Герой России старший лейтенант Руслан Кокшин: “Где Родина прикажет!”

Старший лейтенант Руслан Кокшин телевизионщиков, как мне показалось, разочаровал. Ведь для многих его сверстников “пять минут славы” на ТВ – предел “крутизны”. А двадцатитрехлетний Герой России в свой звездный час, да не где-нибудь – в Кремле, побывав под прицелом видеокамер с самим Президентом России, отвечал на репортерские вопросы бесстрастно, немногословно вспоминал день, который стал причиной его приглашения к Верховному Главнокомандующему. И лишь грустинка во взгляде говорила о том, что не слишком просто ему возвращаться мыслями к пережитому.
Жаль, что в таких телерепортажах часто остается за кадром личность человека в погонах, удостоенного высшего отличия Отечества, его подвиг. Впрочем, мне посчастливилось услышать рассказ об этом несколькими часами ранее…

– Руслан, ощущаешь себя Героем?
– Нет.
– С каким чувством отправляешься в Кремль? О чем думаешь?
– О наших, с кем еще встречусь, и о тех, с кем не свидеться никогда, но в памяти – не расстаться. Все, кто дрался с бандитами, и погибшие, и те, кто в строю, достойны высокой чести. А вот в Кремль идти мне одному. За них. За всех. Сложное это чувство…
– Расскажи, как это было.
– 27 июля мы высадились в районе обнаружения банды. Резервы заставы “Грозтхой” уже вели бой. Подошли, открыли огонь. Начальник штаба нашего отряда крикнул им: “Сдавайтесь!” Они – ракетой. Для командира минометного взвода заставы “Грозтхой” старшего лейтенанта Шадрина – это отличный ориентир. Прицельно обработали район и отправились на зачистку. Встретились с поисковой группой майора Попова, осмотрели базу бандитов, допросили пленных. Узнали, сколько в банде боевиков, куда двигаются.
Преследуя их, через два с половиной часа ввязались в бой. Моя группа под огнем разделилась. Боевики вклинились, отрезали нас. Пока мы вели бой, бандитов с трех сторон брали в кольцо. Они дернулись вверх по скалам, мы пытались прижать их, не получилось.
Мне с группой приказали отойти назад. Стемнело. Команда – оставаться на месте до утра. А 28 июля около 4 утра “духи” на нас напоролись. Пулеметный расчет – Сергей Смирнов и Ильнур Батыров – атаку с фронта отбил, но когда боевики с тыла ударили – полегли.
Интенсивный бой шел до 10-11 утра.
– То были первые в твоей жизни реальные боевые схватки. Был ли страх? Как удалось его победить?
– Да, опыта боестолкновений у меня не было. Но в разведбоевые группы назначали не раз. Ходил в поиск с опытными профессионалами, ветеранами Афганистана, Таджикистана, первой чеченской кампании, такими, как один из моих учителей – майор Анатолий Джамалутдинов. Так что со мной был их опыт. Старался драться, как учили.
А страх? Да он просто необходим, чтобы не оплошать, людей не погубить, задачу не сорвать. Не ведающий страха в бою просто ненормален, не способен оценить опасность, поэтому безрассуден, опасен для самого себя и для тех, кто рядом.
Вопрос в том, какой он – этот страх? Чего именно боишься?
Могли ли геройски погибшие Сергей Смирнов и Ильнур Батыров выжить? Да. Но только ценой жизней своих товарищей. Ценой бесчестья. А это для них оказалось страшнее смерти. Предпочли долг и честь.
– Когда и как долг становится дороже жизни?
– Наверное, у каждого, перед кем был этот выбор, свой ответ на ваш вопрос. Честно говоря, у нас на границе краснобайство не в моде. Просто парни делают свое солдатское дело честно, по совести.
– Но их убежденность нужна самым юным из наших читателей, тем, кто готовится стать в строй! Не исключено, – в строй твоего взвода, вашего погранотряда, других частей в Чечне. Твои боевые друзья поймут и поддержат тебя, если ради завтрашних солдат поступишь против привычки, откроешь то, что бойцам переднего края ясно без слов…
– Но поймут ли ваши юные читатели?
– Давай попробуем!
