На чтение: ≈ 9 мин.Золотой век европейских университетов, судя по всему, позади. Во всяком случае покуда нет особых примет того, что век ХХI впишет еще одну горделивую главу в славную историю европейского академизма.
Удар ниже пояса нанесли высшим учебным заведениям Европы университеты американские. Эти «богатенькие буратины» мало-помалу перетянули одеяло на себя: перекупили лучших академиков Старого Света, обзавелись научно-исследовательскими лабораториями, оборудованными на зависть бедным европейским родственникам по последнему слову техники. Неудивительно поэтому, что по статье «эскспорт высшего образования» у Америки сегодня нет конкурентов.
Ну а что же старушка Европа? Как удержаться на плаву и не сойти с дистанции ее теряющим спортивную форму титулованным аристократам-университетам? Именно об этом и шла речь на недавно состоявшейся в Берлине ежегодной, 55-й по счету, Конигсвинтерской конференции, на которой первые лица европейского высшего образования по традиции обсуждают самые злободневные проблемы.
Одной из «злобнейших» тем повестки нынешней конференции явилась тема обеднения вузов Европы. Серьезный удар по кошельку университетов Европы грозит нанести Китай. Делегировавший в последние годы изрядное число студентов в Старый Свет за получением степеней магистров и докторов, сегодня Китай начинает выглядеть в этом плане вполне самодостаточным: он стремительно развивает и наращивает свой собственный сектор высшего образования, а стало быть, в перспективе из числа наиболее мощных импортеров европейских дипломов – уходит.
Если же не надеяться, как раньше, на густые прибыли от иностранных студентов, то остается вроде бы один выход – повышать плату для студентов собственных, домашних.
Британия, к примеру, пошла именно по такому пути. Вызвавшее поначалу бурю протестов решение правительства позволить вузам страны повысить максимальную ставку платы за академический год до 3 тысяч фунтов стерлингов (156 тысяч рублей) мало-помалу «устаканилось». Казавшееся поначалу невероятным стало очевидным. Вернее, станет очевидным с 2006 года, когда новое постановление войдет в силу. Однако и эта кажущаяся местному студенчеству драконовской мера, как выясняется, служит всего лишь полумерой. Фактически она дыру в кармане британских вузов не латает, а делает лишь чуть менее провальной. С бюджетами американских университетов британским вузам не удастся конкурировать и при новом студенческом «оброке». Поэтому уже сегодня, когда закон о максимальной плате в три тысячи фунтов еще даже не успел вступить в силу, началось движение в пользу дальнейшего повышения этой верхней планки.
При этом радикально настроенные руководители наиболее престижных британских университетов предлагают решение, которое доселе считали не иначе как научно-фантастическим, – приватизацию вузов. По слухам, к приватизации готовят себя такие флагманы высшего образования Британии, как Оксфорд и Кембридж.
Как подчеркивают руководители высших школ Британии, речь при этом не идет о попытке организовать в лице вуза доходное место. Речь идет всего лишь о попытке перестать быть местом убыточным. По словам вице-канцлера одного из наиболее престижных университетов Британии, сегодня на каждого обучающегося у них студента приходится «недостача» в 2 500 фунтов стерлингов в год. Это означает, что бюджетные средства и плата, взимаемая со студента, вместе взятые недотягивают до покрытия реальных расходов университета.
И это при том, что, согласно недавно проведенным исследованиям, Британия является сегодня третьей по счету среди самых дорогих стран мира с точки зрения получения образования. По подсчетам независимого Института политики образования (Educational Policy Institute) обучение в университетах Британии обходится ее «домашнему» студенту в среднем в 6 тысяч 763 фунта за академический год. В эту цифру входят плата за обучение плюс расходы на проживание минус среднестатистический грант. Тяжелее живется только студентам Японии и Новой Зеландии. Так, японские студенты тратят на свое обучение порядка 8 тысяч 930 фунтов стерлингов в год, при этом не получая вообще никаких грантов.
Однако, в то время как в Британии, чье высшее образование и без того считается одним из самых дорогих в мире, готовятся сделать его еще более дорогостоящим, в иных странах Европы выхода из тупика недофондирования не видят покуда вовсе. Установку на относительно доступное, недорогое образование преодолеть непросто.
Самой дешевой страной в Европе по цене университетских дипломов, согласно данным независимого Института политики образования, является сегодня Финляндия. Академический год здесь стоит местному студенту 1 тысячу 820 фунтов стерлингов. Это в 29 раз дешевле, чем в Японии. За Финляндией с отрывом всего в 6 фунтов следует Голландия, за Голландией – Швеция (2 тысячи 186 фунтов стерлингов). В остальных странах Европы стоимость обучения колеблется в пределах от 2 тысяч 914 до 4 тысяч 30 фунтов стерлингов.
В таких же государствах, как Германия, чья социально-демократическая модель намного жестче гибко-либеральной модели Британии, сам по себе отказ от незыблемого доселе принципа бесплатного образования может быть сочтен не иначе как контрреволюцией. Однако никто уже сегодня не поручится за то, что в ближайшем обозримом будущем эта контрреволюция не стрясется, потому как куда ни кинь, везде клин. Госбюджеты предельно ограничены, дополнительных ассигнований ждать не приходится. Как быть?
По сути у всех терпящих нужду европейских вузов сегодня остается одна надежда – на усиленную дойку студента иностранного. Однако, чтобы этого студента «выдоить», надо его для начала чем-то привлечь. Покуда иностранный студент еще идет проторенной тропой получения образования в Европе. Однако все чаще он берет курс за океан – в США и в Австралию. Общее число студентов, входящих в категорию «иностранных», то есть обучающихся не в собственной стране, составляет сегодня 2 млн. человек в год. Тенденция,однако, такова, что на Европу с каждым годом приходится все более узкий сегмент этого сектора.
Так к чему же в итоге на Конигсвинтерской конференции пришли? Как нередко случается в дискуссиях на больших форумах – ни к чему определенному. Иными словами, лекарство для больного пока не подобрали. Но благо, и немалое, уже то, что четко определили: пациент болен, и его надо начинать лечить, пока не поздно.
Лондон
Выбор читателей
Комментарии