос – какими будут экзаменационные задания? Если будут предлагаться тесты с выбором ответов, можно гарантировать, что все математики скажут: это безобразие, так можно проверить только самый примитивный уровень знаний. Или экзамен по литературе. Для меня понятно, что он не может проводиться в тестовой форме. И так далее.
Теперь по вопросу безопасности. Я разделяю мнение, высказанное Вадимом Сергеевичем. Содержание экзамена должно быть открыто для школьников. Тем не менее существует страшная опасность. У нас была первая криминальная революция в образовании – недвижимость. Вторая – учебники. Теперь грядет третья криминальная революция – тесты. Там будут убивать еще страшнее.

Пробное
тестирование – средство от шока
Лидия СЫЧЕВА: Вопреки распространенному мнению мне лично кажется, что вузы должны быть счастливы введению ЕГЭ…
Наталья ТИХОМИРОВА: Если говорить о МЭСИ, да. Наш вуз положительно относится к этой идее. Мы для себя делим эту проблему на две части: единый государственный экзамен для платных студентов и для бюджетников. Если речь идет о бюджетных студентах, сегодня у нас 500-600 бюджетных мест, а людей приходит гораздо больше. Любой вуз отбирает себе студентов, и у каждого свои приоритеты. Допустим, МЭСИ ориентируется в большей степени на информатику, математику. Соответственно мы выбираем тех абитуриентов, которые в данных областях имеют больше навыков, знаний и способностей. Позволю себе одно замечание. На мой взгляд, это новшество находится в отрыве от системы подготовки в школе. Ребята не готовы к ЕГЭ.
Лидия СЫЧЕВА: Объявлен конкурс на КИМы. Я знаю, что РАО намерена принять участие в нем.
Сергей КРАВЦОВ: Я представляю Институт управления образованием. Считаю, что такой большой эксперимент на территории нашей страны надо проводить очень аккуратно. Давайте подождем, проведем еще семинары, вынесем этот вопрос на обсуждение. Непонятно, как будет проходить сам экзамен. В вузы сдают и устный, и письменный вариант. Здесь, как я понимаю, только письменный. Как будут сформулированы задания? Будут ли они учитывать зону ближайшего развития ученика или будут учитывать только зону его актуального развития?
Лидия СЫЧЕВА: Министерство хочет, чтобы по результатам ЕГЭ дети поступали в техникумы, колледжи, даже в ПТУ, не только в вузы. Уже отобраны четыре территории, где будет проходить эксперимент в этом году, – Марий Эл, Чувашия, Мордовия и Якутия. Кроме них, есть несколько регионов, которые будут частично принимать участие в эксперименте. Там единый экзамен будут сдавать не все дети, а только абитуриенты вузов.
Виктор ФИРСОВ: Идею единого экзамена выдвинули финансисты. Изначально цель заключалась в том, чтобы направить адресно в вузы миллиард долларов, который болтается в сфере теневой экономики, связанной с вступительными экзаменами. Цель благая. Кроме того, создание равных условий. Задумка блестящая. А дальше возникает множество “подводных камней”. Надо попытаться честно обозначить все эти камни, не скрывать того, что они есть. Надо попытаться понять, как они проявят себя в ходе эксперимента, какие дополнительные меры надо принять в школе, чтобы защитить ее от негативного влияния новых процедур. Надо позволить детям подготовиться к этим процедурам. Я согласен с тем, что нужна подготовка, например, проведение пробных тестирований в регионах.
Лидия СЫЧЕВА: Я сошлюсь на выступление замминистра образования Виктора Болотова. Он сказал, что если конкурс будет завершен успешно, то республики, где будет проводиться ЕГЭ, в апреле получат дублирующие материалы, сходные с теми, которые будут на экзамене. И школьники минимум два раза сумеют потренироваться.
Виктор ФИРСОВ: Прекрасно. А о конкурсе я скажу следующее. Я в этот конкурс не верю. У нас нет возможности для его проведения. Одни люди финансируются, другие получат шиш. И им предлагают якобы одинаковые условия для проведения конкурса! Сейчас нам создают псевдоконкуренцию. Можно предсказать, чем она закончится: победят те, кто имеет наработанную базу тестов. Например, Центр тестирования Хлебникова. Все понимают, что сегодняшние тесты не подходят для проведения единых экзаменов. Но мы торопимся, поэтому придется идти по этой дорожке: ЕГЭ в форме тестов, тесты вместо стандартов, школа подстраивается под тесты, и кто управляет тестированием, тот управляет образованием. Я в министерстве говорю: “Уважаемые коллеги, тогда вас можно увольнять. Тогда министром образования становится Хлебников”. Мы должны понять: тот, кто разрабатывает содержание тестов, не имеет права их проводить. Разрабатывать тесты должны те, кто разрабатывает содержание образования и стандарты, плюс консультации грамотных тестологов…
Нет требуемого набора специалистов, которые могли бы подготовить качественные тесты. Не конкурс надо проводить, а объединять усилия отдельно – разработчиков содержания КИМов, и отдельно – специалистов по проведению тестирования. К сожалению, у нас в стране грамотных специалистов в области тестовых технологий раз-два и обчелся. Здесь необходимо активно использовать зарубежный опыт. В свое время я предлагал не изобретать велосипед, а заплатить 30 тысяч долларов и приобрести соответствующие программы обработки тестов. Тогда и деньги были. Но меня никто не послушал.

Сколько выдано рублей
На прокорм учителей? –
Только бы хватило
На крупу и мыло.

