Фестиваль Айседоры Дункан

Дворцы и усадьбы столицы вновь встречали участников и гостей Международного фестиваля аутентичного музыкально-театрального искусства «Московское действо», подготовленного Комитетом по культуре правительства Москвы и Фондом «Социальная альтернатива». Традиционный фестиваль, уже пятый, в нынешнем году был посвящен 100-летию первого выступления Айседоры Дункан в Москве и прошел с 29 июня по 14 июля. Пятое «Московское действо» – это в общей сложности 54 фестивальные акции, среди которых – 25 спектаклей и концертов, 19 мастер-классов, 4 лаборатории, бал-маскарад, научная конференция. На приуроченных к фестивалю выставках были представлены неизвестные живописные и графические образы Айседоры Дункан и ее русских учениц, а также документы и материалы из истории свободного танца в России.

«Мое искусство, – писала Айседора Дункан, – попытка выразить в жесте и движении правду о моем Существе. На глазах у публики, толпившейся на моих спектаклях, я не смущалась. Я открывала ей самые сокровенные движения души. С самого начала жизни я танцевала. Ребенком я выражала в танце порывистую радость роста; подростком – радость, переходящую в страх при первом ощущении подводных течений, страх безжалостной жестокости и уничтожающего поступательного хода жизни».

Айседору обуревало желание создать школу танца, чтобы воспитывать детей в духе эллинистической красоты, а позже – сами воспитанники приобщат к прекрасному множество других. И жизнь на земле неузнаваемо преобразится – так думала идеалистка Айседора. Она открыла школу, но средств на ее содержание не хватало. «Я должна найти миллионера! Я обязана сохранить школу». Желание воплотилось – танцовщица встретила Париса Юджина Зингера, сына известного производителя швейных машинок, одного из самых богатых людей Европы.

Зингер предложил взять на себя расходы по содержанию школы Дункан, чтобы та могла спокойно создавать новые танцы. Зингер преподносил роскошные дары. Пожалуй, впервые Айседора могла не думать о деньгах. Приемы, маскарады, дорогие ужины во время дивных путешествий. Сын Патрик был самым дорогим подарком. Она снова держала на руках младенца. «Только вместо бедного, дрожащего от ветра домика был роскошный дворец, а вместо мрачного беспокойного Северного моря – голубое, Средиземное».

На одном из костюмированных балов в студии парижского дома Зингер приревновал Айседору. Бурные выяснения отношений закончились его отъездом в Египет и отказом от строительства театра для Айседоры.

Приглашение советского правительства застало одинокую женщину, разочарованную в своих надеждах, только что пережившую потерю любимого человека, променявшего ее на одну из ее учениц. Именно в такой момент ее застало приглашение выполнить задачу огромного масштаба: ей показалось, что приглашение в советскую Россию открывает перед ней новые перспективы освобождения человеческого духа, дает возможность создать невиданные дотоле формы искусства в жизни. Она приняла призыв отправиться в Россию в надежде и вере, что вот, наконец, она завершит дело всей своей жизни: создаст школу танца, о которой мечтала в течение стольких лет.

С первого же дня приезда в Москву Айседора Дункан окунулась в общество артистов, художников, поэтов и музыкантов, явившихся проповедниками нового искусства. Она стала посещать рестораны и кафе, в которых концентрировались представители революционного искусства всех направлений и где каждый из них наперебой старался посвятить ее в тайны футуризма, кубизма, имажинизма, динамизма… Из всей галереи лиц, мелькавших перед ней, она отнеслась с симпатией только к одному лицу. Среди этих фальшиво звучащих голосов до ее слуха донесся только один, казавшийся ей непосредственным и искренним, голос. Это был голос Сергея Есенина, поэта, которого Айседора встретила на вечере у художника Московского Камерного театра Якулова. Айседора появилась там около часа ночи в разгар оживленного спора о революционном искусстве. Она приехала в красном шелковом хитоне и, войдя в зал, усталым взором обвела присутствующих. В углу на низкой софе она увидела кудрявую голову блондина, юноши поразительной красоты, смотревшего на нее странными, блистающими желтоватым отливом глазами.

В вечер знакомства Есенин читал Изадоре – так он называл Айседору – свои стихи, о которых она сказала: «Я ничего не поняла, но слышу, что это музыка и что стихи эти писал гений!»

Вскоре после приезда Дункан в Россию состоялась ее встреча с Есениным. Золотая голова – называла всемирно известная танцовщица своего возлюбленного, старше которого была на пятнадцать лет. Охваченный новым чувством поэт, казалось, не замечал этой разницы. Айседора не знала русского, Есенин не владел иностранными языками, тем не менее они прекрасно понимали друг друга – язык любви не требует посредников.

Есенин, далекий от западной цивилизации, стоял лицом к лицу перед американкой, вся сущность которой была пропитана трехтысячелетней культурой Запада. Как на чудо смотрел Есенин, не знавший, что делать со своими руками и ногами, на женщину, в каждом шаге и жесте которой чувствовалась красота античной гармонии. А когда она в первый раз танцевала перед этим человеком, он восторженными глазами смотрел на эти танцы и чувствовал в себе ту страсть, которая сковала и Айседору. Дрожа от нетерпения, полный гнева от сознания собственной беспомощности и невозможности высказать ей то, что было у него в мозгу, он внезавно вскакивает с места, срывает ботинки со своих ног и начинает танцевать безумную пляску, в которой силится выразить охватившую его любовь.