– Что ж, уважаемый читатель, поставь себя на место тех же Сережи Смирнова, Ильнура Батырова. Ведь они такие же, как ты. Как и у тебя, у них были родные и близкие, друзья, увлечения, мечты о будущем… А где-то очень далеко – первая чеченская война, трагедии Буденновска и Кизляра, теракты в Каспийске, Москве, Волгодонске, агрессия терроризма в Дагестане и вторая чеченская… Но в жизни каждого взрослеющего человека (настоящего, какими были Ильнур и Сергей) наступает день, когда он вдруг сознает, что уж не глупыш у мамкиного подола. Начинает понимать, что в нашей стране нет города, где люди жили бы без страха перед террором, бандитским беспределом, что все эти трагедии (Чечня и Дагестан, Буденновск и Кизляр, Каспийск, Москва, Волгодонск) касаются тебя лично. Понимать, что против твоей страны ведется террористическая война, цель которой – превратить нас, тебя, твоих родных и близких в сломленное морально, рабски покорное террористическому беспределу, обезумевшее от животного страха стадо.
Такова правда. Как ни прячься, она тебя достанет. Спроси себя: мой выбор – признать себя животным, жить в страхе, под властью террора или противостоять ему? Я трус? Я раб? Безвольное двуногое существо, недостойное звания человека? Или достойный сын свободной, гордой страны? Той, которую никогда и никому не удавалось победить, запугать, поставить на колени!
Отвечай! И дай Бог, чтобы тебе, читатель, хватило силы духа и воли, честности и чести на верный ответ…
Этот ответ у Ильнура Батырова и Сергея Смирнова был задолго до того последнего в их жизни боя. А еще была ясность. От пленных мы узнали: из Грузии в глубь России рвется не просто банда, а отборные головорезы Гелаева во главе с Хасаном, именовавшие себя “отрядом специального назначения “Эдельвейс”. До 60 диверсантов с современным оружием, переносными зенитно-ракетными комплексами (пуск каждого может оборвать десятки жизней), с минами и взрывчаткой. Они способны совершить десятки терактов. А это сотни и тысячи жертв.
Поэтому ни Смирнову, ни Батырову, ни другим пограничникам ничего объяснять не нужно было. Они понимали, какой будет цена нашего поражения в бою. И не пропустили бандитов. Очень хочется, чтобы об этом знали и те, кого они спасли от террора. Чтобы помнили имена Ильнура Батырова и Сергея Смирнова, как и погибших в тот день начальника мотоманевренной группы Аргунского погранотряда подполковника Эдуарда Ладыгина и начальника погранзаставы “Грозтхой” майора Сергея Попова, младшего сержанта Рамиля Гафурова и рядового Алексея Мырлаа…
– Для бойцов твоего сводного взвода то тоже был первый бой. А против них – головорезы со специальной подготовкой в лагерях террористов, опытом боев, бандитский “спецназ”. Как вчерашним мальчишкам удалось сломать хребет двуногим волкам? Что дало превосходство в схватке?
– Да, подготовка боевиков была сильна, а страх “давили”, скорее всего, сильнодействующими стимуляторами – наркотиками. Но в бою все зависит от настроя. Наши бойцы доказали, что не боятся врага, уверены в себе, превосходят силой духа. Если говорить о моих сослуживцах из Аргунского погранотряда, трусости в боевой службе не видел ни разу, а примеров мужества много.
Да, одеты, обуты бандиты лучше нас, деньгами обеспечены, уверенно чувствуют себя в горах. Но наши бойцы за время службы приобретают выучку не хуже, чем у них, а некоторые и превосходят по всем показателям. Сами судите: за 2 дня боев мы разгромили несколько десятков специально обученных боевиков, потеряв 8 человек. Выходит, бандитский “спецназ” нашим “вчерашним мальчишкам” и в подметки не годится!
– Это относится и к сводной группе, которой ты командовал в бою, и к твоему минометному взводу?
– И к тем, и к другим. Из десантно-штурмовой группы помню всех девятерых, кто дрался вместе со мной, – прапорщика Кирьякова, сержанта Приходько, младшего сержанта Усольцева, ефрейтора Щербинина, рядовых Дзюбенко, Глушко, Булгакова. Глушко, Булгаков и Усольцев были ранены, комиссованы, Дзюбенко тоже ранен, но продолжает службу. Им вручили ордена Мужества, да и других наградили.
