Факультатив

За землю Русскую

Русские полки разбили ордынское войско на поле Куликовом за три часа. Князь Дмитрий проявил себя как талантливый полководец и был прозван Донским. Материалы, посвященные 850-летию Москвы, см. в “УГ” NN12, 19, 22, 28.

ейчас, в конце ХХ века, трудно представить, глядя на закатанные асфальтом улицы в центре Москвы, до чего же живописными и уютными были эти места пятьсот лет назад. Если при Иване Калите Москва, по словам современников, еще “пустовата была”, то при его внуке – Дмитрии Донском она уже превратилась в богатый, многолюдный город. Над Кремлем высились белокаменные соборы, маковки деревянных церквей и часовен. Издалека были видны позолоченные шатры и фигурные кровли палат великокняжеских, митрополичьих и боярских. А вокруг Боровицкого холма привольно раскинулись посад и слободы, обширные сады. Между усадьбами вились речушки, ручейки и вражки, заросшие кустарниками и деревьями. Почти все Замоскворечье занимал Великий луг. С него и с болотистого Васильевского на другой стороне реки жаркими летними вечерами доносились в Кремль дурманящие ароматы свежескошенного сена. Луга пестрели рубахами москвичей: кто косит, кто переворачивает валки быстро подсыхающей на солнце травы, кто из уже просохшего сена заметывает высоченные скирды.

На все это великолепие любуются, распахнув стекольчатые окна рундука (помещения над парадным крыльцом, ведущим во дворец), Великая княгиня Евдокия, румяная от жары, с карими глазами и князь Дмитрий, высокий, грузный и белолицый, с копной черных, непокорно торчащих курчавыми прядями в разные стороны волос. С ароматами полевых трав и цветов доносятся сюда и чуть слышные песни работающих на лугах.

Так текли обычные дни москвичей, которые они потом вспоминали с замиранием сердца как самые счастливые в жизни. Это свое “обычное” счастье и сумел защитить князь Дмитрий Донской в многочисленных военных походах и волнениях острых политических схваток, заполнявших до краев всю его короткую, нелегкую и славную жизнь.

А начиналось все отнюдь не так мирно и благолепно, как бывало иногда на склоне его жизни.

Строительство белокаменного Кремля

В начале Великого княжения Дмитрия Москва продолжала оставаться почти сплошь деревянной. И в засушливое лето все постройки готовы были вспыхнуть от любой искры. Вот почему летом 1365 года оставленная дьячком горящая свечка в церкви Всех святых, что на Чертолье (у современного Храма Христа Спасителя), сожгла всю Москву в самом прямом смысле. Огонь подхватил сильный ветер, переросший в бурю. Из квартала в квартал не то что пучки сена, бревна горящие летали. Такого пожара Москва еще не видывала. Она сгорела вся, вместе с дубовым Кремлем, построенным Калитой, и княжеским дворцом. Молодому Великому князю Дмитрию пришлось справлять свадьбу зимой в Коломне. Пригласить невесту, дочь суздальского князя Евдокию, и гостей просто было некуда. В Москве только еще строились. Но уже в этом 1366 году князь московский замыслил строить каменный Кремль на Москве. Конечно, Дмитрий, а ему было тогда всего 16 лет, не мог еще самостоятельно принимать столь ответственные решения. За этим событием видна мощная длань митрополита Алексия, возглавлявшего в эти годы “боярское правительство”.

За дело взялись в свойственной для Алексия и Дмитрия манере – быстро и решительно. Как отметил летописец: “Да еже умыслиша, то и сотвориша”. Огромный белокаменный Кремль построили всего за один сезон, приблизительно за 170 дней. И вовремя. Уже на следующий год Москву осадили войска Ольгерда, литовского Великого князя. Но этому предшествовали драматические события в Москве.

Борьба с Тверью и литовцами

Построив белокаменный Кремль и почувствовав поддержку князей многих русских земель, молодой Дмитрий перешел к активному нажиму на тверское княжество – главного “супротивника” Москвы. Начал он с того, что пригласил тверского князя Михаила на переговоры, дабы убедить его признать свое первенство. Но строптивый тверич отверг притязания князя Дмитрия. Тогда тот, долго не раздумывая, посадил князя Михаила под замок на Гавшином дворе в Кремле. Посидев взаперти, князь Михаил сделал вид, что уступает москвичам и подписал “докончание” – мирный договор с Москвой на условиях последней. Но как только тверской князь оказался на свободе, он не просто разорвал навязанное ему силой докончание, но и привел литовцев на Русь. Благо Великий князь литовский Ольгерд был его родственником.