Есенин и Дункан решили скрепить свой брак по советским законам. Накануне этого события Айседора смущенно попросила своего импресарио Илью Шнейдера исправить ее возраст в паспорте, что и было сделано, она считала, что это нужно для Есенина. Но в те дни это было совершенно не важно. В сильном чувстве Айседоры сказывалось не до конца реализованное материнское чувство – дети ее трагически погибли, утонув в Сене, куда упал везший их на прогулку автомобиль. Пламенная страсть первой красавицы мира, поклонение его таланту – все это вызвало ответное сильное и яркое чувство поэта. Позже Дункан писала: «меня иногда спрашивали, считаю ли я любовь выше искусства, и я отвечала, что не могу их разделять, так как художник – единственный настоящий любовник, у него одного чистый взгляд на красоту, а любовь это взгляд души, когда ей дана возможность смотреть на бессмертную красоту».

Супруги взяли общую фамилию Есенины-Дункан, под которой и отправились по Европе и Америке. Поездка эта очень многое дала поэту для понимания того, что происходит на родине, в мире, и, главное, помогла разобраться в себе самом: очень русский поэт и человек Есенин чувствовал свою кровную неразделимую связь со страдающей, растерзанной Россией. «Жизнь не здесь, а у нас», – напишет он в одном из писем.

После возвращения из-за границы Есенин остался в Москве, намереваясь издавать журнал, который впоследствии не состоялся, а Дункан отправляется на гастроли по Кавказу, а затем в Крым, где ее догоняет телеграмма: «Писем, телеграмм Есенину больше не шлите. Он со мной. К вам не вернется никогда. Галина Бениславская».

Подлинной страстью Дункан был не только танец, но и стремление научить ему людей. Конечно, детей – самых восприимчивых к искусству маленьких существ, еще не ушедших далеко от природы, искренне считающих, что бегать и прыгать гораздо легче, чем просто ходить.

Тяга к танцевальной педагогике жила в Дункан чуть ли не с детства. Во всяком случае, «худым и странным ребенком» в возрасте десяти лет она с сестрой организовала собственную школу, где «учителя» «преподавали то, что называлось «светскими танцами».

Через всю ее жизнь потянется цепочка студий, вызванных к жизни ее «отвращением» к театру с его эльфами, одетыми в длинные туники «из белого и золотого газа с двумя мишурными крыльями». Стремление создать свою школу было безудержным, но конец ее начинаний всегда был предопределен – полный финансовый крах. Она открывала школы в Германии, Франции, Америке и существовали они, как правило, недолго.

«Мои идеи танца заключались в изображении чувств и эмоций человека», цель занятий – «вести душу ребенка к источнику света». Сверхзадача – воспитать нового гармоничного человека будущего средствами танца и музыки. Как этого добиться? «Учите ребенка поднимать руки к небу, чтобы в этом движении он постигал бесконечность Вселенной, ее гармонию и совершенство». Вселите в малыша веру в чудеса окружающего бесконечного движения и тогда скажите ему: «Так как ты самый совершенный в царстве природы, то твои движения должны заключать всю красоту природы, но сверх того и красоту твоего человеческого разума и твое понимание прекрасного…».

Осенью 1921 года в «Рабочей Москве» было помещено объявление об открытии «школы Айседоры Дункан для детей обоего пола в возрасте от 4 до 10 лет». Указывалось, что «предпочтение при приеме отдается детям рабочих». Дети (первоначально их было более ста) ежедневно ходили в школу на предварительные занятия. Позже их число было сокращено до сорока. Это был тот максимум, который удавалось прокормить и обогреть в голодной и холодной Москве двадцатых. Дункан послала телеграмму своему американскому импресарио: «Можете ли организовать мои спектакли с участием моей ученицы Ирмы, двадцати восхитительных русских детей и моего мужа, знаменитого русского поэта Сергея Есенина». Однако эти первые зарубежные гастроли московской студии не состоялись ввиду того, что американские власти отказали в визах учащимся школы, а впоследствии лишили Дункан американского гражданства «за советскую пропаганду» и верность революционным идеям.

После отъезда Дункан школой в старинном особняке на Пречистенке руководили ее приемная дочь и преданная ученица Ирма Дункан и директор-администратор студии Илья Шнейдер.

Германии, Франция, Италия, Бельгия… Но путешествие с первых дней омрачено разладом между супругами. Постоянные сцены ревности со стороны Дункан, скандалы Есенина, уязвленного положением молодого мужа при знаменитой богатой жене. Горький, встретившийся с Есениным и Дункан в Берлине, впоследствии написал: «Эта знаменитая женщина, прославленная тысячами эстетов Европы, тонких ценителей пластики, рядом с маленьким, как подросток, изумительным рязанским поэтом…». На закате творчества одним из самых популярных танцев Айседоры был «Танец с шарфом». Этот фантасмагорический танец она любила исполнять в присутствии Есенина. Айседора нередко повторяла танец с шарфом на бис. Так было и на концерте в Ницце 14 сентября 1927 года. …В этот же день, эффектно закинув роковой алый шарф вокруг шеи, она вольготно раскинулась на сиденье автомобиля. За рулем – молодой итальянец, последнее увлечение пятидесятилетней Айседоры. Улыбаясь, она произнесла: «Прощайте, друзья, я еду к славе!» Это были ее последние слова – голова резко дернулась и повисла, как у сломанной марионетки. Шарф попал на ось колеса набиравшего скорость автомобиля и удавкой впился в шею.

Айседора Дункан погибла через два года после смерти своего последнего возлюбленного Сергея Есенина. Шаль, соскользнувшая с ее плеч за борт машины, попала в колесо и стала смертельной петлей, мгновенно убившей великую женщину и актрису.