На чтение: ≈ 18 мин.На дискуссии в Ставрополе было много самых разных предложений, идей. Участники разговора высказывали мнение, что нужны новые подходы к педагогическому образованию, что нужны профильные вузы, что у педагогов особая миссия. Мы часто слышим такие утверждения, я сам душой и телом за педагогическое образование, считаю, что это все-таки особый вид деятельности. У меня в Ставрополе была дискуссия в самой тяжелой группе – в группе управленцев.
Я сам управленец, знаю, что мы наиболее консервативные люди, что очень робеем, когда начальство присутствует с нами в одной аудитории. На этот раз люди «от земли» говорили о том, что они чувствуют, но меня совершенно не устраивала их позиция: «Пусть нам государство даст заказ, а мы будем под этот заказ работать!» Государство ведь само запуталось, оно пока не понимает, чего хочет от образования. Я думаю, что любые стандарты должны расти снизу, мы, как профессионалы, находясь «на земле», ведь очень хорошо чувствуем, что будет необходимо, с чем завтра мы столкнемся. Между тем мы сами ставим чиновников в жуткую позицию своим: «Вы нам прикажите, мы будем делать!», а потом удивляемся, что они нам не то приказали, получается, такой менталитет сложился у нас за многие десятилетия. Я считаю, что сегодня нам нужно не жаловаться и не плакать, а искать выход из положения. Выход – это максимальная активизация тех сил, которые есть, нам не надо ждать указаний сверху, часть проблем, которые есть, мы можем решить самостоятельно, для этого есть все возможности даже в существующих нормативных рамках. Например, на дискуссии в Ставрополе кто-то призывал решить на федеральном уровне ту или иную проблему, но кто мешает решить ее на региональном и муниципальном уровнях? Когда меня спрашивали: «А может, нам открыть педагогические классы в школах?», я удивлялся: в условиях профильного обучения их можно создавать, не ожидая особых разрешений. Нам сегодня не хватает смелости, честности и системного подхода, зато хватает еще неизжитого страха, который мешает нам двигаться вперед. Сегодня я получаю много писем из разных регионов, авторы которых не мальчики и девочки, а люди, которые отдали образованию всю жизнь, говорят, что хорошего педагога сегодня днем с огнем не сыщешь, присылают мне много самых разных проектов стандарта учителя, в них самые разные требования к учителям. Но я говорю авторам: а если учитель на коляске работает, например, в классе-центре у моего коллеги Сергея Казарновского, то просто аморально предъявлять ему такое количество требований. Я всегда выступаю критически, но когда в прошлом году министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов провозгласил принцип «двух ключей», то есть принцип, когда Общественный совет министерства и министерство совместно принимают какие-то решения, у меня впервые появилась возможность не стоять в стороне и критиковать, а попытаться что-то сделать. Для меня важно, что каждый шаг в решении таких деликатных вопросов, как педагогическое образование и профессиональный стандарт педагогической деятельности, будет предприниматься абсолютно гласно, а не келейно. Ведь все то, что не пропущено через сердце, все, что воспринимается как инструкция сверху, оно, даже если все правильно, будет отторгаться. Я убежден, что стандарт профессиональной педагогической деятельности должен быть рамочным, соответствовать структуре педагогического труда. Мне странно обсуждать, должен ли учитель математики знать математику, это норма и вообще не обсуждается. Мне странно обсуждать, должен ли учитель владеть методиками преподавания, это тоже норма и вообще не обсуждается. Настораживает, что ушла из поля зрения техника педагогического общения. В Грозном когда-то университетом руководил Владимир Абрамович Кан-Калик, потрясающий педагог, который занимался техникой педагогического общения, как и Алексей Леонтьев. Эта тема одна из тяжелейших, так как мы не умеем общаться с ребенком, а дети становятся все сложнее и сложнее. Понятно, что у каждого учителя есть своя специфика работы. Учитель физики, учитель истории, учитель математики – это не просто учителя-предметники, это еще и специалисты по ребенку. В этом отличие педагогического образования от классического университетского. Бедный учитель сегодня, хотим мы этого или не хотим, приходит в класс (а это происходит уже и в Москве), где сидит