Москвичи пережили “первую литовщину” успешно. Отсиделись за новыми каменными стенами. Отбиваться от литовцев пришлось всего три дня. Ольгерд долго в Москве не задержался: сжег посад, пограбил соседние села и ушел в Литву. Запугать москвичей не удалось. Дмитрий собрал полки и снова двинулся на Тверь. И вновь князь Михаил попытался укрыться за широкой спиной своего литовского родственника. Во “вторую литовщину” в 1370 году Москва во главе с князем Дмитрием восемь дней билась в осаде. Но хитрый и коварный Ольгерд по действиям москвичей, более решительным и успешным, понял, что легкой победы ему не видать.

Князю Дмитрию удалось лишь в 1375 году сломить сопротивление строптивого тверича. Михаил отказался от притязаний на Великое княжение и признал себя младшим братом московского князя. За спиной Дмитрия тем временем зрел заговор. Против него ополчилась старая знать, стоявшая за компромисс с Ордой. Ее представители, сын последнего тысяцкого Иван Вельяминов и богатый купец-сурожанин Некомат, бежали из Москвы в Тверь, в затем в Орду, которая не прекращала стравливать русских князей. Некомат вскоре привез ярлык на Великое княжение тверскому князю, от которого тот вынужден был отказаться. Тогда Иван Вельяминов через доверенных лиц попытался отравить Великого князя Дмитрия. Однако он был вскоре схвачен и казнен в Москве 30 августа 1379 года на Кучковом поле при большом стечении любопытного народа. До Некомата добрались через четыре года, он тоже был убит.

Победа на поле Куликовом

Наступило время решительной схватки с Ордой. На освободительную борьбу с татаро-монголами благословил Великого князя и самый авторитетный церковный деятель той эпохи Сергий Радонежский. Князь Дмитрий сумел к августу 1380 года у Коломны собрать войско почти со всех земель русских, чего еще никому никогда не удавалось. Главную силу этих войск составляли москвичи. С тяжелым сердцем уходили воины в поход. По всей Москве бабы голосили. От слез, горьким комом подступивших к горлу, не могла произнести и слова Великая княгиня Евдокия. Обнимая ее на прощание, и сам князь Дмитрий еле удержался от слез, только “народа ради” хранил он спокойствие, как записал очевидец событий. Проводы закончились, и московские полки двинулись с Великим князем во главе “за землю Русьскую на острая татарская копия”. Еще долго наблюдала Евдокия из верхних окон “набережного” дворца, обращенных на юг, как за рекой в Замоскворечье поблескивали на солнце шлемы и копья конной и пешей московской рати, шедшей по дороге на село Котлы. Наступило тревожное ожидание в Москве.

Однако вскоре пришло известие: русские полки сумели в ожесточеннейшем сражении на поле Куликовом разбить огромное ордынское войско всего за три часа. Но велики были потери. В ожесточенной сечи погиб каждый третий русский воин, более 20 тысяч. Такой битвы не бывало “от начала князей русских”. Князь Дмитрий проявил себя как талантливый полководец и храбрейший воин, бившийся с врагом в самой гуще сражения. После битвы его нашли в иссеченных татарскими саблями доспехах в остатках березовой рощи. Он был без сознания. Но “Бог миловал”, вскоре Дмитрий очнулся.

После сражения Великий князь Дмитрий, прозванный теперь Донским, прибыл вместе со своей дружиной и московским ополчением в село Коломенское. В день торжественного вступления победоносных войск в Москву – 1 октября 1380 года – воины выстроились по обеим сторонам Яузы. У Андроникова монастыря встречали Великого князя крестным ходом. Отсюда все двинулись к Кремлю. Во Фроловских воротах (ныне Спасских) их ждали жены воинов, здесь же стояла Великая княгиня Евдокия. С ней были два малолетних сына – Василий и Юрий. Они бросились к отцу. Княгиня от волнения двинуться не могла. А только смотрела, как идет ей навстречу Дмитрий с сыновьями на руках. Евдокия припала к широченной груди мужа. На этот раз Великий князь не сдержался, но теперь он не стыдился своих слез. А мимо проходили поредевшие полки московские. Вели захваченных на поле битвы коней татарских, верблюдов, навьюченных доспехами и драгоценными одеждами ханскими. И сквозь радостный шум и гам встречающих слышны были иногда горькие причитания жен и детей погибших воинов.

От Фроловской башни Дмитрий Иванович пошел со всей семьей в Архангельский собор поклониться гробам своих предков, а затем в Успенский – на торжественную службу. Тела многих павших на Куликовом поле москвичей были захоронены в конце Варьской улицы на Великом посаде, в урочище, называемом Кулишками. Здесь и поставили деревянный храм. В настоящее время на этом месте высится красивая кирпичная церковь, построенная в ХVII веке. Герои Куликовской битвы иноки Пересвет и Ослябя были похоронены в Симоновом монастыре. Могилы их сохранились до наших дней.

