Гардемарины – кавалеры чести и доблести

Слово «гардемарин» происходит от двух французских слов: «гарда» – защита и «марин» – море. Получается, что гардемарины – защитники моря.

В 1715 году указом Петра Великого в столице империи была учреждена Морская академия для подготовки офицеров бурно развивающегося Российского флота. Наряду с навигацией, артиллерией, фортификацией, географией, рисованием и «воинским обучением мушкетами и на рапирах» обучали также и математике, которая считалась важным предметом для познания морского дела. Первоначально академию разместили в доме купца Кикина, стоявшем на левом берегу Невы, примерно в том месте, где впоследствии был воздвигнут Зимний дворец. Дом для учебного заведения оказался настолько темным и неприспособленным, что в 1743 году, после настойчивых обращений, Морскую академию переместили во дворец сосланного в Сибирь фельдмаршала Миниха. Стоял он на Васильевском острове – угол набережной Невы и 12-й линии.

С 1718 года, когда численность учащихся в академии достигла 865, морских офицеров стала готовить и гардемаринская рота, куда первоначально зачислялись лучшие воспитанники академии на последних годах обучения. Для практики гардемарины направлялись на Балтийский флот и за границу. Служба была матросская и без всяких поблажек, хотя по своему происхождению большинство из них принадлежало к дворянству. На судах гардемарины числились на положении «нижних чинов», носили форму Преображенского полка и согласно морскому уставу были «в бою, как солдаты, в ходу, как матросы».

В 1733 году специальная комиссия рассматривала состояние военно-морских сил. Высказывалась мысль, что «русские подданные, и особливо шляхетство, от морской службы сколь возможно уклоняются и больше стараются служить в сухопутной армии, так как там они скорее имеют случай выслужиться и получить чины, нежели при флоте, где столько случаев не имеют и столько вакансий не бывает». Комиссия предложила ряд мер, чтобы дворянам «к морской службе наивяще охоту подавать». В частности, было рекомендовано перевести дворян – уроженцев Новгородской губернии из Сухопутного шляхетского кадетского корпуса в Морскую академию. Дело в том, что еще Петр I приказывал набирать на флот людей из Архангельской и Новгородской губерний, так как из них, по его мнению, быстрее можно было сделать хороших моряков.

Верховная власть поддержала комиссию, и 35 дворян – новгородцев поменяли красивые кадетские мундиры на скромные платья гардемаринов Морской академии. (Одним из них был Иван Логинович Голенищев-Кутузов – дядя Михаила Кутузова, впоследствии директор Морского кадетского корпуса). Комиссия также определила, что Морская академия, как и Сухопутный кадетский корпус, должна выпускать офицеров, а не унтер-офицеров.

В 1752 году все учебные заведения, готовившие офицеров для флота, были упразднены. Морскую академию реорганизовали в Морской шляхетский кадетский корпус. Здание Морской академии на Васильевском острове и все ее имущество были переданы новому военно-учебному заведению. Штат корпуса был определен в 360 воспитанников, которые в строевом отношении делились на три роты, а в учебном – на три класса (соответственно в каждой роте и классе было по 120 человек). Воспитанники первого, или выпускного, класса назывались гардемаринами, а второго и третьего – кадетами. Из второго класса планировалось выбирать около 30 человек в артиллерийские кадеты. Что касается практического обучения, то предписывалось всех гардемаринов и артиллерийских кадет второго класса ежегодно направлять на боевые корабли различных эскадр.

В 1771 году на Васильевском острове вспыхнул грандиозный пожар, бушевавший несколько суток. Сгорела значительная часть построек между 7-й и 21-й линиями, в том числе и здание Морского корпуса. Кадет вначале вывели в летний лагерь при Галерной гавани, а в августе того же года передислоцировали в Итальянский дворец Кронштадта. Морской корпус проквартировал в нем более двадцати лет. И лишь благодаря настойчивости и влиянию известного деятеля Российского флота, многолетнего директора Морского корпуса Ивана Логиновича Голенищева-Кутузова он был наконец перемещен в Большой дворец Ораниенбаума. При этом в его ведение были переданы все помещения дворца и прилегающие к нему постройки. И в 1771 г. в Херсоне открыт 2-й Морской корпус, просуществовавший до 1798 г. И хотя просуществовал он в Ораниенбауме всего четыре года (указом императора Павла I в 1796 году Морской корпус был возвращен в столицу), из его стен за этот период было выпущено четыре поколения мичманов, а с учетом того, что срок обучения в корпусе составлял на тот период три года, то и выпускники 1797 и 1798 годов по два и по году соответственно провели в Ораниенбауме. И теперь любопытно проследить, кто из тех юношей наиболее впечатлительного возраста (14-18 лет) в последующем достиг заметных высот в Российском флоте. Кто из них поднялся до адмиральско-генеральского уровня?

