Феликс Разумовский: Мир вошел в полосу очередного кризиса

Программа «Кто мы?» – один из долгожителей отечественного телевидения. Она выходит в эфир уже более 20 лет, из них 17 – на канале «Культура». Все эти годы ее бессменный автор и ведущий, историк и писатель Феликс Разумовский, размышляет о русских обычаях и нравах, привычках и заблуждениях, святых и злодеях, пытаясь понять, почему мир, в котором выпало жить нам с вами, именно таков, каким мы наблюдаем его сегодня, – не хуже и не лучше. Одно из главных достоинств проекта в том, что он будоражит и мысли, и чувства, провоцируя на жаркие, до хрипоты, споры.

Премьера нового телевизионного сезона – 8-серийный цикл документальных фильмов, посвященный 100-летию со дня начала Первой мировой войны, подготовленный в рамках проекта «Кто мы?». Готовясь к съемкам, Разумовский объездил пол-Европы, побывал на полях минувших сражений, изучил множество документов эпохи. Раз в неделю, по четвергам, канал «Россия – Культура» приглашает нас к непростому разговору о событиях, которые полностью перевернули веками существовавший миропорядок, унесли жизни десятков миллионов человек и стерли с политической карты четыре могущественные империи: Российскую, Германскую, Австро-Венгерскую и Османскую. Выводы авторов неоднозначны: их можно принять, а можно и отвергнуть категорически, но в любом случае они серьезный повод задуматься.- Феликс Вельевич, восемь серий для четырех военных лет – это много, мало или достаточно?- Конечно, мало. Поэтому мы и решили тему Первой мировой разбить на два блока. Те восемь серий, что вы смотрите сейчас, – это история лишь первого военного года, с осени 1914 до осени 1915-го. Но это необычайно важный период, ключевое звено в цепи будущих трагических событий: первые победы и первые поражения, снарядный голод и одновременно великое отступление… Наконец, смена Верховного главнокомандующего, удаление из Ставки великого князя Николая Николаевича. Надо сказать, что 1915 год для России оказался крайне неудачным, стабилизация фронта случилась лишь осенью… Но самое главное, что к этому моменту погибла уже практически вся кадровая русская армия, главная опора русской государственности. Так мы подошли к опаснейшему, критическому рубежу. Дальше будут воевать уже совсем другие люди, которые и превратят войну империалистическую в войну гражданскую. Хотя должен заметить, что «война империалистическая» – это типичный ярлык, который ничего не объясняет, наоборот, только запутывает. А вот «война гражданская» – это попадание в точку, ведь именно тем дело и закончится: армия вступит в бой с собственной страной, «человек с ружьем» разнесет ее в щепки, разрушит историческую Россию.- В Западной Европе память о Первой мировой войне хранят куда бережнее, чем в России. Тут и богатое литературное наследие о «потерянном поколении», сотни памятников, легендарный мемориал павшим при Вердене. Мы ничем подобным похвастать не можем…- Тому несколько причин. Во-первых, великая война никак не вписывалась в советскую историческую мифологию. Ее основа – культ Великого Октября, социалистической революции, открывшей новую эру… Сразу после революции началась героическая Гражданская война, считавшаяся прямым следствием Октября. На самом деле последовательность, конечно же, совершенно иная: захват власти большевиками в 1917 году был следствием Гражданской войны, или, точнее говоря, очередного явления русской смуты. Смута парализовала власть, разложила воюющую армию, расколола нацию. В атмосфере безначалия и беззакония вырвались наружу безобразные, звероподобные инстинкты. Но официальную идеологию эта картина не устраивала, и противоречие разрешили просто: Первая мировая была вообще изъята из национальной памяти.Во-вторых, война – это всегда испытание нации на прочность. Россия этого испытания не выдержала. Она вышла из войны. Она рухнула сама, разрушилась изнутри. А кому хочется вспоминать минуты собственной слабости и позора?В-третьих, есть еще один фактор, который долгие годы делал этот исторический период совершенно неудобоваримым. Большинство тех, кто во время войны рвался к власти и в конце концов ее получил, совершили то, что называется национальным предательством. Одно из доказательств тому – Брестский мир, когда наша страна потеряла значительные территории, на которых проживала треть всего населения бывшей империи. Об этом тоже лучше было забыть, вычеркнуть из памяти: чего не помним – того и не было.Патриотическое кино стали снимать о других войнах, благо их в нашей истории было немало: в 1938-м вставать на защиту родной земли призывал русский народ Николай Черкасов в роли Александра Невского. А от Первой мировой осталось только название «империалистическая» да смутное воспоминание о Брусиловском прорыве, подробностей которого при этом все равно никто толком не знает. Вот и все, пожалуй.- Но ведь мы уже почти четверть века живем в совсем другой стране. Времени на то, чтобы осознать и переосмыслить, – более чем достаточно!- Если бы не «внезапно» наступивший юбилей великой войны, поверьте, мы о ней с тем же успехом еще четверть века не вспоминали бы. Потому как все эти годы занимались не тем. Мы предавались сладостным иллюзиям, надеялись вернуться в «цивилизованный» мир, встроиться в него без остатка. А то, что у нас за душой, нас совершенно не интересовало.1990-е – это очередной всплеск русской смуты. Все институты, в том числе и институт национальной памяти, были вновь разрушены. На смену всемирной республике советов, которую строили в 1917-м, пришло стремление вписаться во всемирное буржуазное общество. Мы самозабвенно прокладывали дорогу к рынку, и тут уж не до вопросов памяти и исторической преемственности. Любая информация о прошлом собственной страны нужна была только для того, чтобы отгадывать кроссворды. Так что к столетию Первой мировой войны мы подошли с абсолютно детским незамутненным сознанием.