Галина БОКАШЕВСКАЯ: Ужасно хочу сыграть Остапа Бендера

Питерскую актрису Галину Бокашевскую Господь не обидел. Ни везением, ни людским вниманием. Она обладательница многих призов и наград, но подкупает не этим, а удивительной искренностью и непосредственностью. Она живое доказательство того, сколь много может обыкновенное человеческое обаяние. Или все же необыкновенное?

Досье

Галина Бокашевская родилась 3 ноября 1966 года. Окончила ЛГИТМиК. Дебютировала на большом киноэкране в картине “Тоталитарный роман” (1999), рассказывающей о трагической любви, настигшей осенью 1968 года, сразу после пражского восстания, провинциалку Надю и диссидента Андрея, сбежавшего из Москвы от преследований КГБ.
Среди наград – “Ника” за “Тоталитарный роман”, приз кинокритики “Золотой Овен”, премия деловых кругов “Кумир”.

Нужные книжки
– Ваше имя, Галина, связывают прежде всего с работой в кино, в “Тоталитарном романе” в частности, в сериалах, в “Ментах”. Но ведь до этого было и еще что-то?
– До этого был и есть Его Величество Театр, и я, по-моему, из тех, кто его не предает. Но, по правде говоря, я все же долго ждала встречи с кино, хотя и отказывалась от многих предложений. Роли были почему-то одного плана, все режиссеры в кино предлагали мне играть почему-то исключительно проституток. Но в театре у меня уже была своя тема, женская, с судьбой, что обязательно предполагает выбор.

– А в самой жизни вам много приходилось вставать перед выбором?
– Да его каждый раз надо делать. Вот говорить с вами или нет – тоже ведь выбор, правда? Но если серьезно, то мне еще очень помогла книжка Алисы Фрейндлих, я все же петербургская артистка, часто бегала в Театр Ленсовета. И в самом прямом смысле у меня под подушкой лежали две книжки – Елены Соловей и Алисы Фрейндлих, не зря мне говорят: повезло тебе, Галка, у тебя под подушкой лежали нужные книги. А в них написано, что актер не должен жалеть себя, должен отпускать себя в жизни. Чем выше, что называется, поднимитесь на вышку, тем глубже нырнете. Конечно, дай вам Бог вынырнуть, но то, что почувствуете, увидите, станет багажом, который наверняка потом понадобится в профессии. Я и стараюсь себя не жалеть. А работая в театре, терпеливо ждала своего звездного часа в кино, и он пришел. Но для меня все равно стало сюрпризом, что моя первая работа там будет так высоко оценена. После “Тоталитарного романа” у меня действительно началась другая жизнь.

Не толстеть, не умнеть
– Картина Вячеслава Сорокина, которая принесла вам такой успех, тем не менее в целом вызвала достаточно неоднозначную реакцию. Как сами относитесь к тому, что в ней происходит, на чем она замешана?
– Тогда я была просто влюблена, очарована своим режиссером, который доверил мне роль, о которой можно было только мечтать. Фильм снимался целых четыре года, и за это время можно было много чего успеть. Мы искали буквально все: характер, походку, хватило времени в библиотеке посидеть, посмотреть хронику, наверное, помогла и моя театральная подготовка.

– Но ведь это не самое большое развлечение – в библиотеках сидеть?
– Мне было важно пальчиками потрогать страницы тех книг. Я не литературу изучала тех лет, важнее было погрузиться в смысл того, что они тогда читали, во все эти лозунги “Да здравствует!” и “Долой Чемберлена!”. Я почувствовала это время и поняла, что люди тогда были как малые дети в своем лозунговом патриотизме, большинство во всяком случае, они не знали, в каком мире живут, могли лишь догадываться. Верили, что завтра будут жить лучше, чем вчера, потому и старались не обращать внимания на то, в каком бараке и бардаке существуют. Главное, что не было войны. А про саму картину мне сложно говорить, я – внутри, кусочек ее ткани, одна из красок. Наверное, я могла бы сказать обо всех своих картинах, кроме этой. Тут мне просто посчастливилось прожить какое-то время с теми, кому сегодня… сколько? 50-60? Картина снималась четыре года, и Сорокин мне постоянно говорил: “Галя, ты только останься на уровне, не теряй ничего, не толстей, не худей, а главное не умней”. Когда все кончилось, первое, что я сделала, – покрасилась. От природы была яркой блондинкой, а тут стала не просто черной, а иссиня-черной. Мне хотелось порвать, как отрезать. Но Надя Тельникова все равно осталась во мне.

Крупный план души
– А потом, естественно, появились на готовенькое режиссеры, чтобы тиражировать пришедший с ролью успех?
– Ничего подобного. Новые предложения снова были связаны с ролями проституток. А я говорила: дайте материал такого же уровня, как “Тоталитарный роман”, – пожалуйста, сыграю. Ведь теперь всякая новая роль становилась экзаменом. Только два года спустя меня пригласил Сергей Герасимович Микаэлян и, пригласив, сказал, что надо бы дать мне героиню, а приходится предлагать роль ее матери в фильме “Звездочка моя ненаглядная”. На что я взмолилась: у вас, Сергей Герасимович, готова сыграть даже дедушку героини. И сыграла мать, возрастную роль, сыграла уже не замученную советскую женщину, а замученную русскую женщину. В этой роли никто уже не узнавал во мне Нади из “Тоталитарного романа”, надеюсь, не узнают меня и в новой картине Валерия Огородникова “Красное небо”, скоро начнется ее озвучивание. В этой картине я согласилась делать то, чего, думала, никогда не буду делать. Но Валерий Геннадьевич меня обманул, хитро это сделал, как опытный мужчина, режиссер.