Набег Тохтамыша

Несмотря на поражение в Куликовской битве, Орда еще была сильна. Преемник Мамая хан Тохтамыш сумел скрытно подвести свои войска к границам Руси и неожиданно оказался под Москвой. У Великого князя не было достаточно сил для отпора врагу. Он покинул город и отправился в Кострому собирать полки. Молодой князь Остей, оставшись за главного, не смог организовать успешную оборону города. А татары схитрили, предложив “милость и прощение”, если москвичи откроют ворота. Князь Остей был против этого, но взбунтовавшаяся чернь заставила его открыть ворота и выйти навстречу ордынцам. Князь был тут же убит, и татары ворвались в Кремль. От сабель и огня погибло более 10 тысяч человек. Много было уведено в полон. Ордынские отряды рассеялись по всей округе, убивая, грабя, сжигая все на своем пути. Но у Волоколамска они получили отпор: наткнувшись на рать двоюродного брата Великого князя Владимира Андреевича Серпуховского, прозванного, как и его брат, Донским. Он шел на помощь Москве. Это заставило Тохтамыша ускорить сбор своих сил и убраться восвояси. Несмотря на страшное разорение, Москва вновь быстро оправилась.

Кончина Великого князя Дмитрия Донского

Судьба не дала князю Дмитрию воспользоваться плодами своих побед. Тяжелая, полная предельных усилий жизнь подкосила еще молодого князя. От природы он был “телом велик и широк, плечист и чреват вельми, и тяжек собою зело”. Сердце богатыря не выдержало. Весной 1389 года Великий князь разболелся. “И стенания прииде в сердце его яко и внутренним его терзатися”, – записал старинный писатель в житии князя со слов очевидцев. Умер Дмитрий Донской 19 мая 1389 года на рассвете. Над Великим посадом вставало солнце. С Колокольни Ивана Лествичника раздались мерные заунывные удары большого колокола. Они возвещали о смерти Дмитрия. Москвичи выскакивали в этот ранний час из изб и крестились, глядя на Кремль.

На следующий день Дмитрий лежал в великокняжеском одеянии в обитом вишневым бархатом гробу. Вокруг толпились одетые в черное бояре, думные дьяки. Рядом с митрополитом поддерживаемая с двух сторон стояла Великая княгиня Евдокия. Ни кровиночки не было в ее обычно румяном лице. Четыре дня назад она родила сына – Константина. На него успел взглянуть отец и сразу же простился. Поздним вечером гроб с телом Великого князя несколько священников вынесли из церкви. За ним во главе с митрополитом и боярами шли москвичи. Почти у каждого в руках была свеча. Мужчины шли без шапок. Весенний ветер ерошил волосы идущих и колебал пламя свечей. После отпевания в соборе Михаила Архангела гроб с телом Дмитрия опустили в здесь же вырытую могилу. Теперь он лежал рядом со своим дедом Калитой, дядей Симеоном Гордым и отцом Иваном Милостивым. История продолжалась. Имя Дмитрия занесли в церковные поминальники для вечного поминания по субботним дням.

Предание о Великой княгине Евдокии

После кончины мужа Великой княгине по обычаю полагалось проводить оставшиеся годы в молитве и печали. Однако Евдокия частенько выглядела веселой, одевалась роскошно и любила принять гостей. Ханжой она никогда не была. По Москве поползли слухи, что вдова ведет слишком легкомысленный образ жизни. Ее сыновья, Великий князь Василий и Юрий, были оскорблены и потребовали от своей неосторожной маменьки ответа. И, как повествует предание, оставшись наедине с ними Евдокия расстегнула множество платьев, которые были одеты по ее высокому рангу и делали ее полной, и показала им свою иссохшую и почерневшую грудь, присохшую к костям изможденного тела. Сыновья устыдились своих подозрений и со слезами на глазах просили у матери прощения. А княгиня Евдокия запретила им рассказывать кому бы то ни было то, что они видели, и наказала не преследовать “злоумных поносителей ее целомудрия, ибо всем людям судья сам Господь”. И, как отмечает летописец, скрываемая ото всех ее строгопостническая жизнь была ознаменована Божию благодатью. Во время ее шествия в Вознесенский монастырь по улицам Кремля на пострижение в монахини произошли чудеса. Прозрел слепой нищий, утершись рукавом одной из ее одежд, а затем еще 30 больных получили чудесное исцеление. В иночестве Великая княгиня была наречена Евфросиньей и умерла в 1407 году.

Этим событием закончилось героическое время, ознаменованное победой на поле Куликовом. Теперь отношения потомков Дмитрия Донского с Ордой все более сводились к уплате ей не очень регулярной дани. Год от года укреплялись южные границы Руси. Русские поселенцы осваивали земли к югу от Оки. Игу татарскому подходил конец. Начиналась новая, свободная жизнь русского народа и Москвы.

Олег КАПУСТИН

Церковь Спаса Преображения на Бору.

Фотография из альбома Н.А.НАЙДЕНОВА. 1883 г.