Факультатив

Философия

Я мыслю, следовательно…

Сомнение – способ избавиться от иллюзий, которыми наполнено человеческое сознание

начала биографическая справка. Рене Декарт родился 31 марта 1596 года в Ла Ге в Турени. Значит, в прошлом году было четыреста лет со дня его рождения. Он появился на свет в семье древнего и знаменитого рода. Учился в иезуитской школе. Знания, полученные в ней, сразу отверг. Он решил не искать нигде науки, как только в себе самом и самой великой книге мира. Ему было 16-18 лет, и он изучал рыцарские искусства, написал даже сочинение по фехтованию. В 21 год поступил добровольцем на военную службу. Сначала к голландцам, потом к баварцам, затем к императору: “Не для того, чтобы выступать актером в театре мира, а чтобы быть зрителем разных событий и положений человеческой жизни”. Чтобы и познать себя, человека, он принимает участие в Тридцатилетней войне. Умудрился в эти же годы изучать математику. В первые годы после ухода из армии много путешествует. Несколько лет жил в Париже. Но в 1629 году навсегда покинул Отечество и уехал в Голландию. Именно тогда он и высказал два первых своих изречения: “Кто жил в уединении, тот жил хорошо”. И “тяжелая смерть ожидает того, кто умирает известным многим, но неизвестным себе”. В 1637 году он анонимно опубликовал свое первое сочинение “Философские опыты”. В 1641 году – “Размышления о метафизике”. В 1644 году появились “Начала философии”, в которых излагалась вся его система-теория познания, метафизика, философия природы и философия духа, а в качестве дополнения к последней – рассуждение “О страстях души”. Последнее произвело такое впечатление на шведскую королеву Христину, что она захотела увидеть Декарта среди своих приближенных. Декарт некоторое время колебался: он предчувствовал, что скоро умрет. И все же в 1649 году он выехал в Стокгольм и умер там 11 февраля 1650 года.

то же осталось после Декарта? Были опубликованы его “Письма”, в которых наряду с вопросами математики излагались вопросы морали, рассуждения о развитии эмбриона, понятие рефлекса…

Как математик Декарт заложил основы аналитической геометрии. Ввел понятия переменной величины и функции. Сформулировал закон сохранения количества движения. Декарт, например, обьяснял движение небесных тел вихревыми движениями частиц (вихри Декарта). Материя как пространство делима у Декарта до бесконечности. Изучение Природы, следовательно, возможно мыслить как конструирование – по образцу конструирования геометрических обьектов.

Что же касается философии, то она начинается для Декарта с сомнения. Сомнение – это способ избавиться от обманов, иллюзий, искажений, которыми наполнено человеческое сознание. Он писал: “Уже с юности принимал многие обманы и заблуждения за истины, и как недостоверно все, что я строил на них позднее, и потому я понял необходимость хоть раз в жизни отвергнуть все до основания…”.

Нам интересно знать и то, как очищал свое сознание Декарт: “Закройте глаза, заткните уши и ноздри и погрузитесь в себя”. Это метод медитации. И тут человека подстерегает опасность: “…таким образом, сомневаясь во всем в некотором роде сомнительном, отвергая его и считая нереальным, могу, правда, легко убедить себя, что не существует ни Бога, ни неба, ни тел, что я сам не имею тела”. В чем же спасение? А в уже известном миру декартовском изречении: “Я мыслю, следовательно, существую”. “Ибо это – противоречие думать, что то, что мыслит в тот момент, когда оно мыслит, не существует”.

Так Декарт приходит к главному принципу своей философии. Но воистину ничто не ново под луною. До Декарта высказал это Блаженный Августин в 429 году.

Стоит обратить внимание на то, что, подвергая все сомнению, Декарт отказывается “от предрассудков, а не от понятий, которые познаются без всякого утверждения или отрицания”. Мышление неотделимо от бытия: пока мыслю – существую. На этом пути медитации и обнаруживаются две главные вещи: Бог и Природа. Как? Декарт пишет: “Я уверен в том, что я мыслящее существо. Но что требуется для того, чтобы я был уверен в чем-либо? Что дает мне эта уверенность? Ничего иного, кроме познания, что это первое положение содержит только ясное и отчетливое понятие о том, что я утверждаю…”. Итак, акт сомнения – это начало философствования. На этом пути Декарт подчеркивает невозможность построения ни одного силлогизма. Поэтому мышление оказывается как бы беспредметным, беспосылочным актом бытия. И поэтому важно как точку отсчета найти хотя бы одну вещь, в которой бы не приходилось сомневаться. Это понятие о Боге. Потому что ведь тело человека, а также отдельные его части – руки, ноги, голова – вполне, может быть, не существуют как таковые. Мы можем иметь о них неясные понятия, искаженные чувствами и ощущениями.

