Факультатив. Вакцина от войны и терроризма

Сегодня Россия переживает помимо финансового, экономического, социального и прочих видов кризиса еще и психологический, и моральный, системный психологический кризис выражается в качественной ломке жизненных ценностей, социальных установок, миропонимания и образа жизни самых широких масс населения.

Академик Т. Заславская писала по этому поводу: «Дело не в экономических трудностях – они велики, но преодолимы. Но как быть с разложением морали, с девальвацией понятий чести, честности, порядочности? В обществе, лишенном моральных основ, созидание становится невозможным, так как всякий «строительный материал» на деле оказывается трухой. Любые действия, приносящие личную или групповую выгоду, здесь рассматриваются как социальная норма. Можно расхищать общественные богатства, брать и давать взятки, торговать наркотиками, отравлять людей ядовитыми веществами, обирать их с помощью мафиозных структур, лишать стариков пожизненных накоплений, посылать на гибель солдат, даже не объяснив, против кого они воюют, бесстыдно фальсифицировать информацию и при этом не нести никакой ответственности – ни юридической, ни моральной».

Четыре года спустя, в 1999 году, Межрегиональное Российское гуманистическое общество обратилось к политическим партиям и общественным движениям страны с обращением, в котором, в частности, сказано: «Кризис ценностей и идеалов поразил и власть, и народ. В этих условиях исключительное значение приобретает правильный моральный выбор, выбор достойных социальных и духовных ориентиров. Таковыми российские гуманисты считают ценности правового государства, современной светской культуры, гуманистического мировоззрения». Обращаясь ко всей российской общественности, члены общества призывают «осознать глубину охватившего нас морального кризиса, ответственность каждого из нас за судьбу Отечества. Если мы хотим достойно выжить, выйти на дорогу нормального экономического и культурного развития, то гуманистическая альтернатива – это тот естественный и единственный выбор, который подсказывает нам голос разума и сердца. Нам необходима человечная власть и честная политика». То, как гуманизм и интеллигентность могут быть интерпретированы в психолого-педагогическом плане, очень точно показал крупнейший российский генетик и психолог В. Эфроимсон, прошедший всю Отечественную войну и отбывший срок в сталинских лагерях. Еще до распада Советского Союза в интервью московскому журналу в марте 1988 года он сказал: «Наша жизнь, наше существование в огромной мере определяется тем целеполаганием, которое складывается еще в детстве, обычно – под влиянием матери. Именно интеллигентная мать очень рано подводит ребенка к вопросу, который ему нужно решить: или я – за себя, или я – за других. Или я – для людей, или люди – для меня… Если я за других, то мне предстоит нелегкая жизнь с бесчисленными разочарованиями, несправедливостями. Но выбор надо делать… В конце концов от этого зависит, сдвинемся ли мы с мертвой точки, или «перестройка» захлебнется и завершится таким экономическим развалом, таким чудовищным падением политического престижа Советского Союза, что ему десятки лет придется влачить полунищенское существование развивающейся страны, имеющей ядерную бомбу. Я – старый человек. Я даже не боюсь говорить правду».

Можно добавить, что, по данным «Международной амнистии» и Российской ассоциации кризисных центров «Нет – насилию», каждые 40 минут в России от домашнего насилия гибнет женщина. Около 36 тысяч ежедневно избиваются мужьями и сожителями. Число женщин, ежегодно гибнущих от их рук, приблизительно равняется количеству убитых российских солдат в Афганистане за 10 лет войны. Можно долго перечислять страны, где в поисках заработка (или куда были проданы) оказались российские девушки. В 1998 году педагог и психолог А. Реан сообщил: «Исследования показали, что у абсолютного большинства трудных детей и подростков блокирована одна из фундаментальных потребностей человека – потребность в уважении, принятии и любви. Школа или семья, в которой блокируется возможность удовлетворения потребности ребенка в принятии и уважении, «выталкивает» его на улицу. Там он ищет и находит ту группу, в которой эта потребность может быть удовлетворена».