большинство детей, по-русски не говорящих. Но мы нигде не учим учителя русского языка как иностранного. В этом же классе уже сидят дети с синдромом дефицита внимания, с огромным количеством отклонений. Все это сложный контингент массовой школы, и нам предстоит решать задачи работы со всеми этими детьми. Наша страна очень разная, Якутия – одна планета, Ставрополье – другая, а Москва – третья. Поэтому нам нужен рамочный стандарт, который будет очень хорошо коррелировать с особенностями региона. Недавно я смотрел выступление американского министра образования, который собрал руководителей систем образования штатов США и сказал: «Я завидую России, они там удерживают единое образовательное пространство, а вы в своих штатах каждый делаете кто во что горазд!» А министры образования штатов предложили федеральному министру: «Вы сначала выровняйте штаты между собой, а потом мы будем заниматься единым образовательным пространством Америки!» Мы в России хотим создать единое образовательное пространство, но, я думаю, в чистом виде его никогда не будет. Его просто не может быть, ведь одни потребности у аграрного региона, другие – у промышленного, третьи – у столичного. Кроме того, даже в одном и том же городе, скажем в Москве, собственно стандарты учителя в школах будут разными. Если это 57-я школа Сергея Менделевича, где учатся дети – победители различных олимпиад, то туда придет сумрачный доцент из классического университета, живущий в мире формул, и эти одаренные дети встретят его на ура, потому что они такие же, они с доцентом – аутентичны друг другу. Но в моей 109-й школе, где учатся разные дети, этого доцента могут вынести из класса. Поэтому вопрос заключается не в «или-или», а в «и-и» (мамы всякие нужны, мамы всякие важны). Вообще во всем мире стандарты пишут так: стандарт – цель, в нем сказано, что надо, но никто не говорит в международных стандартах, как ее достигать. Это дело региона, учреждения, в этом смысле должны быть разные маршруты получения педагогического образования. В этой связи где-то нужно сохранять педагогические колледжи, потому что никакой доцент или аспирант не будет высажен в качестве десанта в какой-то аул или в отдаленное село. Эти колледжи должны иметь продолжение, не быть тупиковой ветвью образования. В Москве, где четыре-пять педагогических вузов, такое количество колледжей, как есть сейчас, может, и не нужно, а где-то в другом регионе это будет спасением, потому что дети, которые поступают в педколледжи, из небогатых семей, укореняются в педагогической профессии, после окончания колледжа они должны иметь право на втором-третьем курсе продолжать обучение в институте без сдачи ЕГЭ. Те ребята, которые окончили педагогические колледжи, безболезненно входят в любой класс, они не боятся детей. А великий доцент или аспирант, который приходит в школу, боится. Конечно, есть люди, которые от природы одарены способностями к общению с детьми, но нельзя рассчитывать на природу. Учитель – это массовая профессия, этому можно научить, поэтому педвуз отчасти как мастерская художественного театра, где должны быть мастер-классы педагогов, которые многому могут научить. Что должно происходить, если вдруг инженер захотел стать педагогом? Для него должна быть магистратура, дающая психолого-педагогическую подготовку. Я уверен, что широкий рамочный профессиональный стандарт педагогической деятельности включит структуру педагогической деятельности, не будет забит бесконечным количеством «должен, должен, должен». Педагогическая работа стала сегодня бешено тяжелой, учитель к ней не готов, он не готов к изменению условий этой работы, к изменению контингента учащихся. Я в Ставрополе спорил с выпускником моей «сельской школы на окраине Москвы», где учатся 2500 учащихся, Михаилом Гельфандом. Я говорил, что он работает с отобранным контингентом, создает элиту нации в хорошем смысле слова. А я считаю, что нельзя создавать оазисы, превращая все вокруг в пустыню. Чтобы нас не зарезали в подъезде, нам надо знать, как работать с массовой школой, где «каждой твари по паре», как в Ноевом ковчеге, но это для этого нужна абсолютно другая подготовка учителя. Когда я слышал на дискуссии в Ставрополе: «Дайте классическим вузам возможность готовить учителей!», спрашивал: «А что у вас есть для этого?» Мне отвечали: «У нас есть опыт!» Но это не разговор. Условно говоря, классический