Евгения ТИМОНОВА:

Я против того, чтобы делать домашние задания с собственными детьми

Можно долго рассказывать о популярной телеведущей-натуралисте Евгении Тимоновой. Но достаточно отметить, что просмотры ее программ о животных, процессах эволюции, биологических причинах человеческих феноменов достигают миллионов, что в 2015 году ее номинировали на премию «За верность науке» Министерства образования и науки РФ, что ее канал любит Николай Дроздов… И что благодаря усилиям в том числе ее проекта научпоп в России стал особенно востребован. В эксклюзивном интервью «Учительской газете» Евгения Тимонова рассказала о том, как справляться с детской ленью, о главном способе дисциплинирования ребенка и о развитии своих педагогических возможностей.

– Евгения, уже в 3‑м классе вы знали, что хотите быть биологом. Такое бывает редко, когда человек называет конкретно какой-то возраст. Как к вам пришло это понимание, был ли какой-то толчок, повод, который этому послужил? И почему именно в этом возрасте?
– Наверное, это было связано с тем, что в 3‑м классе я прочитала книгу Конрада Лоренца «Кольцо царя Соломона». И поняла, что все мои тайные чаяния, интересы и желание чем-то заниматься называются «быть биологом». И все! Я такой классический натуралист с детства, как и большинство натуралистов. Просто люди такими рождаются. И они с самого момента, когда начинают себя осознавать, осознают себя на берегу какой-нибудь лужи смотрящими, что там происходит, выклянчивающими у родителей кого-нибудь завести, ну и читающими книжки, которыми их родители снабжают. То есть в этом возрасте очень важно со стороны родителей все это разглядеть и закидывать литературой и информацией. Дальше ребенок уже сам разберется.

– То есть вы изучали биологию не в школе, а больше в живой природе?
– Мне повезло со школьной учительницей, она была очень классная. Любовь Александровна Кузнецова. Ее боялась вся школа, она драла нас как сидоровых коз почем зря. Но мне страшно нравился ее предмет. И она меня, соответственно, тоже очень любила, хотя не знаю, как она меня терпела со всеми моими «вставляниями» и «поправляниями» ее. Сейчас у нас есть собственные курсы юного натуралиста «Все как у зверят», а у меня самой есть несколько учеников, которые какие-то вещи знают лучше, чем я, по крайней мере, так они уверены, потому что невозможно же проследить за всем… Но если ребенок что-то знает, он обязательно должен про это сказать. И когда кто-то мне дико мешает вести уроки, я знаю, что это моя кармическая расплата за то, как я мешала Любови Александровне, так что не ропщу.

– Но такие ученики, наверное, все равно самые любимые… Я давно знакома с вашим каналом, а вот вашу биографию я, честно говоря, изучила только перед интервью. Первое, что бросается в ней в глаза, – это то, что вы очень часто и как будто бы со стороны легко меняете города, деятельность, жизнь. Вы вообще быстро принимаете решение, да? Есть ли у вас какой-либо алгоритм принятия правильного решения? Почему-то вспоминаю ваше видео «Дельфин – животное-буддист», в котором вы рассказываете про то, как у него происходит озарение, вы похожи на дельфинов в этом?
– Знаете, наверное… Меня саму иногда поражает легкость, с которой я принимаю решение, например, уволиться с хорошо оплачиваемой работы и заняться вообще непонятно чем для какого-то непонятного YouTube. Это сейчас он, конечно, повелитель дум, а тогда была просто какая-то непонятная платформа, не понятно, что с ней делать. Наверное, самое главное, что говорит тебе о том, что твое ощущение правильное, – это интерес: к чему-то вдруг просыпается жгучее любопытство. И ты понимаешь, что будешь этим заниматься независимо от того, будет тебе это деньги приносить или ты сначала спустишь на это все собственные деньги (как сначала это было у «Все как у зверей»). Но вот этот интерес, неподдельный и горячий, – это тот самый маркер, который говорит тебе о том, что ты идешь в нужную сторону. А вот когда становится скучно и я понимаю, что надо, мы же сделали классный проект, сделали отличное видео про животных, вот тогда ты понимаешь, что тот горячий и жгучий интерес пропал и, видимо, тебе нужно сворачивать на какую-то параллельную дорогу. Есть очень много способов заниматься тем, что интересно. Я всю жизнь рассказываю людям про животных. Какую это форму принимает – это уже второй вопрос. Все эволюционирует. Сначала была программа, потом у нас были лекции, потом – путешествия, а сейчас у нас идет курс лекций «Все как у зверят». И мы занимаемся с детьми в Zoom, и это бешеный интерес. Сейчас мне кажется это интереснее всего – путешествий, видео, чего угодно. И понятно, что и путешествия, и лекции, и съемки видео – все это остается, но есть точка роста. И в этой точке роста самый острый интерес.

