Факультатив

Вторая думская монархия

Опыт исторических аналогий после президентских выборов

Окончание. Начало в N 32

Дворцовая интрига Витте

Сама технология введения реформ в России “сверху” в начале и в конце ХХ века разительно совпадала. Не знаем, каким путем убедили Бурбулис, Гайдар и другие “рыночники” президента Ельцина подписать 2 января 1992 г. указ об отпуске цен, наивно полагая, что “рынок все расставит по своим местам”, зато хорошо известно, как подписал свой манифест 17 октября 1905 г. “о свободе” Николай II.

Еще утром того дня у него на столе лежали два проекта указа N 1 о введении чрезвычайного положения в империи и назначении “военного диктатора”, подобрали и кандидатуру – дядю царя, великого князя Николая Николаевича-младшего, ставшего в 1914 г. ненадолго главнокомандующим русской армии.

Указ N 2 – тот самый манифест, который, по выражению Витте, вводил в России режим “правового самодержавия”.

Поскольку Николай II сильно колебался, какой из двух взаимоисключающих указов подписать, с помощью начальника его личной охраны (дворцового коменданта) генерала Дмитрия Трепова (того самого, который вошел в марксистские учебники сакраментальной фразой – “патронов не жалеть”), благоволившего к Витте, была разработана многоходовая дворцовая комбинация (о ней потом поведают в своих мемуарах Витте, Николай Николаевич и быв. генерал-губернатор Москвы В.Ф.Джунковский).

Выглядела она так. Николай II срочной “царской” телеграммой вызвал дядю из его имения в Тульской губернии в Петербург. Поскольку в стране была обьявлена всеобщая политическая и экономическая забастовка и поезда не ходили, а по Подмосковью и ближним губерниям уже вовсю “шалили” то ли дружины боевиков, то ли просто бандиты, Джунковский направил из Москвы отряд конных агентов охранки, переодетых в охотников. В охотничий наряд обрядился и великий князь. Помещичья охота на зайцев на осенних полях Подмосковья – дело святое, никакая революция ей не помеха. “Охотники” беспрепятственно доскакали до ближайшей станции Серпуховской железной дороги. Здесь Джунковского с князем ждал уже паровоз с литерным вагоном. Он быстро домчал “диктатора” в Москву, там генерал-губернатор на своем автомобиле перевез царского дядю на Николаевский (Петербургский) вокзал, где вдали от перрона стоял под парами другой паровоз с одним нелитерным вагоном – бастовавшим железнодорожникам пустили “дезу”: гоним-де резервный паровоз в Бологое вместе со сменной локомотивной бригадой и ремонтниками, что-то там случилось на путях…

Великого князя и сопровождавших его агентов снова обрядили, на этот раз – в “железнодорожников”. И “резервный” на всех парах помчался в Петербург.

На Московском вокзале Николая Николаевича встретил Витте и, не дав ему переодеться и даже умыться, в “железнодорожном” виде и чумазого от копоти доставил на автомобиле прямо в кабинет к царю в Царском Селе.

Дальше мемуарные версии расходятся. По одной – “диктатор” категорически отказался от уготовленной ему роли экзекутора, по другой – усилил свои доводы револьвером, приставленным к виску, – или подписывай, племяш, указ N 2, или я застрелюсь прямо у тебя в кабинете, а ты потом расхлебывай…

Как бы то ни было, Николай II сильно испугался и сгоряча подмахнул манифест “о свободе”. Министр императорского двора В.Б.Фредерикс, вызванный Николаем Николаевичем, забрал бумагу, но за дверью кабинета ее буквально выхватил из рук дежуривший в коридоре Витте. Дальше все остальное было делом техники – Витте с нарочным отправил манифест в телеграфные агентства, и утром 18 октября вся Россия уже читала в газетах о дарованной ей свободе.

Близкие к императору царедворцы потом вспоминали, что ближе к ночи Николай II снова передумал, стал звонить Витте, требуя отозвать указ N 2, но тот ответил, что поздно – вечерние петербургские газеты его уже напечатали, а завтра он появится во всех утренних российских газетах.

Витте дорого обошлась эта дворцовая интрига, хотя в эти драматические месяцы сентября 1905 – апреля 1906 г. он очень много сделал для спасения монархии: заключил почетный мир с Японией, подготовил конституцию, выбил во Франции большой валютный кредит на “успокоение”.

За день до торжественного открытия первого заседания I Государственной Думы в Зимнем дворце, 22 апреля 1906 г., Николай II демонстративно отправил Витте в отставку с поста премьера, правда, подсластив пилюлю “графским Российской империи достоинством”, первым в империи орденом Андрея Первозванного, казенной дачей в Ницце “в прижизненное пользование” и членством в “сенате” – Государственном совете, верхней палате “думской монархии”.