Как далеко зашло наше общество на этом пути ущербной социализации поколений, которая выражается в дефиците ответственности, гражданской самостоятельности, человечности, способности к сотрудничеству, в дефиците чести, совести, заботы об окружающих людях, – об этом свидетельствуют социологические материалы.

К концу ХХ столетия по относительному числу заключенных (каждый 150-й житель страны) Россия вышла на первое место в мире. Существует мнение, что значительная часть этих несчастных могла быть наказана штрафом вместо тюрьмы. Но так или иначе каждый четвертый мужчина у нас прошел школу тюремных нравов и стал потенциальным их носителем для собственных детей. Это к вопросу о самоопределении младшего поколения и о готовности его «к адаптации в общественной жизни». Напомним, кстати, еще и о том, что только в Москве более 10 тысяч молодых людей причисляют себя к скинхедам. В столице осуществляют свою деятельность два отделения двух крупных международных скиновских и восемь фашистских организаций. Эти и другие факты дают основание газете «Подмосковье» говорить о «растущей, ползучей фашизации России, причем как снизу, так и сверху. И где-то в перспективе эти две волны могут сомкнуться. Мы можем снова получить тоталитарное государство, только на этот раз фашистской ориентации. Если наши олигархи и ведущие бюрократы не поймут, чем стратегически закончатся их тактические упражнения, то, что нужно что-то менять в общественной жизни страны, фашисты, придя к власти, ликвидируют и их». Если вспомнить, во что вылилась к концу 80-х и началу 90-х годов активность региональных полукриминальных группировок молодежи и подростков Казани и других городов (так называемый казанский феномен), то к этому предупреждению следует отнестись со всей серьезностью.

Так, может быть, пора вернуться к вопросу о целях воспитания, наполнив это понятие конкретным содержанием, которое диктуется конкретными условиями нашего времени и объективным развитием личности?

Исследования нашей лаборатории психического развития в подростковом и юношеском возрасте Психологического института Российской академии образования, проводимые под руководством академика Д. Фельдштейна, выявили, что личность представляет собой систему отношений (личностных смыслов) к себе и к окружающему миру, образующую устойчивую социальную или жизненную позицию человека. Позиция эта формируется в течение первых 15-16 лет жизни, причем особенно интенсивно в первый год после рождения, затем в дошкольном детстве и в подростковом возрасте между 11-16 годами.

Основой для нее служат отношения ребенка и окружающих его людей, и прежде всего участников жизненно важных форм активности растущего человека, влияющих на его психическое развитие, которые называют ведущей деятельностью. В младенчестве это эмоциональное общение с наиболее близким ребенку человеком, обычно матерью; в дошкольном возрасте – игра, в которой ребенок моделирует доступный ему окружающий мир, определяя свое место в нем. В подростковом возрасте – это деятельность, с помощью которой человек обеспечивает себе уважение окружающих, значимых для него людей. Эту ведущую для подросткового возраста деятельность мы называем социально-актуальной деятельностью. Для достижения этой цели подростку тоже приходится создать себе модель окружающего прежде всего социального мира и найти в нем свое место. Для одного наиболее подходящей может выглядеть роль ученого, для другого – бизнесмена, военного, врача, криминального авторитета. Кого-то привлечет роль педагога, кого-то – моряка. Не без связи с избираемой ролью окончательно закрепляется жизненная позиция человека – относительно устойчивая система доминирующих отношений, социальных установок и мотивов, определяющих сознание и поведение личности. При этом сама позиция может быть неосознанной и оправдываться мыслью, что «все люди – такие».

Согласно исследованиям ряда известных психологов России, Великобритании, США, а также по данным нашей лаборатории, жизненная позиция может быть представлена четырьмя основными вариантами. Первый из них – гуманистический.

Человек гуманистической направленности высоко ценит доброжелательное общение, положительно относится как к себе, так и к другим, способен мысленно поставить себя на место другого и взглянуть на себя и происходящее его глазами, он расположен к диалогу, умеет сопереживать, способен к сотрудничеству и взаимопониманию. Другими словами – это в высшей степени толерантная личность. Все перечисленное, однако, не мешает ему противопоставлять себя противнику при конфронтации, бороться с ним (даже воевать), но оставляет, как правило, вариант примирения и соглашения как наиболее желательный выход из состояния вражды. Этот тип личности наиболее устойчив в своих привязанностях, склонен к проявлению заботы об окружающих, обладает чувством социальной ответственности и высокой стрессоустойчивостью.