Артюков Федор Герасимович (1780(?)-1851). Вице-адмирал, кавалер ордена св.Георгия. Морской корпус закончил в 1798 году. Плавал под флагами адмиралов А.Грейга и Д.Сенявина, участвовал в Дарданелльском сражении, служил в Кронштадте и Архангельске, участвовал в осаде Данцига. В 1838 году, командуя Сухумской эскадрой, участвовал во взятии Сочи и Туапсе.

Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич (1778-1852). Мореплаватель, адмирал, член Адмиралтейств-совета, член Морского ученого комитета, писатель, кавалер ордена св.Георгия. Морской корпус окончил в 1797 году. В 1803-1806 годах на шлюпе «Надежда» совершил кругосветное плавание. В 1819-1821 годах, являясь начальником экспедиции, на шлюпах «Восток» и «Мирный» совершил второе кругосветное плавание, во время которого была открыта Антарктида. С 1827 года командир Гвардейского экипажа и бригадный командир флотских дивизий. Участвовал во взятии Варны, Мессемврии и Индры. В 1839 году назначен главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором города, где ему впоследствии установили памятник.

Богданович Лука Федорович (1779-1865). Адмирал, член Адмиралтейств-совета, кавалер ордена св.Георгия. Морской корпус окончил в 1797 году. Командуя кораблем «Александр Невский», участвовал в Наваринском сражении (1827) – захватил неприятельский фрегат, флаг которого император Николай I подарил в назидание Морскому кадетскому корпусу. В 1834 году назначен командиром над Кронштадтским портом. С 1847 года генерал-интендант флота. В 1851 году назначен членом Комитета по пересмотру смет Морского министерства.

Головнин Василий Михайлович (1776-1831). Мореплаватель, вице-адмирал, писатель, кавалер ордена св.Георгия. Морской корпус окончил в 1793 году. В 1807-1809 годах, командуя шлюпом «Диана», совершил поход из Кронштадта на Камчатку, затем в Новоархангельск, был в японском плену, откуда сушей в 1814 году вернулся в Петербург. В 1817-1819 годах, командуя шлюпом «Камчатка», совершил кругосветное плавание. В 1821 году назначен помощником директора Морского кадетского корпуса. В 1823 году назначен управляющим исполнительной экспедицией Адмиралтейств-коллегии.

Колзаков Павел Андреевич (1779-1846). Адмирал, генерал-адъютант, член Адмиралтейств-совета, кавалер ордена св.Георгия. Морской корпус окончил в 1795 году (весь срок обучения провел в Ораниенбауме!). В 1779 году совершил переход из Северного в Средиземное море, участвовал в блокаде Мальты. В 1811 году назначен ротным командиром во вновь сформированный Гвардейский экипаж, а в 1812 году – адъютантом к цесаревичу Константину Павловичу, тогдашнему владельцу Ораниенбаума. С ним участвовал в Бородинском сражении, в сражениях при Бауцене, Кульме, Лейпциге, Фершампенуазе и взятии Парижа.

И было бы исторически некорректным умолчать о тех, кто их в кадетские годы непосредственно воспитывал. Офицеров-наставников, ротных командиров и преподавателей – корпусных «дядек» – в Морском корпусе служило много, всех не перечислить, например:

Баратынский Петр Андреевич. Генерал-лейтенант, сенатор, родной дядя поэта Евгения Баратынского. В 1791 году после производства в капитаны причислен к Морскому корпусу, а в 1793 году после производства в капитан-лейтенанты оставлен при нем и по 1797 год ежегодно плавал с кадетами в Балтийском море – обучал их корабельному ремеслу.

Голенищев-Кутузов Логин Иванович (1769-1845). Гидрограф, педагог, генерал-лейтенант флота, член Адмиралтейств-коллегии, председатель Морского ученого комитета, кавалер ордена св.Георгия. В 1788 году зачислен в Морское ведомство с чином капитана. До того участвовал в Гогландском, Фридрихсгамском, Роченсальмском и Выборгском сражениях. С 1793 года служил в Морском корпусе. В 1797 году был назначен начальником экспедиции по описи Белого моря.

