На чтение: ≈ 13 мин.1 место на Всероссийском конкурсе «Иосиф Бродский. Возвращение» в номинации «Эссе о творчестве или судьбе поэта в стиле его прозы».
Их имена, – в этой жизни бороться за жизнь
Было призванием их, пламенели сердца,
Солнцем рожденные, жили под солнцем недолго,
Но свой автограф оставили здесь навсегда.
Стивен Спендер”Размышляя о тех, кто
велик…”
(перевод И. Бродского)
Возвращение – это глагол, спасательный круг, обратный путь к вратам дома. Вернулся ли Иосиф Бродский?
В учебниках литературы для 11 класса нашла ряд имен «около Бродского»: С. Довлатов, Е. Евтушенко, Т. Кибиров, Н. Рубцов… Творчество Бродского предложено в последней обзорной теме как эссеиста, а в перечне новой Концепции филологического образования нобелевский лауреат представлен в четырех стихотворениях: «В деревне Бог живет не по углам», «Воротишься на родину. Ну что ж…», «Ни страны, ни погоста», «Рождественский романс» – и все. Да и в большом книжном магазине среди вернувшихся к российскому читателю произведений А.И. Солженицына, А. Ахматовой, М. Цветаевой и других в наличии только одно издание произведений И. Бродского в 6 томах с грифом «к 75-летию поэта», в черном траурном переплете…
Можно ли это назвать возвращением? Конечно, нет. Пока нет. Это отдаленный звук его грассирующего голоса… едва слышный, прорывающийся сквозь толщу нашего сознания, отягощенного когда-то моральным кодексом строителя коммунизма.«Кодекс» – короткий взмах языка-топора, убивающего всякую индивидуальность и талант: «Рубанул топором раз — вышел нос, хватил в другой — вышли губы, большим сверлом ковырнул глаза и, не обскобливши, пустил на свет, сказавши: «Живет!» (Н. Гоголь). И не просто живут, а становятся «всесторонне гармонично развитыми личностями». И далее перечень основных черт по списку: «Человек человеку друг, товарищ и брат». Именно в таком порядке, противоречащем ценности человеческих отношений.
А в какой постулат того времени не вписывался Бродский? А, вот, кажется: «От каждого – по способностям, каждому – по труду»… Причем, только во вторую часть этого высказывания. Ведь способности к слову он проявлял очень ярко и плодотворно. Бродскому претило массовое, придавленное катком политической системы, сознание:
Все будут одинаковы в гробу.
Так будем хоть при жизни разнолики!
Anno Domini
Он родился в еврейской семье, с генетически обостренным чувством несправедливости, человеком без кожи, с оголенными проводами души. Его старались загнать в угол, психологически задавить в нем всякую неидентичность, объявили «окололитературным трутнем», тунеядцем, не занимающимся общественно-полезным трудом. Увлечение англо-американской литературой и языками, высокий интеллект, круг общения, поэтические поиски И. Бродского стали предметом обвинения в преступном замысле уехать из страны, более того, – в измене Родине. После письменного требования КГБ покинуть страну, Бродский обратился к Л. Брежневу с просьбой не вымарывать его имя хотя бы в качестве переводчика. «Язык – вещь более древняя, чем государство… Я принадлежу русскому языку». Его письмо осталось без ответа.
Гнали его, движимые внутренним страхом. Ибо тянется из поколения в поколение Каинов грех: «кабы чего не вышло» – вытравить, убить, уничтожить, стереть историческим ластиком. Отсюда и порожденный новым временем афоризм: «Нет человека — нет проблемы».
Или, банально, не понимали его «волшебные стихи» (А. Ахматова)? Ведь он нарушал нормы и традиции классической русской поэзии: ломал привычный строй рифмы, не выверял размер, применял бесконечные повторы, неожиданные алогичные сравнения, парафразы, цитирование, аллегории, построенные на ассоциативном воображении, и «небо метафор» – в общем, все это можно понять, только «умом превышая»…
А, может, к чести его гонителей сказать, интуицией почувствовали великое дарование? Кто знает, в какой мере раскрылся бы талант Бродского, если бы он остался в России?
Как поэзию, так и судьбу Бродского нельзя определить однозначно. В ней есть и трагическое, и счастливое: от двукратной судимости и психушки на родине до алмазного возвеличивания в Америке, от асоциального до высокоморального. Он прошел этот путь, не уронив своего креста, не потеряв его среди «холмов»:
Смерть – это только равнина,
Жизнь – холмы, холмы…
Притоптанная путником трава распрямляется вновь, наполняясь внутренней силой. Она не способна противостоять только закону времени, и он лишает ее жизни, чтобы повторилось все сначала. Человек же не может повториться. Поэт — это штучный товар, уникальный самородок, созданный Богом. Он питается Словом, оставленным предшественниками своим потомкам навечно. Бродский стихи начал писать не рано, а после 20 лет. Он «вызрел» сразу до мастера. Мотивом послужил томик стихов Е.А. Баратынского: «Прочитав его, понял, чем нужно заниматься».Духовными наставниками он считал А. Ахматову и Е. Рейна. Бродский не любил «вычурных категорий»: «Почитайте мои стишата», – говорил он первым слушателям, а те пророчески: «Тянет на Нобеля» (Е. Славинский).