Ну а своим минометным взводом доволен на все сто. Он лучший в гарнизоне. Во взводе – все призывники. Новичков сам отбирал. У нас ведь не обычные стрелки, а специалисты – наводчики, командиры расчетов, вычислители, дальномерщики, разведчики. В целом, с людьми мне повезло! Если честно, ожидал пополнение похуже. Но ребята оказались, что надо: подготовленные, крепкие физически, сообразительные. Ну а если что-то не получается, помогаем. Все солдаты и сержанты старшего призыва во взводе – отличные специалисты. Хороший наставник Ваня Сыроватко, охотно и умело помогают новичкам Руслан Аглабов, Ильнар Багаманов, Алексей Иризепов. Наш взвод потому и лучший, что парни в нем надежные. Уезжая в Москву, был уверен: во взводе проблем не будет.
– 28 июля твои же минометчики получили приказ стрелять по позиции твоего сводного взвода. Рука у них не дрогнула потому, что ты сам корректировал огонь?
– Категорически против того, чтобы меня превозносили. Ведь в тот же день подполковник Ладыгин в критический момент уничтожил нескольких боевиков, их пулеметчиков, ценой жизни спас бойцов. При схожих обстоятельствах погиб майор Попов, уничтожив снайпера и пулеметный расчет. Они шли к нам на выручку и сделали то, что, возможно, не смогли бы другие…
– И все же, что заставило вызвать огонь на себя?
– Не было другого выхода. Туго пришлось. Четверых ранило. Боевиков в несколько раз больше нас. “Зависли” на скале над нами. Гранатами закидывают. Обходят снизу. А у нас боеприпасы на исходе. Экономим.
Вдруг на наш пятачок со скалы падают камуфляж и заряженный гранатомет. Будто бандита “срубили”. Выстрелить? Хотел. Но тут мысль: не стоит. Больно щедр “подарок”. К чему бы? После боя выяснили: внутри вместо пороха пластид (взрывчатка. – Прим. авт.). Нажми – гранатомет в клочья. Кто рядом – насмерть. Остальных оглушило бы взрывом. Голыми руками бери. На то и расчет. Слава Богу, интуиция не подвела!
Прикидываю: боеприпасов – десяток очередей на “ствол”. А дальше? Бандиты в двух десятках метров. В рукопашную? Не дадут. Расстреляют в упор. По темпу стрельбы поняли, что у нас вот-вот патроны кончатся. Орут!
Но еще есть шанс – минометный огонь. Командую по радио на огневую позицию. Парни приложили “духов”. Скорректировал огонь. Получили еще. Так “упражнялись”, пока группа майора Мамырова из ДШМГ (десантно-штурмовой маневренной группы) к нам пробилась. Вытащили нас. Подошли резервы погранзаставы “Грозтхой”, мотоманевренная группа отряда, добили банду.
– Ты о своих парнях – только в превосходной степени. Может быть, они у тебя особенные, нетипичные? Ведь по ТВ, радио только и слышишь о ЧП в армии, погранвойсках…
– Вы имеете в виду недавний расстрел пограннаряда в Назрановском отряде? Это мог сделать только человек со сдвинутой психикой, которого вовремя не выявили “на гражданке”, в военкомате, не разобрались командиры. А он оказался психически неуравновешенным или даже больным, алкоголиком, токсикоманом. Но это и есть исключение из правил, а мои парни как раз обычные, нормальные.
Разве “на гражданке”, в школах, ПТУ, вузах молодежь идеальная, а в армию идут сплошь пай-мальчики? В стране миллионы беспризорных и безнадзорных детей, несовершеннолетних правонарушителей, уголовников, наркоманов. Как ни фильтруй, просачиваются в армию и тянут в казарму уголовные нравы.
Не оправдываю командиров. Выявить слабое звено в воинском коллективе можно. Но истоки бед, о которых вы говорили, не столько в системе отбора на военную службу. Они в отсутствии нормальных жизненных ориентиров у части современной молодежи, в пробелах воспитания, подготовки к армии, вообще к самостоятельной, взрослой жизни.