В обиходе людей этого типа называют человечными, среди них могут быть альтруисты (как крайняя степень выраженности гуманизма) и индивидуалисты с гуманистической направленностью личности. Второй вариант жизненной позиции (или направленности личности) – эгоцентрический. Здесь крайним выражением являются эгоисты; промежуточным – индивидуалисты эгоцентрической направленности. Люди эгоцентрической жизненной позиции отличаются тягой к самоутверждению через доминирование над другими, стремлением к власти, высокой авторитарностью. Их характеризует повышенная агрессивность, склонность к соперничеству или компромиссу в критической ситуации. Общение, если оно не приносит конкретной выгоды или хотя бы пользы, привлекает их в гораздо меньшей степени, чем людей гуманистического склада. Третий вариант жизненной позиции – социоцентрический (депрессивный) – характерен неустойчивой самооценкой, опорой человека на внешние требования, предельно высоким показателем вины, подозрительностью и острой, сверхнормативной агрессией практически всех видов. Для людей этого склада относительно велика опасность возникновения зависимости от алкоголя, табака, секса, наркотиков, другого человека или иных психологических «костылей», которые помогают хотя бы временно почувствовать себя полноценной личностью, примириться с собой. Для человека с такой жизненной позицией возможна как крайность тенденция к суицидальному поведению.

Четвертый вариант жизненной позиции – негативистический, когда личность не принимает ни себя, ни окружающих, ко всем относясь осуждающе, никому не доверяя до конца, что особенно резко проявляется в критических ситуациях. Человек негативистической направленности отличается известной свободой от нравственных обязательств перед окружающими. Таким людям, как правило, свойственна устойчиво низкая самооценка. В этой жизненной позиции человек может оказаться в результате жестокого жизненного разочарования, особенно в юности, или пережитых в детстве систематических стрессов, когда близкие люди, иногда сами того не подозревая, раз за разом не оправдывали его доверия.

Описанные варианты жизненной позиции не жестко отделены друг от друга. Согласно концепции Ф. Эрнста, каждый человек на какое-то время может оказаться в различных точках этого пространства. Материалы, однако, показывают, что каждый личностно зрелый человек обладает постоянным тяготением к одной из четырех позиций, соответствующей его внутреннему состоянию. По нашим данным, непереносимо тяжелые стрессы могут повлечь за собой смену личностной позиции гуманистической направленности на социоцентрическую (депрессивную), а эгоцентрической – на негативистическую. Тем более вероятно смещение жизненной позиции социоцентрической направленности к негативистической. Во всех этих случаях требуется помощь психотерапевта.

Мы имеем все основания полагать, что серьезнейшая социально-психологическая проблема не только России, но и других стран СНГ состоит в сокращении удельного веса интеллигенции. «В первые годы после революции из России были насильственно высланы виднейшие интеллигенты – цвет духовности. Уехало в эмиграцию более двух миллионов человек – практически чуть ли не вся русская интеллигенция того времени. Россия была обезглавлена, – пишет Н. Иванова. – Так называемые спецы, еще оставшиеся в России, пошедшие на сотрудничество с властью прежде всего ради любви к своей земле, были уничтожены в начале 30-х годов» («Дружба народов», 1990, №8, с. 182-183). Добавим к этому огромные потери в Отечественной войне. Затем, в конце 40-х, – новая идеологическая «зачистка». Смерть вождя предотвратила еще одну демографическую катастрофу, но и сделанного было достаточно, чтобы российский (и не только) генофонд понес тяжелейшие потери, и прежде всего за счет наиболее зрелых, ответственных, самостоятельно думающих людей из всех слоев общества. А к ним в первую очередь относятся гуманистически ориентированные лица. Беда еще и в том, что к власти всегда рвались и рвутся отнюдь не только наиболее ответственные представители общества, потому что для большинства власть – это прежде всего выгода и безнаказанность.