- Вы готовили свой фильм долго и тщательно. Удалось открыть в истории Первой мировой нечто новое, доселе неизвестное?- Мы себе такой цели, если честно, не ставили. Телевизионный проект не должен дублировать работу кабинетных историков. У нас была другая, по-своему сложная задача – преодолеть информационный вакуум, заполнить историческое сознание смыслом и содержанием. Стало быть, предстояло установить контакт с современником, а для этого вовсе не обязательно, как фокуснику из шляпы, вытаскивать на свет Божий какие-то новые факты. Нам хотелось рассказать о великой трагедии, о которой, казалось бы, многое известно, но в то же время в массовом сознании ее будто бы и не существует.- Какие имена Первой мировой, на ваш взгляд, незаслуженно забыты? Ведь как вы только что верно заметили, кроме генерала Брусилова, мы действительно мало кого можем вспомнить.- Да и Брусилова вспомнят единицы. И то лишь фамилию в лучшем случае, но про человека этого, про его судьбу, достоинства и недостатки, никто, кроме узких специалистов, ничего не знает. Вот вам, например, известно, что генерал Алексей Алексеевич Брусилов начал штурм Перемышля и за несколько дней положил 20 тысяч русской пехоты? А в октябрьские дни 17-го, будучи в Москве, отказался возглавить вооруженное восстание юнкеров? Генерал царской армии, перешедший на сторону большевиков, в любом случае фигура противоречивая. Это не Суворов, не Нахимов, не Ермолов или Скобелев. Брусилова с ними в один ряд при всем желании не поставить. Увы, Первая мировая война вообще не создала национального пантеона героев.Это вовсе не значит, что великая война не знала громких подвигов и примеров самопожертвования. Знала, конечно. Но национальный пантеон – нечто совсем иное. Туда попадает только тот, кто сподвиг нацию на некое великое деяние, стал для нее символическим примером. Увы, во время Первой мировой войны историческая ситуация была такова, что народ российский, судя по всему, в таких образцах не нуждался, он просто не мог им следовать. В результате массы выбрали ложных поводырей, самозванцев. И на авансцену истории вышли очередные герои русской смуты.- Вопрос, возможно, совсем не научный, но имеющий прямое отношение к дню сегодняшнему: а была ли у России возможность избежать этой войны?- Знаете, что стоит за этим вопросом? Естественное людское желание избежать любых испытаний и трудностей. А война – это, конечно, испытание. Причем не только для отдельного человека, который мерзнет в ледяном окопе, но и для всей нации, которая должна сначала воспитать воинов, а потом вооружать и кормить их, но главное – воодушевить! А в эпоху безвременья появляется этот отчасти лукавый интерес: могли ли мы, как это говорит современная молодежь, «откосить» от Первой мировой? Если коротко ответить, то, конечно, нет, не могли.Могла ли избежать этого кризиса Европа (а война – это кризис, который невозможно разрешить ни политическим, ни дипломатическим путем)? Нет, не могла. Потому что истинная причина Первой мировой – это европейский национализм, националистическая гордыня Старого Света, разрушительная политика колонизации, которую проводила та же Германия. И это была их самоубийственная ошибка: захватывая новые территории, немцы стирали с лица земли существовавший там народ и культуру. Что сегодня мы знаем о балтийском племени пруссов? Или о полабских славянах? Рано или поздно подобное должно было закончиться взрывом.К слову скажу, что Россия до поры до времени подобной болезнью не страдала. У нашей цивилизации свои проблемы и грехи, но национализм нам не свойствен. Цари не были банальными колонизаторами и не пытались получить быстрые дивиденды для центральных областей России за счет периферии. Давайте просто вспомним, сколько народов проживало на территории Российской империи. Разве у кого-то отобрали его язык или культуру? Но сразу оговорюсь: речь не идет о Советском Союзе – это уже совершенно иная общность, с иными целями, задачами, ментальностью, где все по-настоящему русское вытравлялось соляной кислотой. Так вот в СССР так называемый пятый пункт стал действительно важен, тогда как для традиционной русской жизни родовая, этническая принадлежность решающего значения не имела. Любой, кто служил на русской земле, мог стать ее героем: князь Петр Багратион и генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай-де-Толли, генерал Петр Врангель и его предки, сражавшиеся на войне 1812 года, или «первая шашка России», генерал от кавалерии граф Федор Келлер… Перечислять можно долго.- Феликс Вельевич, а есть ли что-то общее между 1914 и 2014 годами?- Мир вошел в полосу очередного кризиса, это очевидно. Как и в 1914-м, этот кризис коснется всех. Запад вновь оказался в плену своей национальной гордыни и стремится во что бы то ни стало утвердить свое лидерство. А мы вновь ослаблены недавней смутой, и бог весть, сумеем ли на этот раз преодолеть кризис беспочвенности, кризис идентичности. Самое время всерьез задуматься об уроках, которые нам уже преподнесло прошлое. Всего два года назад мы с гордостью отмечали 200-летие Отечественной войны 1812 года. Ныне не без горечи вспоминаем Первую мировую. А в чем их главное отличие? Двести лет назад страна сплотилась, русские люди всех званий и сословий сохранили единство нации, отбросив обиды и взаимные претензии. И вот проходит всего два года, и русские войска входят в Париж. Это 1814 год! А в 1914-м (или годом-двумя позднее) нация затрещала по всем швам… По какому пути Россия пойдет сегодня? Достаточно ли у нас сил, чтобы справиться с внутренним разладом и сохранить единство? Это и есть выбор пути. А без выбора не было и нет подлинно исторического бытия.