Сколько потом ни домогался Витте, до своей смерти в 1915 г. он так и не был допущен царем к активной государственной деятельности; в отместку он лишь облил Николая и его супругу грязью в своих мемуарах, которые прятал в сейфе одного из французских банков. В полном виде они увидели свет лишь через 45 лет после смерти автора, в 1960 г.

Запад нам поможет

Впрочем, спустя годы в эмиграции уцелевшие монархисты благодарили Витте, продлившего агонию царского режима на десять лет. Ведь его дворцовые интриги 1905-1906 гг. были не чем иным, как той самой гучковской “защитой монархии против монарха”. Союзниками Витте здесь были не только либералы, но и многие члены императорской семьи – уже упоминавшийся Николай Николаевич-младший, великий князь Гавриил, молодой князь Дмитрий (один из убийц Распутина в 1916 г.), просвещенный вел. кн.Константин Константинович, бессменный президент императорской Академии наук, поэт и драматург, и многие другие члены Дома Романовых, впоследствии принудившие Николая II к отречению.

Но самым поразительным для нас сегодня, воспитанных в шорах политических этикеток – “прогрессивный”, “реакционный”, “либеральный”, – является факт поддержки Витте… жандармско-полицейскими начальниками. О Джунковском, ставшим, кстати, с 1913 г. начальником российской полиции и одновременно командиром Отдельного корпуса жандармов, говорилось выше.

Но и другой высший полицейский чин – Петр Николаевич Дурново (1845-1915), до 1900 г. – директор Департамента полиции, а затем товарищ (заместитель) министра и министр внутренних дел (1905-1906 гг.), активно поддержал конституционные начинания Витте.

Кстати, незадолго до смерти Дурново стал одним из немногих царских сановников, кто еще в феврале 1914 г. открыто предупреждал Николая II – Россия к участию в большой войне не готова, и если она в нее ввяжется, это станет катастрофой и для династии, и для всей империи. Как в воду глядел старый царский служака!

Не от этого ли “полицейского провидения” идет “андроповская” линия горбачевской перестройки?

А также и “явлинская” линия “или все – или ничего”, проявившаяся уже в начале века в политическом поведении кадетов. Как ни пытались сначала Витте, затем Столыпин примирить лидеров “общественности” с “властью”, ничего у них не вышло. “Не войдем в одно коалиционное правительство с реакционером и полицейским Дурново” – вот и весь сказ профессора Милюкова.

А ведь финансово-экономическая ситуация в России начала ХХ века была разительно отличной от нынешней. Никакого финансового кризиса – благодаря финансовой реформе Витте в 1894-1897 гг. рубль стал конвертируемым, даже зажиточные крестьяне к 1914 г. накопили на своих личных счетах в Крестьянском банке до 2 млрд. золот. руб. (для сравнения – весь золотой запас России составлял внутри страны 1 млрд. 600 тыс.).

По темпам железнодорожного строительства Россия обгоняла даже США и не уступала им в привлечении иностранных инвестиций.

Именно устойчивая финансово-промышленная стабильность позволила Витте занять во Франции в апреле 1906 г. сразу 2 млрд. 250 млн. золот. франков (ныне эквивалентных пресловутым “гайдаровским” 24 млрд. долл., так и не полученных РФ), что помогло “власти” преодолеть финансовую панику среди рядовых вкладчиков банков и сберкасс после провокационного призыва Петербургского совета депутатов трудящихся 15 декабря 1905 г. об изымании вкладов и неуплате налогов.

Как и сегодня МВФ и Всемирный банк, французские банкиры обусловили этот мощный кредит политическими требованиями – облагородить фасад русского самодержавия, ввести конституцию и парламент. Нельзя забывать, что именно в 1905 г. во Франции большинство мест в палате депутатов получила левая партия радикалов – радикал-социалистов.

Там, во Франции, уже вовсю распевали “Марсельезу”, ставшую национальным гимном, а в России в это время за такое распевание студентов еще сажали в кутузку.

Конечно, многие статьи “конституции Витте” были явно рассчитаны “на экспорт”: свобода слова и печати, создание партий, профсоюзов и ассоциаций, ликвидация “прописки” (вида на жительство), неприкосновенность жилища и т.д. Особый резонанс имели две статьи – ст. 81 о свободе вероисповеданий (именно в 1906 г. старообрядцы впервые после никоновского раскола ХVII в. легализовали свои “катакомбные” церкви и с тех пор празднуют на Пасху эту “царскую милость”) и ст.76 о свободе выезда за границу. Правда, почему-то массового отьезда угнетенных подданных царя из его треклятой “тюрьмы народов” (если не считать революционеров-подпольщиков) не последовало. Крестьянство – 70% населения – и в губернские города ездило не очень часто. А уж заграничный вояж, как и сегодня, даже сельскому учителю из земской школы с его 40 руб. в месяц (столько же получал городовой) был не по карману: туда-обратно в Париж билетик стоил 80-100 рубликов. Лишь в 1909 г., когда меценатка графиня В.Н.Бобринская организовала в Москве нечто вроде частного “Спутника” да еще добилась от властей послабления – не платить гербовый сбор с заграничного паспорта и скидки на проезд по железной дороге внутри России – сельский учитель поехал за границу посмотреть и себя показать – в Германию, Италию, Францию, Швецию, но и то не так чтобы очень массово. Скажем, в 1909-1911 гг. сьездили всего 4 тыс.чел. – это на 140 млн. населения империи?!