Поэзия, написанная им в Союзе, наполнена мыслями и переживаниями об одиночестве («Будь одинок, как перст!»), забвении, смерти – «превращения в виде распада материи» («Еврейское кладбище», 1958г). И пустоты, равной нулю!
Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него, а потом сотри.
Но пустота, пустынь безбрежна, бесконечна (вот где свобода!), но не бесплодна. «Пустыня внемлет Богу» и дает откровения.
Отношение к Родине у мужчин-поэтов, очень личностное и, пожалуй, более пристрастное, чем к женщине. Бродский, с его сформировавшейся в условиях полного ограничения свободы «надмирной точкой зрения» (А. Ранчин),ощущает спасительную связь:
…Взгляни, любовь, как в розовом углу
Горит меж мной и жизнью паутинка.
«Бессмертия у жизни не прошу…», 1961
Выстраивается ряд контекстуальных синонимов: «жизнь», «крик», «любовь», «дом», «время», «судьба», «родина». Все слито воедино в человеке – это его матрица. В другом стихотворении лишь отражение этой связи, ее малейший признак, даже призрак-тень:
Глушеною рыбой всплывая со дна,
кочуя, как призрак, – по требам,
как тело, истлевшее прежде рядна,
так тень моя взапуски с небом,
повсюду начнет возвещать обо мне
тебе, как заправский мессия,
и корчиться будет на каждой стене
в том доме, чья крыша — Россия
1957
Несмотря на перипетии судьбы, И. Бродский писал в стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку»:
…Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Что только с горем чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
С пронзительной благодарности он начал нобелевскую речь. Говоря о своей принадлежности к двум культурам, он обратился к памяти трагических русских поэтов: А. Ахматовой, О. Мандельштама, М. Цветаевой, назвав их «лучшим источником света, чем лампы и звезды». Поэт, по Бродскому, – «человек, находящийся в зависимости от слова». Это та же паутинка, протянутая ему Богом. Очень тонкая, незримая. Почувствовал, ухватился, и она уже тебя не отпускает, словно канат, как ни вырывайся. Бог Словом создал весь материальный мир: и небесный свод, и земную твердь, и солнце, и воду, и тварей земных, а венец его творения – человек. Именно ему он отдал честь создавать мир духовный. Поэту. Наделенный Божьей искрой «поэт, начиная стихотворение, не знает, чем оно закончится, и часто получается лучше, чем он предполагал…». Его пером водит сам Господь.
Божественное присутствие явно в стихотворении «Исаак и Авраам», написанном Бродским в 22 года. Поражает не столько библейский сюжет, сколько поэтическое ремесло. Не ремесло (не руки!), а искусство превращения звуков – в слова, а слов — в образы, ассоциации, и, говоря словами Бродского, в новую эстетическую реальность. И этот КУСТ не дает мне покоя! И я перечитываю его многократно и спасаюсь им. Ведь Бродский с болью выразил еще одну очевидную реальность: «Мир, вероятно, спасти не удастся, но отдельного человека — возможно».
Мне близка эта боль: мой отец был репрессирован с клеймом «враг народа», и он научился молчать, но по ночам это «немое — не мое!» выплескивалось глухими стонами, это были стенания его души. Он ведь не был поэтом. Он остался в моей памяти вместе с непреходящей печалью о тех, чья судьба, как и Бродского, разделилась на «до» и «после» не по своей, а по чьей-то непостижимой воле, в чьих семьях разорвалась связь поколений: «Распалась цепь, но живы звенья»… Кто-то сказал: «История страны – это история от отца к сыну».
Однажды Бродский и английский поэт С. Спендер составляли список “великих писателей столетия”, вдруг Стивен сказал: “Девяностые – подходящее время, чтобы умереть!” (ну не его же пророчество исполнил Иосиф Бродский!)
Если составить подобный список забытых или изгнанных русских писателей 19-20 века, которым еще предстоит возвращение к нам, то он будет подобен майскому Бессмертному сонму, перед которым преклоним головы и попросим прощения, ибо оно – первый шаг к раскаянию и очищению.
Я благодарна этому конкурсу за возвращение Бродского. Ко мне. В мое сердце. В память. А осенью вместе с моими учениками будем говорить его стихами. Не о смерти. О любви. Выстраданной, не до конца высказанной, огромной, не вместившейся в его больное сердце и разорвавшей его в 55 лет. О любви к Родине, к Слову, к женщине, к миру, к нам.
Галина Плотникова, учитель русского языка и литературы средней школы «Сосны», поселение Успенское, Московская область
Выбор читателей
Комментарии