Город моей мамы. Я так думаю

​Поезд подъезжает к Казани. Это город, где родилась моя мама, где жили мои бабушка и дедушка, куда я приезжал каждое лето. Теперь уже нет на этой земле ни деда, ни бабушки, ни мамы, а я переезжаю мост через Волгу и разглядываю разноцветные лодки сквозь осеннюю листву.

Сейчас я везу с собой три пиджака и десять рубашек в специальном портпледе и сижу на втором этаже двухэтажного поезда, еду к своему детству, где мы с мамой мокнем под дождем у галереи художника Васильева в ожидании того, когда там закончится обед. Я пью кофе, который здесь, в поезде, теперь делают в капсульной кофемашине (проводница со всей серьезностью объясняет мне, в какой пропорции смешиваются пена и кофе в стакане), а там на расстоянии двадцати лет – на расстоянии вытянутой руки – мы гуляем по парку Урицкого и фотографируемся с мамой у мостика: я прижимаюсь к ней в своем стареньком желтом свитерке, а мама обнимает меня за плечи…Я еду в город, где прошло мамино детство, о котором я не так уж и много знаю. Дом, где она родилась, уже давно снесен, дача продана, старые черно-белые фотографии выхватывают из прошлого несколько случайных моментов: вот мама со своими родителями в начале пятидесятых на семейном снимке из фотоателье, вот в шестидесятых мама-школьница стоит рядом с дедушкой на той самой проданной даче, вот в семидесятых она на выпускной институтской фотографии – невысокого роста, с длинными темными волосами и уверенно глядящими в будущее глазами…Еще в конце апреля я звонил ей из двора казанской школы, в которой теперь проведу целую неделю… но только звонить мне уже некому. Так на моих глазах пролегла граница между прошлым и настоящим. Граница, которой не перейти, пролегла через этот город, через башню Сююмбике, наклонившуюся над Казанью в воспоминаниях о той молодой принцессе, в честь которой она названа, через Казанку и озеро Кабан, через старенький Кировский район, через пешеходную улицу Баумана, где весь вечер снуют из конца в конец местные и туристы, сталкиваясь плечами с живущими тут воспоминаниями, протискиваясь между ними или же проходя насквозь…Теперь в Казани две могилы – бабушкина и дедушкина, мамина – в Сергиевом Посаде. А у меня впереди два десятка конкурсных уроков, пятнадцать мастер-классов и три педсовета. Я подъезжаю к городу маминого прошлого, по которому мы с ней уже никогда не пройдемся ни под горячим казанским солнцем, ни под дождем, потому что время движется только вперед. Я подъезжаю к городу, где мы с ней обязательно встретимся, потому что время живет внутри нас.