“Туроборот” монархического Императорского православного палестинского общества, арендовавшего пароходы в Одессе и отправляющего православных паломников к “святым местам” – в Иерусалим, на Св. Афон (Греция) или в гор. Бари (Италия) к Николаю Угоднику, был гораздо большим – в 1900-1914 гг. до 20-25 тыс. в год.

Но что, конечно, лежит на совести Витте и его единомышленников – так это погромы 1905-1906 гг. “Дворцовая интрига” с манифестом 17 октября, как и указ Ельцина 2 января 1992 г., обрушились на страну как гром среди ясного неба.

Не только население, но и власти на местах не были не то что подготовлены – не были даже проинформированы. Вчера еще полиция разгоняла “сборище” студентов из трех человек – сегодня иди колонной, кричи, что хочешь, – свобода!

И уже 18 октября между “образованной” и “неученой” Россией начались стычки. Все это вскоре вылилось в погромы, особенно страшные в Киеве и Одессе. Вопреки позднее установившемуся мнению громили не одних евреев, громили “ученых” – гимназистов, семинаристов, студентов, интеллигенцию. В Москве избили самого лидера кадета Милюкова – отказался встать перед колонной черносотенцев на колени и целовать икону. В Ярославле, Костроме и Рыбинске убили нескольких семинаристов, сыновей православных батюшек. Местная полиция с перепугу записала покойников-мальчишек в “жиды”.

Полиция растерялась – указаний никаких, дерутся “красные” и “черные”, будем пока в стороне.

Это лишь с начала 1906 г., когда был создан Союз русского народа, погромы под тайным руководством охранки стали принимать целенаправленный характер. А вначале, в октябре – ноябре 1905 г., это была просто стихия, воистину “бунт, бессмысленный и беспощадный”.

И тут уж Запад ничем помочь не мог.

Положение осложнилось, когда “образованцы” и “черносотенцы” начали создавать вооруженные дружины самообороны. В 1906 г. в некоторых районах Белоруссии и Украины дело дошло до мини-гражданской войны.

Безусловно, прав был Дм.Мережковский, которого потрясли не столько баррикадные бои на Пресне в Москве, сколько эта темная народная стихия. Вот когда всплыл наружу внесенный Петром I раскол в русское общество – “славянофилы” (90% населения) не приняли “западнический” манифест 17 октября, радостно встреченный “образованцами” (10% населения).

Как и сегодня, “нижняя” глубинная Россия жила сотни лет без парламентов, профсоюзов и партий, и ее главным врагом был не царь, а голод – постоянная борьба с природой за выживание.

Непонятные для основной массы народа “барские забавы” со свободой (как в наши дни – западным “рынком”) вызвали массовое отторжение.

Не только жестокая политика Столыпина, вводившего в опасных губерниях военное положение и военно-полевые суды с виселицами, спасла режим.

С 1907 г. погромы и крестьянские бунты пошли на убыль, но, увы, через 10 лет все повторилось вновь, однако второго Столыпина больше уже не нашлось. Зато нашлись большевики с их лозунгом “Грабь награбленное”, а погромы “образованных” почему-то они назвали…социалистической революцией.

Можно было бы все спасти

Глядя на сегодняшний раздрай “демократов”, как-то не очень верится, что и в конце ХХ века разум восторжествует над низменными инстинктами “новых русских” и амбициями новых “Милюковых” и новых “Лениных”.

Хотя нет сегодня прежнего деления на “белую” и “черную” кость, у всех – минимум среднее образование, читать – писать уже умеют.

И все же очень актуально звучит завещание одного из участников российской драмы 1905-1917 гг., известного адвоката и одного из лидеров партии кадетов Василия Маклакова, бывшего посла “временных” в Париже. На склоне жизни, в эмиграции, в своих “думских мемуарах” (1939 г.) он писал: “В России были тогда две силы. Была историческая власть с большим запасом знаний и опыта, но которая уже не могла править одна. Было общество, многое правильно понимавшее, полное хороших намерений, но не умевшее управлять ничем, даже собой. Спасение России было в примирении и союзе этих двух сил, в их совместной и согласованной работе. Конституция 1906 …не только давала возможность такой работы, но делала ее обязательной… Соглашение между двумя политическими силами сделано было необходимым условием государственной жизни”.

