Гражданская казнь Чернышевского. Вторая. Над «гнездом орла» нависла опасность уничтожения

И хотя прошло тридцать пять лет, я прекрасно помню тот внеклассный, в стенах Дома-музея Николая Гавриловича Чернышевского, урок литературы. Пусть и посвящался он внешне «засушливой» теме – анализу его романа «Что делать?» и разбору линии поведения бесконечно преданных служению Отечеству и народу молодых героев, но тема его была гораздо шире. В тех стенах, где будущий писатель провел не один год, откуда уходил на собственные уроки в гимназию по соседству с его домом на тогдашней Большой Сергиевской, мы, старшеклассники конца шестидесятых годов прошлого века, познали не только сюжетную линию романа – каждый открыл для себя что-то свое, личное.

Комментарий «УГ»Автор статьи сообщал нам, что, не видя перспектив спасения музея-усадьбы, Павел Чернышевский написал президенту Путину. Ответа пока нет. Зато замминистра культуры России Н.Дементьева 30 мая отписала заявителю: «В настоящее время осуществляются мероприятия по сокращению и оптимизации сети учреждений, в том числе музеев, находящихся в ведении федеральных органов управления. Поэтому передача муниципального учреждения культуры «Музей Н.Г.Чернышевского» в федеральное подчинение, о чем Вы просите в своем письме, не представляется возможной… Решение Саратовской городской думы от 14 мая 2003 года «О создании муниципального учреждения культуры «Музей Н.Г.Чернышевского» является правомерным. После регистрации устава музей получит статус юридического лица, что даст ему возможность на законном основании оформить право на земельный участок, на котором исторически сформировался весь комплекс строений музея, связанных с жизнью и деятельностью Н.Г.Чернышевского и его семьи».«Новые русские» стали еще активнее в своих посягательствах. Недавно всего в нескольких метрах от нижней части музея появилась сауна, чуть ниже нее, на самой волжской воде, давно веселит хмелем пивнушка под кощунственным названием «Что делать?». В конце июля прошлого года, накануне 175-летия великого демократа, кто-то осквернил его памятник. Городские власти не нашли ничего лучшего, как предложить наследникам Чернышевского привести в порядок оскверненное. Так жестоко современный капитализм платит тому, кто полтора века назад мечтал видеть кристально честных служителей общества.Отдел культуры

В большинстве своем, как и я: стремиться также быть полезными обществу. И сегодня, отдавая дань гражданскому и творческому подвигу Чернышевского, я хочу выступить в защиту его «гнезда орла», как образно назвал этот ныне мемориальный музей демократа его земляк писатель Константин Федин. В защиту того самого мемориального центра на крутом волжском откосе, на улице Чернышевского, на что сейчас замахнулась разрушительная рука местных властей и стоящих за ними «новых русских».

Круши, что можно

Нынешней саратовской власти, провозгласившей областной центр просвещенной «культурной столицей Поволжья», он стал не нужен. Стал обузой, как другие музеи, театры, да и вообще высокая культура, которой всегда славился Саратов. Высококультурная общественность, в том числе и руководящая, никогда не поднимет руки на культурные святыни. Но ныне в этом смысле наблюдается полное несоответствие заявленным высоким устремлениям. Областной министр культуры Юрий Грищенко весной по суду отправился на двухлетнее поселение за взятку, а руководитель городского комитета после финансовой проверки неважно себя почувствовал и ушел в отставку. А чего стоит затянувшееся на 20 лет строительство нового здания театра юного зрителя, генподрядчик которого из-за отсутствия финансирования снял охрану и вынудил свободных от спектаклей и репетиций актеров круглосуточно сторожить брошенный объект. «Бородатая» стройка и откровенное пренебрежение заботами известного в мире коллектива – плата властей за сохранение в репертуаре русского духа, почти полностью исчезнувшего со сцены драматического театра возрастом ровно в 200 лет, где западные пьесы царствуют вкупе с устроенной главрежем Антоном Кузнецовым ударной двухлеткой французской драматургии. А не глумление ли над отечественной классикой сотворенный питерским режиссером искореженный до неузнаваемости вариант оперы «Евгений Онегин» с бегающим в джинсах по столам и орущим нечто благим матом главным героем? Той же пошлостью веет от перенесенного в гитлеровскую эпоху донельзя переработанного саратовского сюжета «Трехгрошовой оперы» и от представленного на Собиновском фестивале деяния «Шоколадный Пушкин».

