Формула зарплаты . Правило пользования: снизу вверх. От ученика к учителю

В преддверии новых больших перестановок во власти, выборов в Думу, смены президента возникает, как уже не раз бывало, опасение, что политическая линия в образовании претерпит в предстоящей сутолоке реорганизаций, перетрясок, рокировок кабинетами немало перемен. Сделав крутой вираж, скажем, вернется на круги своя, предав забвению идеи даже наиболее полезные и актуальные из портфеля прежней власти. Поэтому имеет смысл именно сейчас, пока еще не поздно, подвести некий итог сделанному, начатому, требующему продолжения. Но сначала, как водится, к истории вопроса.

Бюджеты разные, а хворь одна

Эволюцию представлений главы государства о реформе школы, неизменно становившихся частью политики на этой ниве, можно проследить по материалам его ежегодного телеобщения с народом.

Первый опыт ТВ-диалога состоялся 24 декабря 2001 года. Вспомним. Именно тогда, во время телемоста с Екатеринбургом, начинающий школьный учитель Анна и ее муж, без пяти минут выпускник мединститута Леонид (фамилия супругов, к сожалению, осталась неизвестной), поведали миру и стране, что живут впроголодь: их совокупный семейный бюджет не превышает смешных, как они выразились, ста долларов.

Отвечая уральцам, президент сосредоточил свою мысль преимущественно на медицине. Правда, попутно отметив, что это две «очень близкие бюджетные сферы, но все-таки разные». Тут для себя выделим слово «разные» и процитируем по тексту далее: «Я бы хотел сказать прежде два слова о медицине. (…) Деньги должны следовать не в лечебное заведение за то, что оно существует в природе, а за качество оказываемых услуг и за количество воспользовавшихся ими пациентов. Вот когда в страховой системе будет достаточно средств для того, чтобы деньги следовали эффективно за пациентами, тогда и доходы самой сферы медицины, и доходы медицинских работников удастся, мне кажется, значительно изменить в качественную сторону».

Итак, забота о здоровье и образовании – это пока две большие разницы для управленца номер один.

Спустя год, 19 декабря 2002 года, к президенту обращается по телесвязи учитель из Выборга Светлана Горская. «Перегрузка детей, в том числе и домашними заданиями, приводит уже к 6-7-му классу у 80 процентов детей к хроническим заболеваниям. (…) Мы очень просим обратить внимание на эту проблему».

Вот что отвечает Владимир Путин. На этот раз, надо признать, достаточно подробно и отчетливо. «(…) Перегрузка связана не с учебными программами, а, надо честно сказать, с системой оплаты учителей, потому что уровень их оплаты привязан напрямую к так называемой нагрузке. (…) Нужно переходить к отраслевому финансированию и уходить от ЕТС. Повторяю, правительство сейчас разрабатывает соответствующую систему…».

Снова, листая стенограмму, видим: медицина и образование (точнее говоря, реформы в них) рассматриваются пока совершенно изолированно друг от друга. Образно говоря, вращаются в разных галактиках.

Кто производит, кто оценивает?

Не проходит, однако, и двух месяцев, как ситуация круто меняется. 11 февраля 2003 года, находясь в Париже и беседуя с французскими бизнесменами, Владимир Путин останавливается в том числе и на проблемах «социалки». И удивляет, прямо скажем, неожиданными сопоставлениями. «Что касается социальной системы, тут есть несколько вариантов. (…) Если мы говорим о бюджетном финансировании, то, по моему глубокому убеждению, финансировать надо не само учреждение, не больницу, не учебное заведение как таковые. Платить надо за качество и количество оказываемых услуг. Пролечили энное количество больных – за это количество и должны получить деньги. (…) Это общий принцип, который нужно реализовать в нашей стране. Это непросто, но это один из наиболее эффективных путей решения проблемы».

Додумать, положить на ноты общий принцип предстоит экономистам, управленцам, знатокам законов, но… То ли не ясно уловили мысль патрона, то ли не пожелали ее творчески развить и заземлить. То ли все поняли, но… задом наперед.

Еще раз повторимся, из французской речи: «Платить надо за качество и количество оказываемых услуг».

Главное слово сказано – услуги! Школа производит, конечно же, именно их. Сразу заметим, что оратор не оговорился, отнюдь: это его глубокое убеждение.

Правда, тут необходима уже наша оговорка. Дело в том, что в отличие от той же поликлиники школа оказывает свои услуги: а) в обязательном порядке, то есть иной раз даже против детской воли, в соответствии с известной нормой Конституции; и б) разом, тотально, во все адреса – в полном согласии с наказом общества.

Как же измерить качество такой обширной и увесистой макроуслуги, учитывая, что старая добрая поурочно-часовая мерка явно переутомилась, исчерпала свой ресурс?

По количеству учеников, записавшихся в школу? Тоже не факт. (Напомним, что эта модель подушевого финансирования экспериментально проверяется в Тюмени, Самаре, Якутске, и не только.) Ведь в этом случае мы снова будем финансировать не услугу как таковую, а бюрократическое учреждение. Ту же класс-школу во главе с директором. «За то, что она существует в природе», пользуясь формулировкой Владимира Путина.

