Факультатив

4 апреля 850 лет назад Юрий Долгорукий встретился в своем граде Москове с союзником Северским князем Святославом Ольговичем. Эта встреча и попала в летопись. Впервые в письменном источнике появляется упоминание о Москве, датированное 1147 годом. А что было на мысу при впадении в реку Москву Неглинной до прихода сюда князей?

Ведь не в голом же поле встретились союзники? Недаром Юрий Долгорукий написал, обращаясь к Святославу: “Приди ко мне, брате, в Москов”…

Вятко и его род

А все началось, когда еще более тысячи лет назад славянские племена, обитавшие на левобережье Днепра и в верховьях Дона, под давлением воинственных кочевников, волны которых одна за другой накатывались из глубины Азии, стали переселяться на север. В первой русской летописи – “Повести временных лет” так говорится об этом: “А Вятко сяде с родом своим по Оке, от него прозвавшася вятичи”. Археологические данные подтверждают летописные. Они говорят, что первые жители Москвы были славяне-вятичи. На берегах Москвы-реки они встретились и с другими жителями этих мест – угро-финнами и восточными балтами, которые селились в городищах – укрепленных мысовых поселениях. Это были оседлые скотоводы. На территории Кремля в районе Архангельского собора были обнаружены остатки подобного поселения, впрочем, давно заглохшего до прихода сюда славян. Скорее всего именно от редких восточных балтов, еще встречавшихся в этих местах, славяне заимствовали название реки – Москва. Это было тем более легко сделать, так как языки обоих народов родственны и корень “моск” обозначает на обоих языках одно и то же понятие: “жидкий”, “мягкий”, “слякотный”.

Первые москвичи

Как же выглядели первые москвичи? Судя по исследованиям антропологов, первоначально славяне на берегу Москвы-реки были высокими и стройными мужчинами и женщинами с продолговатыми лицами, большими глазами, узкими скулами и темными волосами. Но постепенно они смешивались с проживающими здесь же угро-финнами и балтами. Так среди москвичей все больше становилось белокурых, курносых, широкоскулых, круглоголовых людей с массивными, не очень поворотливыми телами. Но славянский язык победил. Можно сказать, что москвичи изначально говорили на древнерусском языке. В те далекие времена уже начался сложный процесс, приведший через несколько столетий к зарождению именно в этих местах – на территории между Окой и Волгой – этнического ядра великорусской народности. Москва стояла изначально в центре этого важнейшего для будущей русской нации процесса.

Первый Кремль – “мысовая крепостца”

Ко времени первого упоминания в летописи в 1147 году Москов превратился в небольшой процветающий город на развилке речных и сухопутных путей. На высоком холме с обрывистыми склонами у впадения речушки Неглинной в Москву-реку располагалась крепость, защищенная валами, рвом и частоколом. Имела она в длину 130 метров, в ширину – 90. Этот холм первые москвичи называли Боровицким. Здесь до строительства крепости стоял сосновый бор. Воспоминание об этом мы встречаем как в названии башни Кремля – Боровицкая, так и в сохранившемся названии одной из первых московских церквей – Спаса на Бору, находившейся в древней крепости. О первоначальной природной среде Москвы говорит и само слово “кремль”. В древнерусском языке были такие понятия с этим корнем: кремлевый – “крепкий”, “прочный” – о строительном лесе.

В середине ХII века Московом правил боярский род Кучковичей. Род был богатый, известный далеко за пределами Москвы. Различные археологические находки свидетельствуют, например, о довольно тесных связях первых правителей града Москова с киевскими и черниговскими землями.