Декарт пишет: “Если бы не мешали наши предрассудки и образы чувственных предметов не осаждали нашего духа со всех сторон, то не было бы более раннего и более доступного обьекта нашего познания, чем Бог… к свойствам которого необходимо принадлежит бытие”.

Почти точно так же Декарт перестал сомневаться и в существовании Природы. Называя протяжение основным свойством материи, а все остальное красками чувственно материального бытия (цвет, запах, вкус, которые даются человеку в его ощущениях) недостоверными, Декарт исходит из двух основных для себя аксиом: 1. Идея Бога суть врожденное понятие (от Бога). 2. Бог дает человеку те идеи о природном мире вместе с его рождением, которые отвечают требованиям математики. Все иное – продукт нашего воображения. В ряду ложных идей, по Декарту, находится идея цели и смысла бытия (если их принимать вне идеи Бога), а также силы. Один материальный предмет действует на другой посредством толчка. Но при этом: “…Я могу допустить, что не существует мир, но если он существует, то только благодаря порядку”. То есть все в мире вокруг нас соотнесено и сосчитано!

Декарт определяет как реальные две субстанции: Бога и Природы (материи). Сложности возникают сразу, когда приходится решать вопрос о взаимодействии этих субстанций. Прежде всего на уровне отдельного человека. Иначе как человеческий дух связан с человеческим телом? Декарт противоречит сам себе, когда говорит о единстве этих субстанций. Потому что вводит понятие третьей субстанции как результата слияния двух. И тогда он говорит, что у духа и материи единство через сложение. Он обьясняет, что душа пронизывает все клеточки тела. Как физиолог он неожиданно признается, что дух находится в такой зависимости от тела, что “я должен думать”, что если есть какие-то средства сделать людей умнее, то их надо искать в области медицины. Декарт Природу понимал как огромный совершенный механизм, состоящий из машин. Животные не имеют души, следовательно, они просто машины. А люди? Само человеческое тело – машина. Только там, где есть дух, – там есть жизнь. Это возможно лишь в человеке. Бог посылает дух в машину – человека для совершенствования Природы. Но как дух управляет телом, он ответить не может. Он занимается этим чрезвычайно важным для себя вопросом как философ и физиолог. И находит, наконец, место для души! Помещая ее в шишковидную железу головного мозга, которая сидит на турецком седле (костное образование в основании черепа). Впоследствии французские материалисты развивали учение Декарта о человеке как о машине (Ламетри, Кабанис).

На протяжении веков дуализм Декарта сформировался в важную проблему, не разрешенную даже в наше время. Прежде всего эта проблема оказалась важна в связи с созданием кибернетики, искусственного интеллекта, трансплантации искусственных органов, созданием киборгов.

идеям Декарта возвращались И.Сеченов, И.Павлов, А.Ухтомский. Сейчас вполне допустима ситуация, описанная в рассказе американского философа Д.Дэннета “Где находится Я?” Произведена хирургическая операция, в результате которой мозг человека вынут из черепной коробки и помещен в спецраствор, однако он остается соединенным с телом посредством современных электронных передатчиков. И человек без мозга продолжает жить, ничего об этом не подозревая. Он живет в Нью-Йорке, мозг – в Лондоне. Вот и возникает вопрос, где находится “Я” человека.

А выдающийся аргентинский писатель и философ нашего времени Хорхе Луис Борхес на нет сводит достоверность декартовского “мыслю, следовательно, существую”. Его герой Педро Дамьян умирает дважды: первый раз – в 1904 году, а второй раз – в 1946-м. 42 года он был живым для окружающих и мертвым для себя. Умирая же в 1946 году в своем сознании, он опять-таки умер в 1904 году.

Льюис Кэрролл был оппонентом Декарта не только в области методологии науки. Невзначай в сказке “Алиса в Зазеркалье” он сводит на нет основной принцип декартовской медитации: “Если бы он не видел тебя во сне, где бы интересно ты была?.. Если этот вот Король вдруг проснется, …ты сразу же потухнешь, как свеча!” Племянник Ф.Достоевского, малоизвестный поэт, написал такие строчки: “И сам я сон, который снится кому-то где-то в вышине”. За 30 лет до Кэрролла Лермонтов написал свой пророческий сон: “В полдневный жар в долине Дагестана”. Вряд ли путем декартовской медитации возможно разобраться, кто кому снится в лермонтовском сне. Кто существует и мыслит, а кто грезится. Современные опыты по зомбированию, усваиванию чужой биографии как своей суть лермонтовская и кэрролловская интерпретация декартовского: “Я мыслю, следовательно, существую”.