Между тем на рынке главные субъекты, как известно, потребитель и производитель: в нашем случае – учащийся и педагог. Первый оценивает качество услуг (то, что он чувствует и видит – бесконфликтность, безопасность для здоровья, уровень комфорта, перспективы роста и т.п.), производимых мастером. Оценивает не всю школу априори, залпом, выбирая ее раз и навсегда. Нет, он внимательно диагностирует и смотрит ее каждый день, так что всегда может вернуться в любой класс и завернуть в любую студию без страха быть наказанным. Да и спешить, по правде, ему больше некуда: теперешнее всеобщее 11-летнее образование вполне может претендовать на титул «Сеть самых спокойных, неторопливых услуг». Предполагается, что в связке с «ходячим ребенком» плотно работает служба педагогической поддержки. Без такой страховки предпочтения подростка могут оказаться не на высоте – поверхностными, однобокими, идущими вразрез с наказами родителей.

Однако при любой погоде, по закону спроса-предложения, число учеников, идущих в класс Любимова, а не Дорониной, будет играть в оценивании мастерства учителя решающую роль. Хотя Доронина, будем надеяться, заметив, что теряет клиентуру, извлечет уроки и найдет путь к сердцу «беглецов», восполнив перекосы и пробелы в их мировоззрении.

Белой кредиткой – по черной экономике

Теперь переведем все сказанное на язык финансов, присовокупив свой комментарий. В строгом согласии с логикой, которую провозгласил президент.

1. Средства, отпущенные на образование, должны следовать за гражданином не в абстрактное «учреждение природы», а непосредственно к мастеру, к учителю, производящему услуги. Обходя чиновника. И это должны быть не игрушечные одноразовые карточки-талоны, а именно деньги (вексель, кредитная карта), которые, если понадобится, можно разбить на мелкие купюры, чтобы оплатить искомую услугу.

2. Совершенно ясно, что именно такая, чистокровно рыночная схема распределения бюджета снизу, от потребителя, вверх (а не наоборот, как мы привыкли) перестает кормить громоздкий ненасытный административный аппарат. Ибо какими хитростями не обкладывай течение зарплаты к педагогу сверху, «от чиновника», она, как тот кусочек сала, будет по дороге прилипать к рукам стольких людей, которым школа подчиняется по иерархии, что в результате… Сами понимаете.

Кстати, при нашей недоразвитой гражданственности люди (ученик от имени родителей) охотнее заплатят педагогу напрямую и прозрачно, в белую, чем через третье-десятое чиновное лицо. Это подтверждается социологическими выкладками. Оказывается, 64 процента опрошенных родителей предпочитают платить (и платят) деньги непосредственно учителям, а не учебному заведению (к примеру, через попечительский совет). Денежные знаки поступают точно адресату, поощряя творчество самых достойных.

3. Встреча производителя и потребителя – тот же урок, но ДОБРОВОЛЬНЫЙ – это и есть исходная монета, из которой будет складываться жалованье педагога постиндустриальной школы. Количество таких свободных «встреч по интересу» и предрешит, по логике вещей, разряд благосостояния учителя.

Не в классе, нет, об этом еще рановато говорить. Но о кружке, творческой студии – самое время.

Натуральный рынок. Выгоды и риски

Вот о какой системе финансирования «социалки» и поведал президент французским бизнесменам, полагая ее самой эффективной.

Рынок работает снизу, от потребителя, прямо оценивающего качество (и следовательно, создающего необходимое количество) услуг. Иначе за него работает чиновник. И отстегивает свой процент.

Вспомним полупустые полки магазинов и талоны «уравнительных» времен.

Советский продавец, кстати сказать, тоже влачил жалкое существование, сидя на твердой госзарплате. Кормился тайком с дефицита через черный вход. Что же случилось с этим человеком, когда его окунули в океан свободы?

Ничего ужасного. У каждого или почти у каждого хозяина прилавка появилась своя добрая методика продаж. И никакого потрясения. Все живы и здоровы. Сфера снабжения цветет и пахнет. Продавец успешно добавляет к своему весьма достойному окладу свой же, честно отработанный процент с текущей выручки. Личный подушевой доход. Но где он у преподавателя?

Сейчас учитель в классе получает одинаково, будь под его началом двое или двадцать ребятишек. Правильно ли это? Справедливо ли, что нянечка в детском саду не получает больше, если в ее группу ходит больше малышей? Если она знает свое дело как свои пять пальцев и притягивает детвору магнитом?

Сильно сомневаюсь в том, что «рыночный учитель» моментально станет богатеем или, наоборот, полным банкротом. Тут экономисты пусть считают. Но ведь и другой, духовный, куда более целебный, тонизирующий, веерный эффект здесь интересен.

Школьная держава начинает жить по правде. Без сакральных «как бы» и «на самом деле», принудиловок, взаимных перегрузок. Это другая, новая реальность – чище дух, общение в охотку, люди по именам друг друга окликают, интересно им встречаться самотеком, не по расписанию.

Разумеется, иная в корне экономика в этой консерватории меняет жизнь и за ее порогом. В вузе, армейской казарме, в салоне, вагоне и шахте – другая страна.

Что же мешает? Страх. Как бы чего не вышло. И не выйдет! Пока дети для государства – это лишь материал, исходное сырье, которое гонят на стандартную очистку и обогащение, – как ни крути, сырье нужно организованно доставить в класс и что-то там с ним делать. Если же «сырьевая схема» отпадает, начинается нормальное брожение людей (!), уже умеющих ходить самостоятельно, взаимный поиск интересов и активное сотрудничество. Новая жизнь, к которой мы и рвемся, и боимся.

Скажут: но ведь чиновник сам себя душить не собирается, родители привыкли к другой совсем школе, и дети на их стороне, и все-все. Что ж, это правда. Но не вся. Если бы рынок девяностых годов, заполонивший до отказа полки магазинов, ждал, пока за него проголосует большинство наших сограждан, он никогда бы не пришел в Россию.