Древнейший Посад

Рядом с крепостью на Подоле по берегу Москвы и Неглинной расположился Посад (торгово-ремесленная часть града). Там жили в основном ремесленники и купцы. Археологами обнаружены здесь следы железоделательного и кузнечного производства. Была найдена и небольшая усадьба одного из первых сапожников Москвы, который в те времена сам и кожи выделывал. В нагорной части Посад простирался севернее современного Успенского собора Кремля. Сюда из крепости вела улица с деревянной мостовой. По срезам бревен учеными было определено, что деревья для нее были срублены в конце ХI века. Здесь же лет через 20-30 после прокладки улицы на месте, где сейчас стоит Успенский собор, была построена деревянная церковь, рядом с которой возникло первое на Посаде московское христианское кладбище. Наряду с ремесленниками на Посаде жили и купцы. Свидетельствуют об этом археологические находки, среди которых одна особенно любопытна. На территории Посада была обнаружена свинцовая гирька, очень похожая на такую же из Новгорода, найденную в кошельке купца ХI века. Купцы того времени постоянно носили с собой маленькие весы со складным коромыслом для взвешивания серебра. Среди посадских уже в те далекие времена были богатые семьи. Об этом, в частности, говорит и найденное археологами погребение женщины, похороненной в богатой одежде и головном уборе, украшенных золочеными тканями, дорогим шитьем и “тканьем”. Встречаются и другие материальные свидетельства того, что Москва уже в те долетописные времена была городом. Среди прочих, например, множество обломков стеклянных браслетов, которые тогда носили только горожанки. В ХII веке Посад простирался по Подолу до современной гостиницы “Россия”. Здесь располагалась древняя пристань, и сюда вела одна из первых улиц в Москве, прозванная Великой. Позднее у пристани была построена деревянная церковь Николы Мокрого, названная так в честь святого Николая, покровителя торговли на Руси. Он изображался на иконах с мокрыми волосами.

Борьба Юрия Долгорукого за Москву

Итак, ко времени появления в Москве Юрия Долгорукого в начале 40-х годов ХII века это был типичный средневековый городской центр, расположенный на перекрестке водных и сухопутных путей. Его очень выгодное географическое положение и привлекло внимание Владимиро-Суздальского князя. В эти годы Юрий Долгорукий, младший сын знаменитого Владимира Мономаха, упорно боролся за киевский престол. Ему было крайне важно контролировать дорогу из Владимира на Чернигов, которая проходила через Москву. После смерти старшего брата Юрия – Мстислава, великого князя Киевского, – на Руси начался период феодальной междоусобицы. Каждый князь энергично усиливал свою власть в доставшемся ему уделе, прежде всего обращая внимание на укрепление границ своих владений. Москва же была ключевым стратегическим пунктом на юго-западе Владимиро-Суздальской земли, что и было главной причиной стремления Юрия Долгорукого подчинить ее себе. Отчаянное сопротивление тогдашнего хозяина Москвы боярина Стефана Кучки, ориентировавшегося на Киев и Чернигов, было серьезной помехой для князя. Юрий Долгорукий действовал решительно. По преданию, он казнил Стефана Кучку, а малолетних детей его и вдову отправил во Владимир. Так Москва перешла в руки князя Юрия. Вполне вероятно, что во всех этих кровавых делах принимал активное участие и старший сын князя – Андрей, впоследствии прозванный Боголюбским. По злой иронии судьбы, действия отца самым прямым и трагическим образом сказались на судьбе сына. Через тридцать лет выросшие дети казненного Кучки активно участвовали в заговоре против Владимиро-Суздальского князя Андрея и убили его летней ночью 1174 года в Боголюбове под Владимиром. Однако участь кучковичей была столь же трагична, как и их отца. Младший брат убитого Андрея – князь Всеволод Большое Гнездо утопил кучковичей в озере в коробах, набитых камнями.

После утверждения в Москве власти Владимиро-Суздальского князя хоромы боярские, теперь уже княжеские, были расширены, увеличены клети, хранилища, погреба – сюда собирались княжеские подати с местного населения. Москва включилась в маршрут периодического, как тогда называли, “полюдья” князя, во время которого он со своей дружиной и многими приближенными обьезжал города и веси своего княжества. Во время полюдья князь осуществлял контроль над местной администрацией, “судил и рядил”, выполняя свои судебные и административные функции, вновь и вновь подтверждая свою верховную власть. Но, кроме этого, у ежегодных обьездов своего княжества была и еще одна цель. Дело в том, что в те годы невозможно было все собранные подати – продовольствие и другие припасы – доставить в столицу, вот князь и использовал полюдье для “кормления” своего двора и дружины.

“Приди ко мне, брате, в Москов”

Как отмечает летописец, Юрий Долгорукий однажды посетил Москву специально для важной политической встречи. Это было памятное событие – поэтому оно и вошло в летопись. С этого упоминания летописца и ведется официальный отсчет возраста Москвы. Произошло это в 1147 году, “в пяток на Похвалу Богородицы”, т.е. в пятницу пятой недели поста, 4 апреля. “Приди ко мне, брате, в Москов”, – обратился Юрий Долгорукий к своему союзнику Северскому князю Святославу Ольговичу. (Святослав был младшим братом великого князя Киевского Всеволода, умершего в 1146 году. Другого брата умершего великого князя пленили, а потом убили киевские бояре, и таким образом на великокняжеском престоле оказался племянник Юрия Долгорукого Изяслав Мстиславович. Это вызвало гнев Долгорукого, который уже давно вожделенно мечтал о великом княжении. Поэтому Юрий и Святослав и обьявили войну “мстиславову племени”). В ответ на приглашение Святослав послал в Москву сначала своего сына Олега с малой дружиной и дарами. За ним вскоре прибыл и сам Святослав. “И повеле Гюрги (Юрий) устроити обед силен и сотвори честь велику им и да Святославу дары многи”.

