На чтение: ≈ 18 мин.На входе в его кабинет слева висит яркая латунная табличка: “Ягодин Геннадий Алексеевич, ректор Международного университета”. А справа – не менее впечатляющая: “The Coca-Cola company. Пейте кока-колу”. Ровно десять лет назад знаменитая на весь мир компания выделила существенные деньги на основание этого университета. С именем Ягодина, последнего министра образования Советского Союза, связывают начало горбачевской перестройки в нашей школе. Много ли изменилось с тех пор? И в том ли направлении, как это было задумано, движется локомотив системы образования России?
– Геннадий Алексеевич! Почему-то для каждого министра (и не только образования) стало традиционным начинать свою деятельность с реформ. Чего здесь больше – попытки самовыражения и самоутверждения или реально назревшей необходимости?
– Жизнь никогда не останавливается на каком-то определенном этапе. Она все время движется, развивается. Этапы этого развития совпадают с приходом во власть различных людей, которым кажется, что они лучше понимают ситуацию и лучше других видят перспективы.
– Кто из министров прошлых лет, на ваш взгляд, был наибольшим реформатором?
– Революционные изменения, произошедшие в отечественной школе, я больше сравниваю не с личностью того или иного министра, а с политической ситуацией в стране. Ведь во времена Горбачева впервые за много лет в процессе обучения во главу угла был поставлен не министр, ректор или профессор, а ученик. Это действительно великий прогресс, ибо никто не заинтересован в качестве образования больше, чем ученик, студент и его родители. И вся вариативность образования (что, несомненно, является благом) пришла именно оттуда, из того времени.
Но я лично не люблю слово “реформа” – впрочем, как и “революция”. Изменения должны быть не скачкообразными, а постепенными, эволюционными. Тем более в такой неизбежно консервативной системе, как система образования. Неизбежной потому, что школа должна учить не гипотезам, а только годами устоявшимся и проверенным идеям, взглядам, фактам. Вместе с тем эволюционные процессы здесь также неизбежны. К примеру, когда человек проник в тайны микромира, установил силы, управляющие движением электронов, атомов и молекул, и понял, что наша жизнь не причинно-следственна, а в достаточной степени вариативна, потребовалось ввести в школьную программу теорию вероятности…
– …которой сейчас нет.
– Да, но именно поэтому она сейчас и нужна! Другой пример: сейчас мы сделали большие успехи в изучении теории наследственности, строения ДНК, РНК, белков. Все это требует увеличения знаний в биологической химии и соответственно увеличения количества часов в школе на изучение органики. А ведь традиционно большее внимание здесь уделялось именно неорганике. Когда новейшие информационные технологии позволили нам с помощью обработки громадного количества информации выводить некоторые закономерности и законы, это потребовало знаний статистики. И поэтому совершенно логично, что школьников также нужно знакомить с основами статистики.
– В рамках математики или отдельного предмета?
– Это уже не так важно. Проблема в другом: в школе (любой, а не только современной, российской или советской), может быть, и легко ввести что-либо новое, но крайне трудно что-либо вывести, от чего-то отказаться – именно вследствие ее консервативности. Да, примеры таких “выводов” история знает – это касается и операций с римскими цифрами, и древних языков, и т.д. Но все это школа воспринимала крайне болезненно.
– Какова же, на ваш взгляд, должна быть современная школа?
– Теперь, когда от меня не требуют принятия срочных и немедленных решений, когда наконец-то появилось время на размышления и глобальный анализ накопленного опыта, у меня самого сложилась стройная и целостная концепция школьного образования.
Чего сейчас ждут от школы в первую очередь? Чтобы она смогла подготовить ребенка для поступления в вуз, будущего студента. А детский сад – будущего школьника, уже способного к первому классу и читать, и считать. Но ведь главной задачей школы должна быть подготовка человека, гражданина для реальной жизни в современном обществе. Чтобы каждый ученик понимал свою ответственность перед обществом и свою полезность для него. Этот гражданственный подход всеми вроде бы и понимается – на теоретическом уровне, но до практического применения нам еще довольно далеко. Ведь что до сих пор составляет главную гордость для наших преподавателей? Количество выпускников, поступивших в вузы (особенно престижные). А стремление к этому и порождает целый ворох проблем, главная из которых – колоссальные перегрузки, которым подвергаются и ученики, и учителя.