– Хрестоматийный конфликт отцов и детей? Не может старшее поколение (в том числе и отцы-командиры) понять молодое племя по имени заморского напитка?
– Поколение “пепси”?
– Значит, противоречие заметно?
– Заметно. Хотя мы выбрали отнюдь не “пепси”. Я от своих подчиненных по возрасту недалеко ушел, но у восемнадцатилетних уже не та манера общения, вкусы со своим оттенком. Особенно это заметно, когда беседуешь по душам, один на один. Но мне интересно. Ведь речь не только о фильмах, вкусах. Чаще о реальной жизни. Служба службой, а думают они о том, что их ждет после, в родных пенатах, о трудоустройстве, выборе профессии, учебе. Стараюсь им объяснить: не рассчитывайте увидеть “на гражданке” то, что было до армии. Все меняется.
Но вот вопрос: как парням после двух лет службы адаптироваться к новым условиям? Ведь уходили в армию мальчишками, а вернулись взрослыми мужиками, которые повидали тяготы и лишения, опасность и смерть. Стремятся домой, как в сказку, а там тьма проблем. Непросто найти место в жизни. Не худо, чтобы всем таким бойцам, как наши, из “горячих точек” были гарантированы забота и помощь в приобретении профессий, трудоустройстве, учебе. Наверное, они это в бою заслужили.
– Будет что рассказать ребятам, когда вернешься?
– Разумеется. Пригляделся к жизни в Москве, Туле. Не Аргун… После полутора лет в горах все ново, непривычно. У людей новые, более ясные, разумные, чем прежде, цели. Сужу по тем, с кем был дружен до службы на Кавказе. Раньше, например, был мой приятель просто слесарем. А теперь желает иметь высшее образование. Чтоб через годик-другой – мастером. Потом начальником смены. И далее по нарастающей. Понял: хлеб насущный даром не дается. Но жизненно важен уже не только кусок хлеба, а еще и профессиональный рост.
Раньше, помню, некоторые мои ровесники жили мечтами о гигантских заработках, “мерседесе”, особняке. Теперь встречаюсь с ними и вижу: иначе смотрят на жизнь. “Мерседеса” нет. Дом не строят. Но не горюют, трудятся. Остановился у товарища. Он ежедневно в 6 утра – на работу, а назад в 9 вечера. Вкалывает. Даже по субботам допоздна. Чтобы жизнь обустроить не шальными деньгами, а трудом до седьмого пота, своим умом и умением. А вы говорите: поколение “пепси”…
– А как это поколение смотрит на кадровую службу в армии?
– За полтора года моей офицерской службы все заметнее, как поднимают армию, как меняется отношение к военным. Думаю, проходят времена, когда за “грандиозными перспективами” не видели людей в погонах. В недалеком будущем к армии вернется то уважение, которое было раньше, которого она достойна. И молодежь, по-моему, это понимает.
– Чем продиктован твой выбор профессии?
– Если откровенно, с одноклассниками “за компанию” выбрал Тульский военный артиллерийский инженерный институт. И не ошибся. Это мое!
– И горы – тоже твой выбор?
– Да. Когда перед выпуском нас отобрали в Погранвойска, большинство заявили, что желают отправиться на Северный Кавказ. Что такое пограничная служба в Чечне – только догадывался. Летел на “вертушке” в отряд с тревожными мыслями. Но сели, огляделся: солнце светит, зелено, чистый воздух… Двадцать минут прошло, полчаса – все спокойно. Ровно год прошел, пока попал в самое пекло. И ничего (улыбается), живой!
– Какие планы на будущее?
– Служба. Возвращаюсь на Кавказ, в наш Аргунский отряд. А в будущем, когда появится возможность, хочу поступить в академию.
* * *
После церемонии в Кремле Руслана и его маму принимал директор Федеральной погранслужбы РФ генерал-полковник Константин Тоцкий. Он вручил старшему лейтенанту нагрудный знак “За службу на Кавказе” и памятный подарок. Беседуя, поинтересовался: какие есть желания по месту службы? Все же не много среди “зеленых фуражек” Героев России. Кокшин – 18-й. Выбирай, отказа не будет… Руслан был краток: “Где Родина прикажет!”

Беседу вел
Сигитас СПАНГЕЛИС