Интересно отметить, что потомство пировавших в Москве князей породнилось, и о них было написано самое знаменитое древнерусское литературное произведение – “Слово о полку Игореве”. Князь Игорь Святославович, главный герой “Слова”, был сыном встречавшегося в Москве с Долгоруким Святослава Ольговича, а известная каждому российскому школьнику Ярославна – внучкой Юрия Долгорукого.

Летописец донес до нас описание внешности и некоторых черт характера Юрия Долгорукого. Правда, содержание этого описания говорит о том, что оно сделано отнюдь не симпатизировавшим князю человеком. “Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый; глаза не вельми велики, нос долгий и накривленный; брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и пития; более о веселиях нежели о расправе и воинстве помышлял, но все оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев”.

Результатом знаменитой встречи князей Юрия и Святослава в 1147 году в Москве стало укрепление княжеской коалиции Мономаховичей и усиление позиций хозяина Москвы в борьбе за великокняжеский престол. Опираясь на поддержку своих союзников, князь Юрий и здесь оправдал свое прозвище Долгорукий – он сумел-таки дотянуться до киевского трона и стать в 1154 году Великим князем Киевским.

Обосновавшись в Киеве, он посадил в Вышгороде, поближе к себе, своего старшего сына Андрея, позже прозванного Боголюбским. Однако Андрей и года не усидел в своем новом городе. По натуре своей он был самовластен, органически не терпел какого-либо подчинения. Жить же под боком у отца своего, длань которого была не только долгою, но и, ох, какой тяжелой, такому гордецу было невмоготу. И в 1155 году Андрей самовольно ушел со своей дружиной на север в родную Владимиро-Суздальскую Русь. С собой он прихватил и икону святой Богородицы из женского монастыря в Вышгороде. Эта икона, в свое время привезенная из Цареграда (Константинополя), слыла чудотворной. Она стала главной святыней – палладиумом Владимирской Руси. Как утверждают летописцы, именно она, впоследствии перевезенная в Москву, спасла Русь и новую ее столицу от нашествия Тамерлана.

Непокорство сына вызвало гнев Великого князя, и Андрей хорошо знал, что скорый на расправу батюшка не преминет проучить гордеца самым жестоким образом. Поэтому Андрей Боголюбский срочно укрепляет свои южные рубежи, и прежде всего главный свой опорный пункт на пути в Чернигов и Киев – Москву. И уже в 1156 году он возводит в Москве мощные по тому времени укрепления – деревянный детинец. Но смерть Юрия Долгорукого, отравленного в Киеве на пиру у боярина Петрилы, в корне изменила политическую ситуацию. Теперь уже Андрей устремлялся на юг, и Москва, как важнейший стратегический пункт на этом пути, приобретала еще большее значение.

Каким же был Московский Кремль, построенный Андреем Боголюбским? С востока “приступную” сторону защищал земляной вал, достигавший высоты шести метров. Внизу он укреплялся хитроумной конструкцией из бревен, характерной для западных славян. Перед валом был глубокий ров. Как установили археологи, восточная стена деревянного Кремля проходила от современных Троицких ворот, огибая Успенский собор, до современной Тайницкой башни. Сами стены крепости строились из бревенчатых срубов. В древности их называли “заборолы” или “забрала”. Эти срубы набивались землей или камнями. Получалось очень прочное, внушительное сооружение. В Москве оно просуществовало около двухсот лет. Несколько раз Кремль сжигали захватчики, но на месте старых стен москвичи быстро возводили новые. И Москва снова жила своей привычной жизнью. В Кремле был постоянный княжеский дворец с хозяйственными постройками. До конца ХIII века, т.е. первые 150 лет своей летописной истории, Москва отходила в удел младшим членам Владимирского великокняжеского дома. В городе постоянно жил княжеский наместник – “тиун со своими отроками” – дружиною.

Москва теперь стала заметным городом на северо-востоке Руси, и старинные летописи запестрели упоминаниями о ней.

Олег КАПУСТИН

“Москва не сразу строилась…”