С моей точки зрения, школа должна состоять из трех ступеней. Первая – начальная, четырехлетняя, начинается с шестилетнего возраста. Как правило, это безоценочная школа (Шалва Амонашвили прекрасно доказал возможность ее существования), в которой все эти годы с детьми работает только один учитель – и по труду, и по пению, и по математике, и по физкультуре.
В этом вопросе у меня много ярых противников, в том числе и среди друзей. Борис Неменский, например, считает, что изобразительное искусство детям должен преподавать профессионал, закончивший как минимум художественно-графический факультет. Ирина Архипова ратует за то, чтобы пение тоже вел человек, имеющий музыкальное образование. Практически это невозможно. Во-первых, потому, что необходимого количества часов эти педагоги в наших школах никогда не наберут, особенно в нынешних демографических условиях. А во вторых, у нас и профессионалов-то столько не наберется.
Школа одного учителя – вопрос принципиальный. Для ребенка родители – почти что боги, и учитель становится одним из них, а иногда и занимает первое место на этом “Олимпе”. И лишать его этой иллюзии не нужно! Только спустя три-четыре года обучения дети начинают сомневаться в том, что им говорят родители и учитель, то есть насколько они “боги или полубоги”. Поэтому крайне важно, чтобы первый учитель был яркой и всесторонне развитой личностью, как можно дольше оставался для них авторитетом на всю жизнь.
Поскольку кадры решают все, здесь это проблема номер один. Казалось бы, сейчас самый большой конкурс в педагогических вузах как раз на факультеты начального образования. Но многие абитуриенты рассуждают так: “Уж что-что, а учителем начальных классов я всегда смогу быть”. Это заблуждение, потому что первые годы обучения – самые ответственные, а потому требуют полной самоотдачи и высокого педагогического мастерства от учителя. Не случайно практически все помнят свою первую учительницу по имени-отчеству.
– Может быть, потому, что она вела большинство предметов всю начальную школу?
– Скорее из-за того, что она первая – после родителей – заложила в детей основы понимания жизни вне семьи.
В этой начальной школе треть (а может быть, даже и половина) всех часов должна быть отдана физической культуре. Еще в древности люди понимали, что для гармоничного развития человек должен быть не только умным, но и сильным, физически здоровым. У нас же, ни для кого не секрет, преподавателей физкультуры в школьной иерархии ставят куда ниже физиков, математиков, химиков. Второстепенность их видна и в зарплате, и в отношении к урокам, и в кадровом вопросе (часто на работу принимают людей без специального образования). А ведь если в семье не привыкли к активным играм на свежем воздухе, к регулярной зарядке и силовым упражнениям, то единственно, где это можно исправить (пока еще!), – начальная школа.
Следующей, на мой взгляд, должна быть ступень, на которой во всех школах страны должны быть единые программы по всем предметам – при наличии разнообразных учебников. Современная школа крайне перегружена. Как говорил академик Жаворонков: “Беда мне с этими молодыми преподавателями: они вкладывают в студентов все, что знают сами, и еще чуть-чуть для самообразования”. А ведь все прекрасно знают, что чуть ли не каждый из школьных учителей считает свой предмет если не самым главным, то одним из них. И старается вложить в него максимально много – и по программе, и сверх нее.
– Но в сложившейся системе взаимоотношений школа – вуз преподаватели просто вынуждены поступать именно так. Потому что от них требуют показателей – мест в олимпиадах, золотых и серебряных медалей, поголовного поступления в престижные высшие учебные заведения. А мы-то с вами знаем уровень вопросов, которые задают на вступительных экзаменах!
– Совершенно верно. К сожалению, ситуацию усугубляет и сложившаяся система преподавания предметов (в том числе и по существующим ныне учебникам): учитель преподносит некоторый материал, требует ученика выучить его, а потом ответить – или по учебнику, или его же собственными словами. И за это воспроизведение учительских слов, мыслей ставят отметки! Такая “недумательная педагогика” – самый большой недостаток нашей школы. Она никак не способствует развитию личности ребенка, приучает мыслить шаблонно, в заданных рамках.