Суворов Прохор Игнатьевич. Педагог, подполковник. После окончания Оксфордского (!) университета был определен в Морской корпус профессором математики, латинского языка и русской словесности. С 1794 года инспектор классов Морского корпуса. Человек уникальной образованности, помимо перечисленного знал богословие, юриспруденцию и свободно владел семью (!) иностранными языками.

Неудивительно, что благодаря таким наставникам Российский флот систематически пополнялся хорошо обученными и образованными, отважными и преданными Отчизне моряками. Морской корпус был одним из самых аристократических учебных заведений. Он комплектовался кадетами морской роты Александровского малолетнего кадетского корпуса и кандидатами «со стороны». Принимались в корпус только следующие категории лиц: дети флотских офицеров; дворяне, внесенные в 4-ю, 5-ю и 6-ю части родословных книг (т.е. иностранного происхождения, титулованные и могущие доказать принадлежность своего рода к дворянству до 1685 г.); дворяне великого княжества Финляндского и трех прибалтийских губерний, имеющие не менее чем 100-летнее дворянство; дворяне Царства Польского; дети особ первых 4-х классов.

С 1760 по 1800 г. корпус подготовил до 300 офицеров, за первую четверть XIX в. он выпустил 2030 человек (1793 – на флот мичманами, 157 – в морскую артиллерию, а остальных – в армию и на гражданскую службу), а за вторую четверть столетия (до 1855 г.) – 1976 (мичманами – 1855, в морскую артиллерию – 50, в армию и ластовые команды – 21); всего с 1801 по 1855 г. корпус выпустил 4006 офицеров.

Роты состояли из гардемаринов, кадет второго и третьего классов (всех по 40 человек). Из лучших по успеваемости и дисциплине гардемаринов в каждой роте назначались каптенармус, подпрапорщик, фурьер, сержанты, капралы и ефрейторы. Командовал ротой капитан 3 ранга, и кроме него в роте были капитан-лейтенант, унтер-лейтенант и прапорщик, который производился из кадетских унтер-офицеров. Из каждой роты, по примеру Сухопутного кадетского корпуса, определялись 13 гренадеров, которые отличались от товарищей формой одежды, амуницией и оружием. Каждый воспитанник имел ружье и тесак на поясной портупее с медными пряжками, вторая портупея через левое плечо предназначалась для натронной сумки. В качестве повседневной формы кадетам полагался зеленый сюртук с белым воротником и обшлагами или белый камзол.

Кадеты и гардемарины обучались трем иностранным языкам – французскому, английскому и немецкому, а также рисованию, танцам, фехтованию. В штате кадетского корпуса был предусмотрен и переводчик с латинского языка – для перевода научной технической литературы, которая потом издавалась в корпусной типографии. Типография досталась «по наследству» от Морской академии. В ней издавались материалы не только для нужд корпуса, но и различные книги, пособия, карты по заказам Адмиралтейства.

Уроки проходили утром с 7 до 11 и днем с 14 до 18 часов. Математические и специальные (морские) дисциплины, а также иностранные языки – предметы, которые требовали большого умственного напряжения, – планировались на утреннее время, а после обеда проводились уроки по «словесным наукам». Причем по географии и истории домашних заданий не было, весь материал следовало выучивать на уроках «через затвержение при оказывании поочередно всех в классе».

После сдачи гардемаринами выпускного экзамена по астрономии в корпусе проводились «похороны альманаха» («альманахом» назывался нелюбимый воспитанниками астрономический ежегодник с данными о координатах небесных светил на каждый день каждого года). Существовал особый ритуал похорон. За несколько дней до экзамена корпус оповещали о «болезни» альманаха. В классе вывешивались бюллетени о состоянии его здоровья. Кадеты и гардемарины ходили по корпусу на цыпочках, чтобы не беспокоить «больного». В день экзамена над головами пишущих последнюю письменную по астрономии гардемаринов «плавали» под потолком столового зала воздушные шары с закрепленными на них плакатами: «Сэр Альманах умер!»

В ночь после экзамена старшая гардемаринская рота торжественно «хоронила» ненавистный ежегодник. В столовом зале выставлялся почетный караул в полной амуниции с винтовками, но без всякой одежды – в голом виде. На троне из столов и красных одеял восседал «Нептун». Альманах клали в картонный гроб, около которого кружились «балерины», и вывозили на орудийном лафете.