«Содержание музея записать в обременение»

– Посягательства на музей-усадьбу начались еще лет пять назад: один из «новых русских» предложил странную сделку и обещал содержать музей, – вспоминает его директор Галина Муренина. – Но в обмен на уступку музейной территории. На месте пыпинского флигелька с проживающими там наследниками хотелось ему построить элитный дом. Я сразу представила: как нагрянет вся строительная техника, для нее потребуется места куда больше, под снос пойдут и другие здания усадьбы. Вбивание свай нанесет старинным зданиям еще больший ущерб, чем раньше, – трещины от такого же процесса на стенах при строительстве дома в 50 метрах от нас. Я отвергла такое неприемлемое предложение и на прощание поинтересовалась, не желает ли гость заодно зарезервировать себе место в родовом склепе Чернышевских. Ответа не последовало…

…Зато вскоре последовали решительные, другого уровня действия. Как-то на стол Аяцкова попало письмо руководства ООО «Декс Л» с просьбой посодействовать в строительстве упомянутого в разговоре с Мурениной элитного дома. В качестве веского аргумента проситель – крупная риэлторская посредническая контора по переселению жильцов – заявлял о том, что проживающая во флигеле Пыпина семья праправнука Николая Гавриловича, преподавателя Саратовского технического университета Павла Васильевича Чернышевского, согласна-де переехать в другое место. Но это была сущая ложь. Хозяин сразу, без всяких предварительных условий, отверг предложение уехать отсюда даже за сто тысяч «подъемных» долларов и не стал заключать с фирмой никаких соглашений. Зная о том, что Минимущество России письмом от 15 февраля 2001 года подтверждает факт вхождения флигеля в состав музея усадьбы как памятника истории и культуры общероссийского значения, он не поверил в возможность появления подобных притязаний и не предполагал, что дело зайдет так далеко и высоко. Но поскольку губернатору безразлично, что еще один исторический и культурный объект может исчезнуть с лица вверенной ему земли, он с легкостью отписал прошение градоначальнику Юрию Аксененко о разрешении строительства и проектирования. Мэру также было безразлично, что еще одним культурным объектом станет меньше («Пусть на месте этого дома останется лишь памятная доска», – сказал он вскоре). Еще более образно и циничнее выразился вице-мэр Николай Ольхов: «Либо дальше территория будет загажена, либо территорию урезать, а все остальное, через инвестиционную ли составляющую или через город, спускать под строительство. Если эту землю заберет город, город проведет конкурс, какое-то там сооружение построит: офис ли, жилой дом ли. А в обременение записать содержание». Попросту, если городу трудно финансировать музей, то лучше с выгодой для покупателей его продать.

