На чтение: ≈ 8 мин.26 апреля – День памяти погибших в радиационных авариях и катастрофах. В ночь на 26 апреля 1986 г. полыхнул 4-й энергоблок Чернобыльской атомной электростанции. Ядерная беда так или иначе затронула жизни миллионов людей. Сотни тысяч из них были эвакуированы с зараженных территорий. Другие сотни тысяч работали в чернобыльской зоне, создавали укрытие («Саркофаг») над разрушенным блоком, строили город Славутич. Последствия облучения и ныне продолжают уносить жизни людей, сказываться на здоровье ликвидаторов аварии и тех, кто оказался на территории, подвергшейся радиоактивному заражению…
Последствия аварии масштабны и прискорбны, но они могли быть многократно большими, если бы не мужество и героизм тех, кто 17 лет назад вступил в схватку с разбушевавшимся атомом. Наш рассказ об одном из них.
Прославленный вертолетчик, Герой Российской Федерации подполковник Владимир Алимов прошел немало «горячих точек», но отсчет им ведет с участия в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС. В то время Владимир Ришатович служил в Казахстане, в части единой поисково-спасательной службы СССР.
– 26 апреля 1986 года в 4 часа 30 минут меня подняли по тревоге и приказали убыть на тушение пожаров под Киевом, – воспоминает Алимов.
Приказы не обсуждаются, но удивление Алимова вызвало то, что ему, летчику 1-го класса, приказали лететь в командировку правым (вторым) летчиком, а командовал экипажем заместитель командира отряда капитан Смирнов.
В часть прибыли новые экипажи из ближайших поисково-спасательных отрядов – из Троицка, Чебеньки, Аральска, Караганды.
Взлетели. Вплоть до Чернигова вертолетному каравану повсюду давали зеленую улицу. Только летчики приземлялись, чтобы отдохнуть, перекусить, как тут же к их вертушкам подъезжали заправщики, наполняли баки горючим, и следовала команда: «Вперед! Так надо, ребята!»
В Конотопе им наконец-то раскрыли тайну: в Чернобыле случилась катастрофа на атомной электростанции, так что срочно переделывайте полетные карты с Киева до Чернигова. В Чернигове их вновь быстро заправили, после чего 10 «бортов» наконец-то достигли пункта назначения – специальных вертолетных площадок «Кубок» между Припятью и Чернобылем. Там они вошли в подчинение командующему вертолетной группировкой – начальнику штаба ВВС Киевского военного округа генерал-майору Николаю Антошкину (будущему Герою Советского Союза).
Смеркалось, но об отдыхе не могло быть и речи. К вертолетным площадкам свозили песок, свинец. На совещании правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии обсуждался вопрос: как заглушить аварийный 4-й энергоблок АЭС? И кто-то предложил забросать реактор песком и таким образом наглухо его закрыть.
Пока свезенные к вертолетам самолетные тормозные парашюты наполняли песком, к летчикам обратился представительный седой мужчина, вышедший из правительственной «Волги».
– Ребята, почему не летите?
– Команды ждем, – ответили пилоты.
– Летчики, – горячо заговорил мужчина, – если бы я умел летать, я бы тут же сел за ручку управления…
Это был первый председатель правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии, заместитель Председателя Совета Министров СССР Борис Евдокимович Щербина. Он же возглавлял в то время Бюро по топливно-энергетическому комплексу в СССР.
Команда на взлет последовала тут же. Летчикам выдали ОЗК (общевойсковой защитный комплект), они надели прорезиненные чулки.
– Пошли на боевой курс, зашли на реактор, полусферы открыты… – рассказывает Алимов.
Первый полет проходил при скорости 50 километров в час на высоте 200 метров. Летчики сбросили с внешней подвески груз в жерло аварийного реактора и… сразу же получили жесточайшее облучение. Но об этом не думали. И не знали. «Карандаш» (дозиметр) Д-1 (1949 г. выпуска) выдали один на экипаж после 5-6 заходов на реактор…
– После первого полета в Чернигове к нам пришел химик-дозиметрист с ДП-5, – вспоминает подполковник В. Алимов. – Стал замерять дозы радиации, а у прибора такая особенность: если он определяет критическую отметку, на которую рассчитан, то стрелка падает на «0». Так нам в журнале учета доз облучения и поставили «0».
Самое неприятное, по воспоминаниям летчика, что уже на второй день работы над АЭС какой-то врач порекомендовал вертолетчикам написать данные о своих семьях.
– Это еще зачем?
– Когда умрете, – последовал бесцеремонный ответ, – семьям будут за вас выплачивать по 150 рублей пенсию.
Можно представить, с какими чувствами вертолетчики выполняли последующие полеты… Впрочем, думать о худшем им не хотелось. Летчики некоторых экипажей при плане и допуске 4-6 вылетов делали их до 33 (!) в день. А 15-20 вылетов за день – это была почти норма. И все – добровольно!
Алимов менял левого летчика Смирнова и наоборот. Так они летали два дня, а на третий по два экипажа Ми-26 и Ми-8, в число которых попал экипаж капитана Смирнова, на ТУ-154, выделенном министром обороны, были срочно доставлены в Москву, в Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь в Сокольниках. Лечиться… Чтобы остаться в авиации, летчики вырвали из своих медицинских книжек страницы, где была записана истинная доза полученного облучения – 100 рентген, и вписали – 31. Что за этими цифрами? Летному составу допускалось за 3-4 полета получать суммарную дозу облучения 25 рентген…
Алимов провалялся на госпитальной койке 8 месяцев, из-за гормональных препаратов набрал лишних 20 кг, но с небом все-таки не расстался. Через 4 года за участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС его наградили орденом Красной Звезды, а через 14 лет майор Владимир Алимов был удостоен звания Героя Российской Федерации за подвиг в небе Чечни. Но это совсем другая история…
Выбор читателей
Комментарии