Итак, Декарт современен. С ним можно поспорить. Потому что его метод-сомнение в конечном итоге может сделать людей “господами и хозяевами природы”.

Евгений ЧЕРНОСВИТОВ, доктор философии и медицины

История

Детство Коллодия

Воспитание и образование в Древних Афинах

оллодий жил в V в. до нашей эры в Афинах. С детства его он, как приклеенный, ходил за всеми, кого встречал в доме. А когда говорить начал, то совсем замучил взрослых. Схватит край одежды и спрашивает: “Ты куда идешь? Что делаешь? Зачем это надо? Почему туда нельзя?..”

Его мать, скромная и строгая женщина, не поддерживала обычая брать кормилицу, в отличие от многих афинянок, которые выискивали их в Фессалии и на Пелопоннесе. Мать Коллодия была образованной, читала философов, в том числе порицающих женщин за эгоистический обычай, отрывавший ребенка от матери и передававший его в руки наемной женщины.

До семи лет Коллодий жил на женской половине дома под присмотром матери, служанок и старших сестер. Все свободное от сна время он играл и ел дома и во дворе. Больше всех он любил играть с младшим сыном соседей Клеоном. Обычно они нагружали маленькую тележку на двух колесиках всякой мелкой всячиной, запрягали в нее маленькую собачку. Но собака мстила им, гоняясь за ними и пытаясь отнять кусок пирога или другое лакомство. Иногда играли в садовников, старательно закапывая и поливая сломанные ветви.

Однажды Клеон очень сильно заболел. В этом были виноваты его родители. Они считали, что афинское воспитание чересчур изнеженное, что афиняне держат детей в “вате”, а вот у спартанцев дети воспитываются идеально. И по их примеру не пеленали маленького Клеона, купали в холодной воде, приучали к переменам погоды, зимой одевали в легкую одежду. И в результате чуть не потеряли сына. Но у Клеона оказалось хорошее здоровье, и он выздоровел.

И вот он с Коллодием опять носится по двору, пытаясь из утки сделать верховую лошадь. А телега, запряженная козами, – у них боевая колесница.

Но вот пришел срок, и игры потеснила учеба. Закон обязывал родителей давать своим детям образование. Правительство неоднократно обьявляло народу законодательные постановления относительно воспитания, к этому же обязывали общественные нравы и склонность афинян к умственной жизни. Но так как государственных школ в Афинах не было, не было и общей программы. Учителям предьявляли лишь общие требования. Народ в вопросы воспитания не вмешивался. Каждый старался заниматься своим делом.

Коллодия и Клеона отдали в одну из частных школ. Их учителя не имели права навязывать ученикам своего мнения. Они помнили, что в их руках будущие граждане и их обязанность – развивать в них любовь к отечеству, к национальным учреждениям.

Коллодию предстояло обучиться словесности у грамматистов, музыке – у кифаредов, гимнастике – у педотрибов.

Грамматист стал обучать Коллодия и его товарищей письму, чтению и началам арифметики. Когда учитель понял, что дети могут читать и писать, то стал заставлять их учить стихи. Для этого он читал им отрывки или целые рассказы назидательного содержания или описания подвигов великих героев. Отрывки из произведений знаменитых поэтов: Гомера, Гесиода и других комических и трагических поэтов. А ученики, стоя вокруг него, по нескольку человек или все сразу повторяли за учителем фразу за фразой, пока не выучивали весь стих. Этим учитель пытался достичь не только литературного развития, но и морального.

Кифаред обучал детей игре на лире и на флейте. Он наигрывал мелодию на одном из инструментов, а потом требовал, чтобы кто-нибудь из учеников повторил. Каждый должен был повторить, пока не научится играть правильно. Еще они пели под аккомпанемент и без него.

Коллодий не был в числе лучших учеников, но и худшим назвать его было нельзя. Он не очень любил все эти музыкальные упражнения, но понимал, что эти уроки составляют естественное дополнение к его образованию и человеку благородного происхождения следовало уметь играть на лире для своего развлечения. К тому же учитель не раз повторял, что музыка благородством своих мирных звуков и поэзией возвышает сердца и удаляет от них низменные помыслы.