– Раздел, что ли?
– Раздеться – что, это не страшно, входит в профессию, очередной костюм. А вот душу раздеть, открыть в ней то, чего близкому человеку не сказать, мужу не сказать, а Огородников заставил это на экране сделать.

– А в слишком крупном плане души нет подглядывания?
– Конечно, есть. Но ведь нельзя было с Валерием Геннадьевичем не согласиться в том, что в тех обстоятельствах, в какие попала героиня, такая сцена имела право на существование. 43-й год. У молодой женщины, которую я играю, до войны все, о чем мечтала, сложилось. И вдруг эта война, и все ее существо женское, бабское против войны. И когда рухнуло, когда ничего не осталось, когда война в самом прямом смысле ее раскромсала… Нет, не буду об этом пока больше…

Греция
– Себя-то вы, наверное, сильной считаете?
– Считаю, к сожалению. Но так хочется быть слабой. Крепну, когда беда, когда о достоинстве речь, когда другого надо защитить. Тогда может сила проявиться, о которой я даже не подозреваю. На самом деле я в нашей эпохе себя найти не могу, мне бы в XVIII век, в романтизм, хочется воспевать мужчину, видеть достойных мужчин, себя чувствовать язычницей. Буквально вчера или позавчера включила телевизор и увидела себя во время совершения языческого обряда. Мы тут, на Кубани, в Горячем Ключе, на съемках были, “Прощание славянки” снимали, и приехало из Краснодара телевидение, хотели взять у меня интервью. Привезли на высокую гору, там дерево стоит, а на ветках множество ленточек привязано. Знаете, сказали, есть такой языческий обряд, когда можно желание загадать возле такого дерева. А для этого мне надо было свою ленточку привязать, только где ее взять? На мне было платье, в котором снималась, цвета цикломена, а под ним капроновый чехол. От него я кусочек и оторвала, и загадала желание…

– В вашей жизни исполнилось много желаний?
– Да. Когда училась в школе, мы однажды получили в конце года новые учебники географии, я свой открыла как раз на странице про Грецию и тут же прочитала весь раздел. И в Грецию просто влюбилась, нашла “Мифы и легенды Древней Греции” и все не могла понять, почему мне это так близко. Может, оттого, что имя у меня греческое – Галина. Всего у меня две мечты было – стать актрисой и поехать в Грецию. Я стала актрисой, и я поехала в Грецию. В Петербурге у нас был телевизионный конкурс “Ангажемент”, я на нем победила и в награду получила путевку в Грецию. И там сказала: Господи, благодарю тебя, надо же, все исполнилось.

– Не разочаровала Греция?
– Ни в коем случае! Приехали в декабре, у нас грязь, слякоть, а там… И тут я поняла, почему Всевышний выбрал эту страну для любви. Весь народ рванул за шубами, а я гуляла, смотрела на Акрополь, испытывала потрясающее спокойствие.

Мадам Мухомор
– Если вернуться из Греции к житейской прозе, то зачастую артисты утверждают, что снимаются в сериалах из-за денег.
– Почему это только из-за денег? Мне в “Ментах” интересно было, я там жену Мухомора играла. Когда в одной из серий по привычке предложили сыграть главную проститутку, тут сказала – нет, но когда через год они перестали на меня обижаться и предложили уже роль жены Мухомора, я поняла – надо соглашаться, есть что играть. Чтобы сыграть подполковничью жену, сделала себе бюст раз в пять больший, чем собственный, тела себе прибавила, надела все золото, что нашлось в группе, парик нацепила.

– За что ж вы ее так?
– Да вы что! Я же с любовью. Жены военных вызывают у меня огромное уважение: они, бедные, за мужьями из гарнизона в гарнизон, и лица в этих гарнизонах одни и те же. А им любви не хватает, внимания. И так хочется себя показать, женщины же. А перед кем? Вот и приходится красоваться друг перед дружкой. Они для меня большие, капризные, толстые девочки.
Когда я вышла на площадку, режиссер от неожиданности что-то выронил, и я поняла: все, зарубит. А Кузнецов повернулся и расплылся в улыбке: ой, откуда у вас все это? А я в ответ: от любви к вам и уважения. Но самое удивительное, что через полгода, когда мы отмечали очередную серию “Ментов”, вдруг ко мне подплывает павой дама еще больших, чем моя подполковница, размеров, но красивая такая блондинка, кладет мне руку на плечо и говорит: ты – хорошая баба. Спасибо, говорю, а вы кто? А я и есть, отвечает, жена артиста Кузнецова, Мухомора то есть… Надо сказать, что бюст играет в моей театральной и киношной жизни потрясающую роль. Стоит мне сделать бюст – мне все удается. Что-то я черпаю от него для своей энергетики. Мужчины все падают. Первый мой бюст вся страна могла запомнить в фильме Евгения Татарского “Джек Восьмеркин – американец”. И бюсты “пошли”…
Вообще-то я авантюристка, ужасно хочу сыграть Остапа Бендера, хочу, чтобы все жили весело. Мне кажется, что в любом возрасте нельзя терять чувства любопытства. Почему-то меня считают трагической актрисой, но мне так нравится всех вас смешить…

Алексей АННУШКИН