Глазами завтрашних людей

В октябре 1970 года в результате трагической случайности, а возможно, и самоубийства, ушел из жизни мощнейший поэт своей эпохи Леонид Аронзон. С фотографии на нас глядит поэт с лицом библейского пророка или рассерженного Спасителя, изгоняющего торговцев из храма. Эта импульсивность и стремление к истине в какой-то абсолютной форме отразились и в его поэтике, и в образе жизни. Показательной в этом смысле является история о том, как больной остеомиелитом Аронзон, которому не удавалось срочно вылететь на лечение в Ленинград, швырял с досады костыли в аэропорту Шереметьево, чем обратил на себя внимание пилотов почтового самолета. Те тогда вызвались ему помочь и доставили в Пулково.

Леонид Аронзон родился 23 марта 1939 года в Ленинграде в семье инженера-строителя и врача. Как многие ленинградцы, появившиеся на свет незадолго до войны, он провел раннее детство в эвакуации. После войны его семья воссоединилась в родном городе, и мирное течение жизни восстановилось. Однако трудности военного детства не могли не сказаться на развитии его характера, и ближе к старшим классам будущий поэт превращается в типичного трудного подростка, стоящего на грани исключения из школы. Затем он срывает поступление в Технологический институт, после первого семестра бросает биолого-почвенный факультет пединститута и сбегает на стройку Волжской ГЭС. Уже здесь, в истории его детства и юности, просматривается параллель с Иосифом Бродским, единственным соперником которого его когда-то считали в кругах ленинградской богемы.

После неудавшегося побега Аронзон перевелся на филологический факультет и уже через год женился на Рите Пуришинской, которая стала его преданной соратницей и музой. Тогда же он серьезно погружается в поэтическое творчество, хотя попытки писать предпринимал еще в школьные годы. Он много и плодотворно работает, выступает на поэтических встречах и камерных литературных вечерах. Однако стихи его нигде не издают. Круг его общения составляют Александр Альтшулер, Владимир Эрль, Леонид Ентин, Анри Волхонский, Алексей Хвостенко, Иосиф Бродский.

Условное противостояние с Бродским, которое становится locus communis в разговоре об Аронзоне, тоже пролегло в почти религиозной плоскости. Бродский в этом противостоянии считается скорее фарисеем (причем вне отрицательной коннотации, а сугубо в историческом значении), склоняющимся к букве, к детали, к убедительной подробности. Аронзон же в рамках этой сравнительной концепции – выражение чистого духа.

Однако сам поэт вряд ли противопоставлял себя Бродскому, он относился к нему как к интимному собеседнику, как к «зеркальному знакомцу». Не зря стихотворение, в котором возникает этот образ, подразумевающий, конечно же, собственное отражение поэта, посвящено Бродскому.

Притом что Леонид Аронзон был вполне признан в литературных кругах, он всегда чувствовал себя изгоем, дух его метался, не находя выхода в тесных колодцах ленинградских дворов.

А я – изгой, река моя во мне, скользит по ребрам, ударяя в душу, и мост уже не мост, не переезд, а обморока длинный промежуток.

(«Лицо – реке, о набережных плеск…»)

И в этом мятущемся духе через какое-то время сквозь лик Спасителя проглядывает уже врубелевский демон – не всем дана физическая мощь справиться с величиной своего таланта. Внутренний конфликт переходит в стадию все более неудержимой эскалации, степень которой ощущается во многих его текстах.

Грызите мясо скучное и бейте железо вертикальное клетей, когда на вас внимательные дети глядят глазами завтрашних людей.

(«Зоосад»)

Поэт пытается уйти из «зоосада», участвуя иногда в дальних экспедициях, но и поездки эти заканчиваются трагично. Так закончилась и экспедиция на Дальний Восток в 1960 году, во время которой он заболел остеомиелитом и после которой семь месяцев вынужден был лежать в больнице, и последняя экспедиция в Узбекистан, из которой он не вернулся. Во время поездки в горы поэт выстрелил в себя из ружья и умер в госпитале в Газалкенте.

Что касается поэтики Аронзона, то она детально исследована в работах Александра Степанова, который написал предисловие к двухтомнику поэта – самому значительному собранию его сочинений, которое уже неоднократно переиздавалось в «Издательстве Ивана Лимбаха». При жизни произведения Леонида Аронзона почти не публиковались, разве что в «Комсомольце Узбекистана» стараниями ташкентских родственников. В 1979 году его первый сборник, составленный Еленой Шварц, вышел в приложении к самиздатовскому журналу «Часы». В 1990 году под редакцией Владимира Эрля была издана книга «Стихотворения», а в 1998 году вышел двуязычный сборник «Смерть бабочки». Создание знаменитого уже двухтомника увенчало библиографию Аронзона.

В монографии «Главы о поэтике Леонида Аронзона» особое внимание Степанов уделяет мифологическим и религиозным чертам в творчестве поэта, его магическому мировосприятию, библейским образам в его творчестве, мотивам богоборчества и воскресения. «Во главу угла своей религиозной позиции автор ставит поэтическое творчество, считая именно его язык наиболее пригодным для общения с верховным Творцом», – заключает исследователь.

Зачастую автор вступает в прямой диалог с Создателем, отчего некоторые его тексты подобны молитве:
О, Господи, помилуй мя на переулках безымянных, где ливни глухо семенят по тротуарам деревянным.

(«О, Господи, помилуй мя…»)

Но даже обреченность в его текстах так похожа на надежду – надежду на то, что когда-нибудь все-таки «приведут и спросят» о каждом шаге, и встреча эта будет светлой, и только в ней будет смысл.

Нас все равно когда-нибудь догонят.

Нас приведут и спросят в темноту: зачем в ту ночь стояли на мосту?

(«Троллейбусы уходят в темноту»)

Елена МОРДОВИНА