Вадим АВАНЕСОВ: Я скажу больше! Напрашивается вопрос: почему все это происходит? Как вы знаете, тестированием во всех странах занимается не государство. Это делают профессионалы. А у нас интересное государство, оно везде и всюду хочет “рулить”. Даже там, где ничего не понимает. Отсюда все наши беды. Они бесконечны.
Николай РЕШЕТНИКОВ: Недавно я вернулся из Вязьмы, где шел разговор и о ЕГЭ. Я представитель системы повышения квалификации, мне приходится работать с директорами, учителями. И ведь внятно ответить на вопросы, здесь прозвучавшие, я им не могу.
Теперь о “Временном положении…” Документ очень странный. Да, проблема поступления в вузы существует – там действительно большой теневой рынок. Но через некоторое время конкурс в вузы начнет падать, количество выпускников резко сократится. Волна уже подошла к основной школе. Не знаю, что будет через 5-7 лет, но сомневаюсь, что в большинстве вузов сохранятся вступительные экзамены…
С итоговой аттестацией выпускников связана почти треть статей Закона “Об образовании”. Сегодня итоговая аттестация никакого отношения к закону не имеет – нет стандартов. Поэтому с ней можно вытворять что угодно. И что же мы видим? В 60-е годы, чтобы получить аттестат зрелости, нужно было иметь не только удовлетворительную успеваемость, но и соответствующие прилежание и поведение, требовали характеристику классного руководителя, комсомольской организации, педсовета. А еще экзамены – ежегодные, с 4-го класса. Тогда об институте можно было думать, если ты перешел в старшую ступень, в которую пропускали только с полным набором характеристик и оценок. Тогда не было репетиторства, факультативов, школ с углубленным изучением. Эту роль выполняла старшая ступень. И если человек не выдерживал высоких требований, его исключали. Государство на это шло, потому что работала экономика, человек мог свободно трудоустроиться. Ребята с 15 лет уходили на производство, где каждый имел наставника.
С 66-го года страна перешла на всеобщую десятилетку. С той поры мы не знаем, что делать. С одной стороны, держи всех, не выбрасывай на улицу, а с другой, чему учить? Как рассчитать содержание? Приписка в образовании стала нормой – три пишем – два в уме. А среди тех, кто идет в старшую ступень, многие теперь и не собираются в вузы. Старшие классы, да и вузы сегодня становятся социальными “холодильниками”.
Теперь смотрите: мы отказались от прилежания, поведения, оставили набор отметок и экзамены в 9 и 11-х классах. За какие-то 30 лет государство отказалось смотреть итоговый результат школы. Не надо никаких требований к выпускнику – только учебный результат. Но государство и его пытается отменить! Что такое разовый (единый) экзамен? Это даже не лотерея. Это конкретные люди, которые это испытание проводят. Проблема будет решаться просто: когда-то родители и ребенок активно осваивали требования общежития, выполняли социальные нормы, а теперь им осталось “взять” лишь один барьер – разовое испытание, проводимое живыми людьми. Криминальный фон очевиден. У нас обязательное образование, и теневая экономика ворвется в школы, захлестнет всю страну. “Временное положение…” стоило бы проанализировать, скажем, в Академии МВД на предмет возможных при его реализации экономических преступлений. Вы только подумайте: на тестирование пойдут все дети страны. Урожай будет сниматься со всех…

Пригорюнился “дневник”
И головушкой поник:
Школьные невесты
Попадут под тесты.

Похвальное слово министерству
Лидия СЫЧЕВА: Мы достаточно много высказали критических слов в адрес Минобразования. А за что его можно похвалить?
Виктор ФИРСОВ: Надо хвалить за то, что впервые за последние годы чиновники начали решать трудные вопросы. Как отнестись к предложению провести эксперимент по ЕГЭ? Самым лучшим образом. Надо немедленно его начинать! Но уже раздаются вопросы, на которые авторы эксперимента не имеют права не отвечать. В прошлом году были тяжелые последствия с обязательной для всех итоговой аттестацией. Каким образом мы будем решать эту проблему здесь? Мы что, всех больных детей и астматиков, которые не пойдут в вузы, будем прогонять через тесты?
Лидия СЫЧЕВА: В завершение нашей работы мы должны дать хотя бы по одному совету тем регионам, в которых будет проходить эксперимент.
Вадим АВАНЕСОВ: Во-первых, нужно ознакомиться с программой данного эксперимента, прежде чем его начинать. Второе, наладить формы общественного контроля.
Виктор ФИРСОВ: У эксперимента должна быть серьезная сопроводительная часть. Особенно научная. Что касается регионов, то нужно очень тщательно следить за реакцией различных социальных групп.
Наталья ТИХОМИРОВА: В первую очередь к ЕГЭ должны подготовиться ректоры. Приемная комиссия в учебном заведении работает согласно правилам приема, которые принимаются ученым советом. Во всех публикациях по поводу ЕГЭ пишется, что абитуриенты могут подать на апелляцию, задать вопросы по тексту своих заданий. Эта процедура должна быть хорошо организована. Ведь все правила приема утверждаются либо в конце марта, либо в начале апреля. Как все это синхронизируется с ЕГЭ?
Лидия СЫЧЕВА: Но это уже тема для другого разговора. Мы благодарим всех, кто участвовал в работе “круглого стола”.

В “Теме” приведены “Актуальные частушки”, присланные в “УГ” неизвестным автором.
Материалы к публикации подготовили Михаил БОНДАРЕВ и Оксана РОДИОНОВА.
“Круглый стол” вела редактор отдела школ “УГ” Лидия СЫЧЕВА