Церемониал начинался панихидой, которую служили «священник» и «дьякон» с самодельными кадилами. Здесь же рыдала безутешная «вдова» умершего (гардемарин, подавший на экзамене работу последним). Для передачи традиций на «похороны» приглашались и младшие гардемарины и даже кадеты. Выставлялись и «махальные», которые должны были предупредить о приближении кого-то из офицеров. Впрочем, корпусное начальство смотрело сквозь пальцы на этот «тайный» церемониал, уважая старые традиции своей альма-матер. Подобные шалости и проказы во многом скрашивали однообразие учебных будней, развивая в то же время творческую фантазию воспитанников. На фоне этого молодого озорства все же главными приоритетами оставались для них понятия о долге, мужестве и чести.

Имея много свободного времени (с 16 до 21 часа), воспитанники использовали его для углубленного самообразования. Кто-то брал уроки живописи, кто-то помимо двух обязательных языков изучал третий. Некоторые увлекались моделизмом (до сих пор в музее училища хранятся две модели, выполненные кадетами). Многих интересовала военно-морская история, литература. Посещали театры, где за корпусом были закреплены ложи.

Поэтому отнюдь не случайно в списках выпускников Морского корпуса наряду с блистательными именами флотоводцев, мореплавателей и ученых мы встречаем имена выдающихся представителей русской культуры: композитора Н.Римского-Корсакова, художников В.Верещагина, А.Боголюбова, писателей К.Станюковича, С.Колбасьева, Л.Соболева.

Корпусный праздник торжественно отмечался 6 ноября (день памяти Святого Павла Исповедника, в честь которого при Павле I освятили в 1797 году корпусную церковь). К праздничному обеду подавался традиционный гусь с яблоками, пломбир. Каждому индивидуально подавали конфеты в особой коробке с гербом Морского корпуса. Во время обеда в столовом зале, где наряду с командным составом и гостями присутствовали и сами воспитанники, играл корпусной оркестр. Бал в Морском корпусе 6 ноября, как уже сказано, открывал зимний светский сезон в столице.

По особо торжественным случаям весь корпус и его известные выпускники приглашались в Зимний дворец. В свою очередь сами царствующие особы достаточно часто посещали старейшую альма-матер. Николай II в 1904 году лично вручал погоны выпускникам. В 1905 году он же поздравил окончивших корпус в Царском Селе.

Вступление в XX век было ознаменовано для воспитанников корпуса празднованием 200-летия своей альма-матер. На торжествах с участием Николая II, отца Иоанна Кронштадтского присутствовало более шести тысяч гостей. Корпус получил новое знамя с вышитыми датами «1701-1901». Почетное право «отнесения» знамени из Зимнего дворца в здание корпуса получил один из лучших гардемаринов выпускной роты, фельдфебель Алексей Щастный, который в 1918 году возглавил спасение Балтийского флота в знаменитом Ледовом походе и вскоре трагически погиб по приговору неправого суда. Взвод гардемаринов был одет в день юбилея в исторические формы одежды – от Петра I до Николая II.

Важной традицией являлся и высокий профессионализм выпускников корпуса. «Тщательный учет успехов позволял определить старшинство выпуска – место каждого выпускника в списке согласно его заслугам. От этого в дальнейшем зависело производство в очередной чин. Лучший выпускник заносился в «Книгу первых», а также на мраморную доску, и получал право выбора флота.

«Замечали нам все, – написал уже в наши дни один из питомцев корпуса, – как сидим в классе и стоим в строю, как здороваемся (чему специально обучали на уроках танцев в качестве вступительного упражнения), малейшую небрежность в одежде, грязные руки, плохо заправленные койки, как держим нож и вилку. Парадную форму поступившим в корпус выдавали индивидуально – по ходу успешной сдачи строевой подготовки». Те, кто строевые премудрости не освоил, переодевался перед городским отпуском (увольнением) во все свое.

Символом чести считались погоны. Самым строгим наказанием было временное лишение права их носить. Доблесть в бою ценилась превыше всего, имена выпускников – победителей или павших при исполнении воинского долга были окружены здесь особым почетом. В столовом зале высекались на мраморных досках имена георгиевских кавалеров, стены зала украшали пожалованные корпусу трофеи. На траурных досках в корпусной церкви были поименно перечислены выпускники, погибшие в сражениях и при различных обстоятельствах нелегкой морской службы.

Свои знамена имела каждая рота. Церемония их вручения в столовом зале, как и парады, батальонные учения на набережной Невы, занимали особое место в жизни кастового учебного заведения.