Катастрофическое уменьшение числа людей гуманистического склада и в обществе, и во власти привело к системному кризису в стране. Заметим в виде предположения, что гигантский рост алкоголизма и наркомании в России связан скорее всего с личностной недостаточностью подверженных этим порокам несчастных и возникает прежде всего из-за неумения старшего поколения передать младшему социально полноценную личностную позицию. А социально полноценной жизненной позицией в разных психологических школах, русских и зарубежных, считается гуманистическая жизненная позиция или направленность личности (она же «здоровая», она же «паттерн уверенной привязанности», она же «автономный путь развития»). Именно поэтому, как полагает психолог Д. Леонтьев, задача психотерапевта объективно состоит в том, чтобы помочь человеку перейти из психологически неблагополучной позиции – эгоцентрической, социоцентрической или негативистической, как бы их ни называли, в гуманистическую.

Что касается «сверхзадачи» воспитания, то мы видим ее в формировании личности, наиболее близкой к гуманистической жизненной позиции. Это не значит, что всех детей надо привести к единообразию (да это и невозможно). Речь может идти только о поддержании гуманистических тенденций развития у детей, склонных к этому; о смягчении эгоцентризма у субъектов соответствующего пути развития и об оптимизации самооценки (самоотношения) у детей, вынесших из семьи негативистический и депрессивный личностный опыт. Средств для достижения этих целей в отечественной психологи и педагогике накоплено достаточно, они используются в других странах.

При этом нет необходимости «вгонять» поведение ребенка в искусственные рамки, придуманные взрослыми. Достаточно строить систему воспитания «природосообразно» потребностям развития на разных возрастных этапах. Подчеркнем, что формирование именно гуманистической жизненной позиции соответствует нормальным потребностям развивающейся личности, базовым, как называют их психологи: потребности в родительской любви, в уважении и позитивном отношении со стороны окружающих, в сотрудничестве с ними, в возможности самореализации. Необходимыми условиями успешности этого процесса являются помощь и сотрудничество со стороны взрослого. Следует принять во внимание мысль Д. Эльконина, что с определенного момента развития ребенок – это всегда два человека: Он и Взрослый.

Академик Д. Фельдштейн, крупнейший специалист по проблемам подростков, считает, что отношение взрослого мира к детству является определяющим, поскольку от него зависит моральный облик и физическое состояние подрастающих поколений. И прежде всего нужно понять, что человеческая порядочность не противостоит деловым качествам личности, но существенно их совершенствует, что понятия чести и совести в наши дни – не излишество и не пережиток, а непременное выживание не только каждого народа в отдельности, но и человечества в целом, что двадцать первый век со всей беспощадностью подтверждает мысль этнографа, историка и психолога Л. Гумилева: «Жизнь для себя – это легкий путь в черную гибель».

Можно достаточно подробно, хотя и в общих чертах, охарактеризовать задачи, прямо вытекающие из поставленной нами выше цели воспитания. Это, во-первых, психолого-педагогическая подготовка старшеклассников – будущих родителей, от которых на две трети зависит формирование личности ребенка, и, во-вторых, подготовка будущих педагогов к выполнению ими не только функции урокодателя, но прежде всего воспитателя. Для этого с точки зрения сегодняшнего состояния психолого-педагогических знаний нужно вооружить учителя пониманием процесса формирования отношений, прежде всего межличностных, от которых в конечном итоге зависит становление внутреннего мира школьника, его интереса к новой информации, к другим, новым для него людям, к обществу и его судьбе. Необходимо развивать у ребят навыки сотрудничества, для чего нужно вернуться к проблеме школьного самоуправления, но только не в примитивном полицейско-надзирательском варианте и не в ситуации пошлой игры в государственную систему, а в направлении, разработанном сторонниками «педагогики сотрудничества». Этот шаг с необходимостью повлечет за собой пересмотр методики преподавания – от традиционной парной педагогики к групповой, к широкому использованию дидактической игры в учебном процессе, к развитию внеклассных форм познавательной деятельности, т.е. вернуться ко всему тому, что было наработано отечественной психологией и педагогикой на протяжении двадцатого века.