Чтобы приучить человека думать, нужна своя собственная педагогика, своя методика. Но, кроме того, нужно еще и время. А времени-то как раз и нет! Родители учеников все чаще понимают, что освоить всю школьную программу на “отлично” невозможно никому – если следовать логике самих учителей, старающихся вложить в свой предмет все, что только можно. Это слишком большой объем, и не только для детей.
С моей точки зрения, все учителя этой ступени должны знать школьную программу. По этому поводу мне говорят: “Как хорошо, что вы больше не министр!”. Потому что я пришел к такому выводу: единственный способ “помочь” учителям войти в бедственное положение их подопечных – это заставить их самих ежегодно сдавать экзамены по всем предметам школьного курса. Хотя бы на “удовлетворительно”!
Да, допустим, эта идея кажется фантастичной и неисполнимой. Но тогда ответьте мне, пожалуйста: а в школе (роно, методкабинете, педвузе) сейчас хоть кто-нибудь знает основы всех школьных предметов? Могу с уверенностью сказать – нет! Потому что каждый методист, как правило, является специалистом в своем направлении. Что же получается? Ученик школьную программу знать должен, а ни один из учителей – не должен! Вот здесь и кроется причина всех перегрузок. Ведь практически все программы составлены исходя из нужд и интересов отдельных учителей-предметников, но не самого ученика. И тесты – в том числе и тесты единого государственного экзамена – готовят именно предметники. Да, возможно, по отдельности эти тесты и легкие, но в совокупности… Попробуйте-ка лучше собрать учителей любого района или города и провести среди них это тестирование. Уверен, 90% не сдаст даже на тройку.
По идее в каждой школе должен быть хотя бы один человек, знающий все предметы, который будет не только направлять и координировать всю методическую работу в школе, но и грамотно следить за нагрузкой школьников. А в идеале такими универсалами должны быть все педагоги.
Школа должна давать некий обязательный минимум знаний. Но его должны усваивать абсолютно все, то есть он должен действительно быть минимумом. На втором этапе очень важно показать многообразие и взаимосвязь наших знаний об окружающем мире. Но не нужно стараться углубиться в какие-то отдельные науки – это в конечном счете вряд ли будет способствовать гармоничному развитию школьников.
Профильной должна быть только старшая школа, которая охватит три последних года обучения. Профильные классы как раз и должны готовить в университет. Или – к профессиональной работе. С моей точки зрения, некоторыми предметами здесь можно пренебречь (математикой, химией, физикой), но четыре должны быть обязательно во всех школах, независимо от их профиля: русская словесность (в нашей многонациональной стране это совершенно необходимо), психология (которая поможет каждому человеку узнать его потенциальные возможности), социология или обществоведение (человек в обществе) и экология (думаю, в современных условиях это более чем очевидно).
– Вы ведь сторонник двенадцатилетнего образования?
– Да, но только при условии, что это не вызовет увеличения программ, а будет способствовать их разгрузке.
– Идея ЕГЭ вам нравится?
– Сама по себе идея хорошая. Только я считаю, что прежде всего это нужно лишь тем выпускникам, которые стремятся поступить в вузы. Всех остальных нужно выпускать по школьным отметкам. В крайнем случае вопросы ЕГЭ должны быть такими, чтобы абсолютно все ученики смогли сдать определенный минимум. Пусть верхняя планка завышается сколько угодно, но нижняя должна быть доступна каждому. Да и вопросы ЕГЭ нуждаются в тщательной проработке, чтобы ученики не просто выбирали предложенный ответ, а больше сравнивали, анализировали.
– Обычно люди, вспоминая о своем бурном прошлом, говорят: вот сейчас я бы все сделал совсем по-другому. Геннадий Алексеевич, предположим, вам сейчас предложили вновь стать министром образования.
– Скажу честно – отказался бы! Просто в те времена отказаться было невозможно по целому ряду причин – я был ректором университета, членом партии. Но меня эта работа никогда не прельщала больше, чем работа учителя. Я и сейчас не оставляю преподавательскую деятельность ни в вузе, ни в школе. Именно поэтому я мало пишу, но у меня много учеников.
Вадим МЕЛЕШКО
Выбор читателей
Комментарии