– Говоря о «Все как у зверят», вы уже затронули тему дистанционного обучения. Что вы думаете о дистанционном обучении, есть ли у этого будущее или вы видите в нем лишь временную меру?
– У этого есть будущее, потому что технологии развиваются, у этого есть сильные и слабые стороны, есть плюсы в том, что где бы ни находился преподаватель, он всегда для тебя доступен, ты всегда можешь найти время… К примеру, у нас на курсах занимаются одновременно в группе девочка из Новой Зеландии и девочка из Аляски. И все прекрасно. Единственное, чего не хватает для самих детей, – это социализации. И поэтому мы сейчас думаем, как можно внедрить занятия в классах: разделить их на маленькие группки и сделать такую инновационную мастерскую, чтобы они разрабатывали новые эволюционные адаптации, которые позволяют животным решать те или иные эволюционные задачи, то есть это, по сути, такой биологический изобретательский кружок, я сама прошла через что-то похожее, и это, может, было самое ценное в плане приобретения навыка мышления и творческого подхода. Это был кружок в новосибирской библиотеке, это было дико круто, и я хочу это попробовать на наших электронных классах. Посмотрим, что будет, я хочу, чтобы дети сами между собой общались, не только с нами, потому что Zoom – это такой, скажем, ненапряженный формат: ты ходил по дому, потом сел, рассказал детям про какой-то аспект биологии. Они увидели живого взрослого, который рассказывает им предмет, который им действительно интересен. У нас нет какой-то четкой, структурированной программы, хотя Вячеслав Дубынин, который в числе наших преподавателей, эмгэушник, препод с огромным опытом. Все, что он начинает говорить, выстраивается в академический курс по биологии. Но Дубынин преподаватель совсем такого уж экстра-класса. А в целом у нас нет такой задачи – дать детям связный курс. Каждое занятие самоценно. Каждое занятие – это кусок интереса специалиста-биолога, кандидата биологических наук о каком-то аспекте биологии, скажем, головастиках. И дети смотрят, как функционирует, думает, говорит взрослый, какие факты он подбирает, как он про них рассказывает, его интересует вот это все. В целом это демонстрация того, как работает голова усредненного взрослого, это очень ценная в плане дистанта штука, потому что не напасешься на всех взрослых, они такие штучные довольно. Другой компонент обучения – это все-таки формирование хорошей компании людей, которые занимаются тем же самым, сверстников, которые, возможно, пойдут с тобой дальше по жизни, вот это как обеспечить? Это друзья, которые познакомились по Интернету только в классе «Все как у зверят», и теперь они в своей дружбе остаются, потому что наша жизнь, конечно, очень сильно переходит в виртуальное пространство. Это, видимо, наложит отпечаток на способ нашего взаимодействия. Станем менее контактными в физическом мире, но гораздо более контактными в виртуальном.

– А как справляться с детской ленью? Понятно, что у вас такие интересные уроки, что детей это вдохновляет, но используете ли вы помимо этого какие-либо схемы и методы мотивации и дисциплинирования ребенка?
– Кроме того, как делать интересные лекции, я других способов не знаю. У нас нет формальных заданий, чтобы мы их тупо проверяли, сделали они их или не сделали. Но ребенку, который подготовился, есть о чем поддерживать диалог с преподавателем. Для детей, когда их очень много, это сильное личное подкрепление. А если ты ничего не знаешь, не читал, то ты просто сидишь и слушаешь, как твои более успешные сокурсники выступают, а их хвалят. Может, это мой какой-то инстинкт, но я против того, чтобы делать с собственными детьми домашние задания. Когда мой ребенок сам проходил через школу, я поняла, что, может, он и будет получать на балл больше, но это будет нам стоить такого количества нервов, а главное – это очень испортит наши взаимоотношения. Все-таки другая задача, пусть сам барахтается. Формальные оценки не особенно важны, и он об этом знает. Но пусть все делает сам.

