Где были наши дома, там шли бои. Уезжали от войны, а попали в пекло

Приближается годовщина огромной, кровопролитной битвы, которая состоялась под Курском, под простым названием «Курская дуга». Прошло семьдесят лет с тех пор, а все в памяти, как будто было это вчера…

После поражений под Москвой, а затем и под Сталинградом фашисты готовились взять реванш под Курском.Пятого июля сорок третьего года началось самое крупное сражение с огромным участием танковых подразделений. Ольховатка и Поныри первые приняли на себя весь натиск вражеских танков. Бои шли ожесточенно. Сражение захватило огромную территорию от Тулы и Орла до Курска, Белгорода, Харькова. Несколько раз станция Поныри переходили из рук в руки….Забрав меня, шестилетнюю, из детского садика и схватив узелок с вещами, маме удалось уехать в первые дни войны на свою родину в Поныри к сестре.Было трудно привыкать к новой жизни, лишенной нашего родного дома. Но постепенно мы стали вписываться в условия, которые нас окружали.Из холодной закуты в хату принесла тетя закутанного в простынку маленького теленочка, его старались поставить на ножки, а он такой слабенький, ножки подгибаются, разъезжаются, но встал, покачиваясь. Потом ему принесли молочка. Пока теленочек живет с нами в хате и занимает все наше время. Он красивый и понятливый.Вдруг на селе появилась группа фашистов. Они часто наведываются в ближайшие деревни, чтобы забрать кур или козленка, увезти русских девушек и молодых женщин для работы в Германию. Люди живут в страхе.Большие скопления немцев стоят на большаке и в соседних селах. Уже и весна не за горами. Сейчас особенно надо быть осторожными. Среди немцев чувствовалась тревога, остервенелость. Дети не выходят на улицу, да и взрослым опасно выходить из домов. Немцы отстреливали людей без разбора….По нашей деревне целый день шли тяжелые танки, огромные, со свастикой. Как потом мы узнали, это были «тигры» и «фердинанды». Они шли в сторону большака и к станции Поныри. Это всего в пяти километрах от большой дороги. Танки с грохотом и рычанием взрывали еще заснеженную дорогу гусеницами, и дым от них окутывал все вокруг. Дрожала земля и наши маленькие хаты. Страх сковывал нас.Потом начались налеты самолетов. Разрывы бомб, визг и рев самолетов – все смешалось. Кругом был ад. Но на этот раз все обошлось. Дома целы, и люди живы. Вокруг домов, в огородах и садах зияли огромные воронки от взорвавшихся фугасов.Вскоре немцы ушли.В каждом доме женщины, старики и дети прислушивались к каждому шороху, гулу самолетов, ожидали новых налетов каждую минуту.Вскоре неожиданно для местных жителей началась эвакуация людей целыми селами с родных, насиженных мест в другие деревни. Никому не разрешалось оставаться. На новом месте незнакомые люди. Родные и соседи были где-то рядом, но мы с ними не виделись и не знали друг о друге ничего. Я была с мамой и семьей моей тети, у которых мы жили с самого начала войны….В первые июльские дни мы слышали гул канонады, разрывы снарядов и смотрели на огромное зарево в небе в том направлении, где были наши дома. Там шли бои. Жестокие и непрерывные. Там проходила линия фронта. Постепенно стихло, и только осенью некоторые жители стали наведываться в свои места, а потом и перебираться туда. Станция Поныри и все деревни вокруг были разгромлены и сожжены, только остатки труб от печек торчали. Среди полной разрухи на горе стояла наша белая церковь с зеленым куполом, красивая и невредимая.Скоро все эвакуированные жители вернулись на свои пепелища, строили шалаши над погребами и усиленно готовились к зиме.За моими двумя подружками-беженками уже приехали их папы и увезли в Москву. А к концу октября и за нами приехал папа, и через день мы уже были в Москве.Был конец сорок третьего года.После окончания войны в сорок шестом году мы с мамой приехали на станцию Поныри. На станции стоял памятник. На нем были высечены имена солдат и офицеров, погибших в бою.