Исключая из сферы учебно-воспитательной деятельности школы реализацию потребности в непосредственном общении и сотрудничестве, свойственной подросткам, отечественная педагогика отдает право на ее эксплуатацию криминальным и фашизоидным элементам общества. Сегодня, как, впрочем, и всегда, необходима самая активная поддержка детских и подростково-юношеских объединений, несущих в качестве основной задачи практическую заботу об окружающих людях, об окружающем мире. Говоря о так называемом военно-патриотическом воспитании, нельзя терять из виду, что в этом воспитании самое главное – не владение оружием и приемами убийства себе подобных, а умение и желание сотрудничать, объединять усилия, преодолевать препятствия и собственную усталость, в том числе ради заботы о людях, порой самоотверженной.

Нельзя сомневаться, что, принимая в качестве основной цели гуманистическую направленность личности, мы вступаем в новый, достаточно длительный период становления педагогики сотрудничества, способной внести кардинальные изменения в судьбу российского социума. Ключевым звеном в этой цепи преобразований может и должно стать представление о коллективе как о синониме высокого уровня групповых отношений (имея в виду, что корпорация – тупик этих отношений). Слово «коллектив» было скомпрометировано многолетними политическими спекуляциями во времена советской власти и безосновательными обвинениями во время постсоветской неразберихи девяностых годов. В силу психологических особенностей подростков группа, состоящая из них, подняться до уровня «коллектива» не может. Наши исследования показали, что в условиях современной российской школы учебный класс, при самых благоприятных обстоятельствах и хорошем классном руководителе, способен достичь только активно-исполнительского уровня сотрудничества, минимально с положительным педагогическим потенциалом. Выше он, как правило, не поднимается. Причина понятна: учеба в наши дни для ученика средней школы – дело исключительно индивидуальное, когда ни ее планирование, ни ее организация, ни ее оценка от учащихся не зависят, а следовательно, она не является коллективной деятельностью. Но даже и в этих пределах, доступных школе, мотивация учебной деятельности, степень заинтересованности в ней у подростка прямо пропорциональна, по нашим данным, достигнутому уровню сотрудничества класса, где он учится. Это позволяет вполне реально оценить учебные и воспитательные возможности не только школы в целом, но и каждого из ее классов.

Уже упоминавшийся нами генетик и психолог В. Эфроимсон в одной из своих работ высказал мысль, что эмоции человечности, доброты, рыцарского отношения к женщинам, старикам, к охране детей, стремление к знанию – это те свойства, которые направленно и неизбежно развивались под действием естественного отбора и вошли в фонд наследственных признаков человека. Племя, народ, государство, любое человеческое сообщество, лишенное этических начал, и прежде всего заботы о детях, имеет так же мало шансов оставить здоровое потомство, как племя одноногих, одноруких или одноглазых. Этому сообществу явственно угрожает «тупик эволюции» – исчезновение с лица Земли. Лишь при прочной внутриплеменной спайке, самоотверженности, товариществе, честности, чувстве жалости потомство может прожить целое десятилетие, от рождения до относительной самостоятельности. Возникнув на биологической наследственной основе, эта природная сущность человека проявляется в социальной области. История свидетельствует, что народы, неспособные к сотрудничеству и объединению усилий, в особенности к заботе о детях и женщинах – залоге своего будущего, делают шаг в сторону самоликвидации.

Сегодня эта опасность угрожает не только отдельным народам, но и целому человечеству. «Если раньше мы знали, что смертен человек, – сказал психолог, академик А. Асмолов, – то сегодня поняли, что смертно само человечество. Именно в ситуации войны и террора толерантность – спасение, вакцина. Иного пути просто нет, все остальное – дорога к смерти». К сказанному необходимо добавить мысль, высказанную одним из классиков социальной психологии, Куртом Левином: «Демократический принцип толерантности имеет одно существенное ограничение: не менее необходимой является демократическая нетерпимость к нетерпимости. Это право и эта обязанность – быть нетерпимым к проявлениям такого рода – очень важны, если мы хотим построить на нашей планете демократическое общество».

Олег ЛИШИН, ведущий научный сотрудник Психологического института РАО