– Какие глубинные животные инстинкты проснулись в людях во время самоизоляции?
– Любимый вопрос… Произошла интересная прокачка механизмов стресса. У всех был разный стресс: у кого-то был стресс неопределенности, мир, как мы узнали, рухнул – и все. А для кого-то это достаточно комфортная среда, для кого-то – неприятная ситуация, когда ты просто не понимаешь, что будет завтра. Это, конечно, очень развязывает руки. Но с другой стороны, когда нет контроля и предсказуемости, люди из этого стресса выходят совершенно по-разному, конструируют себе новые смыслы. Почему мне так нравится то, чем я занимаюсь, потому что я занимаюсь конструированием смысла, новой биологической информации. И вот это конструирование смысла защищает тебя не только от стресса, но и от страха неизвестности, он, конечно, резко понижает уровень неудовлетворенности от жизни, повышает уровень счастья. Люди, возможно, открыли в себе скрытые ресурсы вот этого счастья, внимательности к миру, потому что очень многие из нас впервые увидели людей, с которыми они живут, потому что они вынуждены теперь смотреть на них каждый день, они увидели свою еду, которую можно есть не по остаточному принципу, а делать из нее ежедневное событие, превращать ее в гарантированный источник удовольствия. Но не все так радужно выходят из этого состояния. Меня, конечно, больше всего пугает какое-то количество спонтанной агрессии, которая появилась. Может, в Москве этого меньше, а где-то в регионах, глубинке, этого больше. Некоторые люди просто надламываются, набрасываются на других людей, потому что их недовольство, злость, раздражение и отчаяние настолько велики, что они даже перестают думать о том, что будет с ними после этого. Я уже не одну и не две такие истории слышала вокруг себя, и это немножечко настораживает. Пока одни с удовольствием наблюдают туманные открывшиеся перспективы, другие в этом маленьком отчаянии творят какие-то страшные вещи, расслоение увеличилось. Не факт, что хорошо, но всякий кризис проходит через расслоение. Всякий кризис для кого-то становится стартовой площадкой, а кто-то остается в предыдущей стадии.

– Сейчас очень популярна идея феминизма, равноправного родительства, такой взаимозаменяемости мужчины и женщины. Как вы считаете, насколько эту модель можно выстроить в нашем обществе, рабочая ли она?
– Не знаю, об одном и том же мы говорим, но я когда-то давно закрыла для себя этот вопрос тем, что каждый из нас, из двух партнеров, делает то, что у него лучше получается. Партнеры подбираются так, что один хорош в этом, другой хорош в том. И абсолютно не факт, что гендерные роли соответствуют этому. Во мне очень много таких талантов, которые считаются мужскими, у моего мужа много каких-то вещей, которыми обычно занимаются женщины. Он моя основа, дом, в который я всегда могу вернуться после каких-то экспедиций. И это прекрасно, и настаивать на том, что «ты мужик, ты добытчик, ты несешь мамонта», конечно, очень глупо. Ну и, соответственно, ему говорить мне о том, что надо сидеть дома. Дома от меня гораздо меньше толку. Надо давать людям делать то, что у них хорошо получается, вне зависимости от того, что по этому поводу говорят гендерные общественные правила.

– Вы часто говорите, что нет понятия «законченное образование». На каких площадках вы сами обучаетесь и что могли бы посоветовать нашей аудитории, то есть педагогам?
– По повышению педагогической квалификации – чудесная платформа «Юрайт», там очень много важных курсов. А так в целом я очень много занимаюсь профильной подготовкой, мое педагогическое образование… не буду так уж хвастать, что я непрерывно развиваю свои педагогические скиллы. Нет, я как получила диплом, все остальное время занималась либо биологией, либо массовой коммуникацией. Но вот платформа «Юрайт» интересна мне прежде всего из-за «Все как у зверят». Поэтому я собираюсь там попастись.

Ирина КОРЕЦКАЯ

Досье «УГ»

Евгения Тимонова – популяризатор науки, телеведущая-натуралист, создатель проекта «Все как у зверей». До 2013 года работала журналистом в различных СМИ, занималась рекламным бизнесом. В 2013 году в соавторстве со стратегом голландского рекламного агентства Сергеем Фененко запустила YouTube-канал «Все как у зверей», который стал первым в России русскоязычным авторским научно-популярным блогом о биологии, эволюции и связи человека с животным миром. В 2015 году Евгению Тимонову номинировали на премию «За верность науке» Министерства образования и науки РФ.