университет готовит музыковеда-теоретика, и это замечательно, но мне нужен музыкант, играющий на скрипке, а это совсем другая работа. Мы должны оценивать классический вуз не по количеству публикаций и не по индексу цитирования, а по тому, укореняется ли его выпускник в школе или бежит из нее как черт от ладана. Педвуз исследует ребенка, и не надо от него требовать другой работы. Педагогика – прикладная специальность, которая не противоречит фундаменталистике. Иными словами, на пути к педагогике должны быть разные маршруты. Почему сегодня педагоги боятся принятия профессионального стандарта педагогической деятельности? Они опасаются, что этот стандарт станет еще одним способом изнасилования учителей. Такая опасность действительно существует. Пока ведь по-другому еще не было. Но если Бог и министр образования и науки РФ дали нам возможность поучаствовать в разработке такого стандарта, нам надо не упустить эту ситуацию, попробовать все-таки создавать пилотные проекты, площадки и отрабатывать этот стандарт. Я должен знать, что, условно говоря, в МГППУ, где совершенно по-другому подошли к подготовке учителей начальных классов – на основе деятельностного подхода, хорошо представляют, каким должен быть учительский стандарт. Я сам учитель в пятом поколении, я знаю, что не дело, когда призывают: «Давайте усилим психолого-педагогическую подготовку!», а сводят все к тому, что замшелый профессор прочитает студентам лекции по учебнику психологии, а потом на экзамене потребует это же. Это же никакая не психолого-педагогическая подготовка. Деятельностный подход в МГППУ – интересная работа на инновационной площадке, где предлагают современную работу с будущим учителем начальных классов. Но, как известно, у нас очень часто телега идет впереди лошади. Мы сначала приняли странный стандарт высшего педагогического образования. Я не могу понять, как можно из педвуза выпускать учителя русского языка без права преподавания литературы, учителя математики без права преподавания информатики. Нам нужны сопряженные специальности, например, историк-филолог. В инклюзивных школах Германии я видел учителя математики, у которого есть вторая профессия учителя физической культуры, ему доплачивают за то, что он ведет уроки по двум специальностям. Я не виню тех, кто разрабатывал у нас такой стандарт педобразования, их поставили по Болонской системе в такие рамки, они резали по живому, в результате и был принят такой стандарт. В это время меняются школьные стандарты, и стандарты педобразования уже не соответствуют этим ФГОС. Теперь мы в этой ситуации должны сделать профессиональный стандарт педагогической деятельности. Значит, стандарты подготовки учителя и стандарт деятельности учителя, как партия и Ленин, близнецы-братья. Стандарт – цель, которая должна выводиться и отрабатываться с учетом специфики региона на каких-то пилотных площадках. Я не исключаю возможность, что как в Германии, где есть классические университеты, так и у нас можно по-другому выстроить бакалавриат и магистратуру. В Германии в классических университетах обязательно есть факультет дидактики, куда может идти математик, если он хочет работать в школе, без этого его никто к детям не допустит. Принципиально важна практическая подготовка будущего учителя. Я как-то спросил в Кремле Сергея Иванова: «А вы легли бы на стол к хирургу, который получил мощную теоретическую подготовку, но получил на практике всего 25 часов в клинике?» Существующие стандарты высшего педагогического образования не позволяют создать нормальной стажировки, а без стажировки учитель не учитель. Что же касается фундаментальной подготовки, то она тоже должна быть иной. Классический университет нацелен на другое, но там тоже можно давать фундаментальную подготовку для будущего учителя. Но современному учителю нужно давать знания по религиоведению, культурологии, этнологии, медицинской этике, все это мощнейший фундаментальный блок наук о человеке. Будь ты физик или лирик, ты сегодня не сможешь войти в класс, потому что ты вляпаешься при первом же конфликте в сложную историю. Мы должны готовить учителя к этому, а в работе над профессиональным стандартом педагогической деятельности не только обсуждать проект, но и установить для его отработки какой-то апробационный период. Если этого не будет, мы родим мертвый документ.
Выбор читателей
Комментарии