В начале ХХ века такого консенсуса “власти” и “общественности” достичь не удалось. Государство рухнуло под напором “гнета снизу”. Во всероссийский погром 1917-1920 гг. врезались большевики. Результат их эксперимента известен.

Первая думская монархия 1906-1916 гг. закончилась Февральской революцией – после отречения Николая II власть в огромной Российской империи перешла к либерально-демократическому Временному правительству, почти сплошь состоявшему из депутатов-“думцев” (А.Ф.Керенский, А.И.Гучков, П.Н.Милюков и др.).

Казалось, как и в 1991-1993 гг., в России наступило торжество демократии. Проклятый царский трехцветный флаг (ныне, наоборот, он почему-то стал символом демократии) заменили на красный, все старые царские символы (двуглавого орла, царские штандарты и т.д.) отменили, как и обращения типа “ваше сиятельство”, “ваше превосходительство” и т.п. – все стали “гражданами”. Но порядка и процветания, как и сегодня, почему-то не наступило. Как справедливо пишет проф. А.И.Уткин в статье “Идея и почва” в “Независимой газете” (7.09.96), “все преобразования Временного правительства пошли прахом не из-за отсутствия экспертизы или недостатка образования чиновников наверху, а потому что законы, реформирующие новую огромную российскую республику сверху, доходя до второго, почвенного элемента, неизбежно преломлялись по-своему…

Яростно защищая более просвещенную российскую государственность, тогдашние российские демократы чрезвычайно быстро добились лишь одного – феноменальной фрагментации своей страны, пресечь которую им не позволяли их священные теоретические догмы”.

Действительно, уже весной от “временных” отделилась… Сибирь, где местные “областники” (совсем как губернатор Наздратенко в Приморье) вскоре создают 1-е правительство “автономной” Сибири. В мае 17-го года обьявляет о своей “самостийности” Украина, ширится националистическое движение в Финляндии (имевшей и при царях широкую автономию типа нынешнего Татарстана), Прибалтике, Польше, Закавказье.

В конце концов на горизонте появляются два “лебедя”-государственника: “черный” лебедь – генерал Лавр Корнилов (неудачная попытка государственного переворота в августе 17-го) и “красный” лебедь – присяжный поверенный Владимир Ульянов-Ленин (удачная попытка переворота в ноябре 17-го года).

В итоге первые демократы-“думцы” либо погибли в застенках ЧК или на поле брани гражданской войны, либо бежали за границу (3,5 миллиона образованных, страдавших за “народ”, дореволюционных “чеховских” интеллигентов).

И там еще 20-30 лет, в этом “русском рассеянии”, кто сколько прожил (а некоторые, как А.Ф.Керенский, прожили очень долго, до 1970 г., много дольше, чем “красный” лебедь – Ленин), они мучительно размышляли и спорили – кто виноват в том, что их прекрасная “думская” идея с Учредительным собранием не прошла, победила грубая подделка под демократию – “Советы”, и народ, все эти тургеневские Герасимы из “Муму” и толстовские Платоны Каратаевы из “Войны и мира” стали грабить их квартиры, жечь их усадьбы и дачи, выдавать “бар” чекистам и вообще убивать “золотопогонников”.

В ярости, обманутые в своих светлых надеждах, “думцы” пошли войной против своего народа.

Гимназическая подруга Н.К.Крупской, блестящая и умная женщина, “единственный мужчина в ЦК кадетской партии” (отзыв художника М.В.Добужинского), депутат Петроградской Думы Ариадна Тыркова-Вильямс, в 1919 г. пошла служить в деникинский “Агитпроп” – т.н. ОСВАГ. Там она писала такие брошюрки: “Универсальность идеи западной демократии – обман, который нам навязывают политики. Мы должны иметь смелость взглянуть прямо в глаза дикому зверю, который называется народ”.

Парламентаризм, демократия в стране, где 70% населения было неграмотным, оказались обоюдоострым оружием.

Старый спор марксистов и анархистов о “свободе” (демократии) и “воле” (анархии) решился в начале нашего века в пользу “воли”.

Как-то он решится в его конце, когда по-прежнему существуют “две России” – Москва и еще 7-10 городов, где есть метро, и вся остальная “нижняя” Россия, где по сию пору печку топят дровами, воду берут из колодца и полощут белье на речке?

На пороге ХХI века извлечем ли мы урок из заветов наших мудрых предшественников?

Или снова пойдем по тому же кровавому кругу, продолжая и в новом столетии русский “дурной сон”?

Владлен СИРОТКИН, доктор исторических наук, профессор