Фронтовой рубль солдата Василия

Этот рубль солдата Василия успел стать легендой. О нем рассказали мне сначала работники музея в Петербургском Дворце творчества юных, потом – ребята из литературного клуба “Дерзание”. Наконец добралась я до “первоисточника” – четырнадцатилетнего Илюши Иванова из об’единения юных журналистов. Вместе с другими ребятами получил он недавно задание взять интервью у кого-нибудь из кружковцев военных лет во время их юбилейной встречи, посвященной 50-летию Победы. Таких встреч сейчас проходит в городе немало. Ветераны на них создают атмосферу такого высокого духовного под’ема, братства, взаимопонимания, что все остальные присутствующие невольно начинают им завидовать. А здесь к тому же собрались люди еще не старые, те, кому в пору блокады было по 9-12 лет, чьи воспоминания связаны с понятными нынешним воспитанникам Дворца вещами: занятиями кружков, елками, общественной работой. Все то же самое, и все – совсем другое. Занятия, на которые приходилось добираться под обстрелом, пешком. Иногда тех, кто приходил издалека и был слишком истощен, немного подкармливали, оставляли ночевать.

Когда юные спортсмены Дворца в 1943 году в Москве на олимпиаде школьников вышли на старт, кое-кто из публики не мог сдержать слез – такими худенькими были ребята. На новогодней елке самым сказочным подарком был настоящий мандарин. Но некоторые плоды оказывались простреленными: посылки с фруктами для детей перевозили через Ладогу под сильным обстрелом. А общественная работа для многих девочек, кроме обычных дел, состояла еще и в том, что нужно было вязать носки и варежки для бойцов фронта.

Со временем из кружковцев, потерявших родных в самые тяжкие месяцы блокады, образовался целый детский дом. Он помещался тут же, рядом с Дворцом, на улице Стремяной. Для ребят, поселившихся в нем, посылки на фронт имели особый смысл. Вдруг случайно найдется там кто-то из дальних родственников, знакомых. Десятилетняя Маша Яковлева, теперь – Мария Ильинична Медникова, опытный экономист, варежек тогда связала немного и на чудо особенно не надеялась, но стали приходить ей скромные фронтовые письма. Были они коротенькие, незамысловатые. Теперь и не вспомнить, о чем именно писал ей незнакомый боец. Как сказала Мария Ильинична юному корреспонденту Илье Иванову, бравшему у нее интервью, ничего конкретного ни о себе, ни о своей фронтовой жизни автор ей не сообщал. Советовал хорошо учиться, подбадривал и подписывался всегда одинаково – солдат Василий. А самым замечательным было то, что в каждое письмо солдат Василий обязательно вкладывал рубль. Писал часто. Рубли скапливались, и Маша чувствовала себя с ними в руках восхитительно независимой, свободной и почти счастливой. Еще бы! Она могла теперь пойти, как в мирные времена, и купить, например, билет в кино. А может быть, – конфету. Тут ведь даже не в количестве дело – рублей все равно было мало, – а в том, что у Маши они были! Незнакомый солдат Василий думал о ней и по-своему старался украсить жизнь ребенка, оказавшегося в детском доме.

Но однажды перерыв между письмами затянулся. Маша надеялась, что это временно, просто подразделение, в котором служил Василий, куда-то далеко перебросили, или солдата ранило. Но писем больше не было. Так и остался в памяти девочки солдат Василий человеком без возраста, без биографии, без домашнего адреса. Она и не пыталась его искать, слишком мала была. И рассказала эту историю незнакомому мальчику Илюше Иванову с ласковой печалью как маленький эпизод далекого блокадного детства.

А Илюша разволновался, превратил его в событие. Он рассказал о солдате Василии дома, в клубе, в заметке, написанной для сборника, который собирается издавать Дворец. И тот факт, что современному бойкому подростку оказался столь интересен неизвестный солдат с его корявым почерком, лаконичными письмами и неизменным фронтовым рублем для осиротевшей девочки, – пожалуй, самое важное. Илюша и сейчас не может успокоиться. Все старается понять то Василия, то девочку, завороженный красотой их странных, ни к чему не обязывающих, не рассчитанных на чью-то благодарность отношений. “Потрясающе, правда?” – настойчиво спрашивает он каждого из своих слушателей. И пока еще не может толком об’яснить, что же именно так его потрясает. Бескорыстие солдата? Его заботливость, умение понять одинокого десятилетнего ребенка? Или та простота, с какой девочка принимала этот рубль, даже не пытаясь узнать побольше о человеке, присылающем его?..

Воспитательница детского дома, в котором росла Маша, Исфирь Удодовская, говорит, что никого из ее воспитанников, пожалуй, этот эпизод не мог бы удивить. “Когда кому-то из нас случается выступать сейчас с воспоминаниями, мы обязательно рассказываем о реальных людях с именами, фамилиями. А мальчика поразила почему-то самая простая история”, – недоумевает бывшая воспитательница. У каждого поколения свое восприятие, своя оценка вот таких простых историй.

Нина ПИЖУРИНА

Санкт-Петербург