И все-таки Коллодию больше нравилась гимнастика. Под руководством педотриба Коллодий и его товарищи перепрыгивали рвы и разные препятствия, совершали простой бег в одну стадию * для укрепления мускулов ног и развития легких, делали упражнения для пальцев рук – учились держать и вращать гладкий бронзовый диск, развивая мускулы рук и плеч, метали вместо дротиков палки. Но все их занятия были больше похожи на игры.

У Коллодия было два старших брата – Диамед, 14,5 лет и Артисилей, 19 лет. Коллодий с Клеоном частенько бегали смотреть, как соревнуются Диамед с Гармоником, старшим братом Клеона, в гимнастических упражнениях. Их занятия были серьезнее, и требовали с них больше.

Коллодию нравилось наблюдать за борьбой, потому что она развивала силу, ловкость, закаляла дух и приводила в движение все мускулы. Как обычно, место для борьбы выбиралось грязное и пыльное. Грязь увеличивала трудность борьбы, мешала равновесию. Перед борьбой Диамед и Гармоник натирали свои тела маслом. Во время борьбы каждый из них старался опрокинуть своего соперника на спину, чтобы он коснулся земли плечами. Но чтобы стать победителем, надо было три раза повалить противника на землю, не ударяя его. Это было целое искусство.

Ночью во время празднеств Коллодию нравилось смотреть на бегунов, когда они бежали с факелами. Это зрелище привлекало почти всех жителей.

Коллодий ждал с нетерпением, когда он так же, как Диамед, сможет заниматься борьбой, научиться бороться на ногах и, катаясь по земле, бросать диск в высоту, вверх и горизонтально, развивая обе руки; прыгать через широкие рвы со свинцовыми гирями для увеличения веса и удлинения прыжка; метать настоящий дротик, укрепляя руки и развивая меткость глаз; бегать до двадцати стадий **; обучиться играть в мяч и верховой езде.

А пока в свободное от занятий и игр время Коллодий бродил по городу с приятелем. Он жадно впитывал в себя все, что видел и слышал: политические и уголовные процессы, речи в суде; речи ораторов и политических лидеров на народном собрании; награждение и прославление отличившихся граждан; зрелища, рассказывающие о жизни богов и подвигах героев или высмеивающие людские пороки в театре. Все это носило нравственный отпечаток, всякой вещью пользовались как воспитательным средством, как поучением для будущего. Коллодий замечал и запоминал, как его отечество вознаграждало граждан и какой славы достигали служившие ему.

Иногда его старший брат Артисилей рассказывал о своих занятиях в гимнасии, о философах, о занятиях военным делом, показывал, что умел. Тогда Коллодий мог блеснуть перед своими сверстниками. Ведь Артисилей уже год находился на службе как эфеб, где не только совершенствовал свое умение в гимнастических упражнениях, но и обучался фехтованию, метанию боевого дротика, стрельбе из лука, обращению с метательными машинами и верховой езде, а также знакомился с правилами мореходного искусства. Он уже давно вместе с другими эфебами произнес клятву в верности и защите своего отечества.

Не забывая развлекаться в свободное от службы время, Артисилей посещал гимнасий, где слушал речи философов и софистов, изучал риторику, географию, астрономию, математику и рисование. Мечтая сделать карьеру, он мог все это себе позволить, так как у него были богатые родители. Коллодию же Артисилей казался все умеющим и все знающим и был для него непререкаемым авторитетом и примером для подражания.

Но грянула беда. К Афинам приближалось персидское войско. Заканчивалось безмятежное детство Коллодия. Жители спешно покидали город. Коллодию пришлось расстаться со своим другом. В числе многих Клеона с матерью отправили на остров Саламин. Отец же Клеона, так же, как и отец Коллодия, и Артисилей, ушел в ополчение.

Но государство не забыло своих будущих граждан. В эвакуации продолжались воспитание и обучение детей. Коллодия вместе с сестрами, Диамедом и матерью отправили в г.Трезену. Этот город был связан с Афинами узами гостеприимства и принял многих афинян. В Трезене постановили содержать их за общественный счет, назначив каждому по два обола *** в день. Детям разрешили брать плоды, откуда им вздумается, и выплачивать жалованье их учителям.

Несмотря на заботу родных и тех, кто управлял государством, Коллодий скучал по отцу, Артисилею и Клеону, вспоминал родной дом, знакомые улочки. Он страстно молил богов о помощи и защите для афинян, желая поражения врагам своей родины.

Ирина ЯЗЫКОВА-ЯРИЧ

Усердие – мать успеха.

Се╡вантес