Сказавшие это, тем более благословившие своими подписями на фактическое уничтожение исторического объекта высшие должностные лица города должны быть привлечены к ответственности за несколько серьезных нарушений. Во-первых, мэр вообще не имел права распоряжаться находящимся в исключительной собственности Российской Федерации, а не в муниципальной, музейным участком. Во-вторых, им попирались статья 41 Закона РСФСР «Об охране и использовании памятников истории и культуры», запрещающая «снос, перемещение, изменение недвижимых памятников истории и культуры», и статья 93 Земельного кодекса РСФСР, согласно которой «изъятие земель историко-культурного назначения для нужд, противоречащих их основному целевому назначению, и любая деятельность, не соответствующая установленному режиму, не допускается». Наконец, он элементарно «забыл» известить в прессе руководство музея, общественность и семью Чернышевских о размещении объектов, затрагивающих их интересы, к чему обязывает статья 28 того же Земельного кодекса и Положение о порядке выбора, предоставления и изъятия земельных участков на территории Саратова. Как теперь понятно, мэр нарвал целый «букет» нарушений не случайно: он спешил и слишком боялся публичной огласки и ненужных разбирательств. Потому 11 апреля 2001 года своим постановлением разрешил ООО сроком на три года проектировать жилой дом в Волжском районе, на улице Некрасова, чем и положил начало новому, уже административному витку посягательств на неприкасаемое и охраняемое государством культурно-историческое наследие. Самое удивительное – в документе специально зашифрован точный адрес проектирования и застройки одноподъездного четырехэтажного дома. Просто улица и район, но ни слова, что именно на территории музея-усадьбы, который надо было «предусмотреть изъять у собственника» – а им с 1920 года является одно лицо – государство. После очевидного подсуживания в пользу только одной фирмы можно строить самые невероятные предположения о причинах платонической любви руководства Саратова к старающейся держаться в тени малоизвестной фирме-посреднице в высокодоходных операциях по скупке оптом и продаже в розницу строительным организациям исключительно земельных участков под жилищное строительство.

Новые хозяева прислали Павлу Чернышевскому на фирменном бланке, без положенных даты и исходящего номера уведомление-ультиматум о предстоящем вскоре принудительном выселении. Некто В.С.Бандин «с уважением» предупредил Павла Васильевича: «в связи с окончанием проектирования жилого дома по ул.Некрасова предлагаем Вам заключить договор на отселение. Администрация предприятия рассмотрит Ваши предложения по предоставлению жилья в кратчайшие сроки». Однако прекрасно знавший реакцию Чернышевского на подобные предложения руководитель счел необходимым предупредить: «В случае отказа в заключении договора администрация ООО «Декс Л» будет вынуждена обратиться в суд о принудительном отселении и о понуждении к освобождению земельного участка, так как все необходимые согласования для строительства нами получены».

Прочтя этот мобилизационный документ и узнав, что на новом макете музея флигеля уже нет, наследники Чернышевского с ужасом представили, как в одночасье музей исчезнет, и в гордом одиночестве стали искать ответ на вечно живой вопрос предка: Что делать?» Павел Васильевич пошел в облпрокуратуру с заявлением о непрекращающемся и все возрастающем давлении на него и членов его семьи со стороны ООО и требованием защитить его интересы. А прапраправнук и публицист Дмитрий Викторович в областных «Саратовских вестях» поведал о попытках уничтожения музея. Не помогло.

Народ безмолвствует

Но все-таки в городе нашелся один сторонник дома-музея, да и тот прокурор. Пусть он сначала в заявлении Павла Васильевича не заметил серьезных нарушений законодательства и ущемления интересов гражданина и общества, но зато после повторного заявления и тем более под давлением Генпрокуратуры РФ подал-таки иск в защиту государственных и общественных интересов, интересов Чернышевского и музея-усадьбы, чем совершил маленький служебный подвиг. Его старания увенчала победа – в декабре позапрошлого года Волжский районный суд признал недействительным постановление градоначальника, что и подтвердил затем областной суд.

Между тем инициаторы посягательств на памятник истории пошли обходным путем. В середине мая прошлого года депутатам городской Думы, вдруг обеспокоившимся судьбой музея-усадьбы, было подано постановление об изменении статуса музея и переводе его из государственной собственности в муниципальную. На новом плане площадь усадьбы уменьшилась на треть и нет флигелька.

– Этот неслыханный проект принесет гибель историческому памятнику – подлинной усадьбе девятнадцатого века, – убежден Павел Чернышевский, ставший недавно замдиректора музея ради возможности сохранить его. – Местное министерство культуры и городской комитет по культуре способствуют этому, выжидая, когда требующие срочного ремонта фундаментные подпорки здания музея-усадьбы и трубы отопления и канализации придут в негодность, все само собою рухнет, и все проблемы исчезнут. Вот тогда-то сюда и нахлынут давно положившие свой глаз на это драгоценное (в смысле стоимости земельного участка) место совеременные хозяева жизни. Дом-музей должен быть неприкосновенным.