Этот родной иностранный. или Как связать английское «opera» с французским «opera»?

«Мне очень везет на учеников. Попадаются самые лучшие». Так говорит Лариса МИХАЙЛОВА, учитель английского языка из Читы. Только мне кажется, что не в везении дело. Ученики у нее такие же, как и у всех. Это она их делает самыми лучшими.

Своих учеников Лариса Юрьевна встречает где угодно. Как-то отдыхала в Китае на Желтом море (надо заметить, что для Забайкалья это куда дешевле, нежели поездка, например, в Анапу). Идет и слышит: «Здравствуйте».

Бывшие выпускники приводят к ней своих детей. Каждый год кто-то из школьников, заканчивающих одиннадцатый класс, связывает будущую профессию с иностранным языком. Михайлова считает это и своей удачей, и заслугой: «У меня есть ученики, которые лучше меня, способнее меня, умнее меня. Но не зря же говорится: плох тот учитель, ученик которого не превзошел его».

А еще она убеждена:

– Важно не только проникнуть в душу ребенка, важно не сломать мир его души. Если он пустил тебя в этот мир, доверил – не сломай. Ты куешь этого ребенка, ты его растишь вместе с родителями, но это не значит, что ты должен что-то ему навязывать. Да, ты должен что-то корректировать, что-то подсказать, помогать, чтобы он вышел на нужное, правильное направление. Это для меня тем более важно, что я беру ребят со второго класса.

Нагрузка у Ларисы Михайловой – 31 час. Она всегда была большой, даже когда Михайлова завучем работала. В школу Лариса Юрьевна пошла сразу после института, который закончила в 1987 году. Сначала по распределению приехала в шахтерский поселок Вершино-Дарасунский, а спустя пять лет перешла в двенадцатую школу (ныне профильную гимназию) города Читы. Профильное образование начинается здесь в старших классах, и ученики идут в десятый уже с определенными планами на будущее. Выбирают класс в соответствии со своими профессиональными интересами и склонностями. Занятия ведутся не только учителями гимназии, но и преподавателями вузов. Такое взаимодействие удалось осуществить более десяти лет назад, когда директором была Татьяна Михайловна Макаревич. Тогда вопрос о профильной школе не стоял в масштабах страны. Татьяна Макаревич предвосхитила эту идею и начала создавать профильные классы. Первым появился медицинский, затем филологический, юридический, бизнес… Лариса Михайлова составляла программы для профильных классов, а потом, заполняя анкету для участия во Всероссийском конкурсе «Учитель года», отметила эту работу в числе своих научных интересов.

– Сейчас у меня возникла новая идея: составить программу интегрированного англо-французского элективного курса. Я поговорила с учителем французского языка, и мы решили, что разработаем эту программу вместе. Мне было интересно, как преподается второй язык на базе первого, и я не увидела связи. Вот, например, группа немецкого языка, я веду в ней еще английский. Я не вижу связи в преподавании этих двух языков. Я решила: надо попробовать и сделать так, чтобы это было взаимосвязано. Берется класс (сейчас у нас во всех классах, начиная со второго, преподается английский), и на всех уроках осуществляется перевод: англо-русский, русско-английский. Грамматика, например, объясняется на русском, чтобы ребенку было понятнее, а здесь надо свести к минимуму русский язык, вести урок на английском и перевод делать с немецкого или французского на английский и наоборот. Урок могут вести два учителя. Я постараюсь эту программу реализовать, потому что мне это очень интересно. Считаю, что каждый учитель, чтобы быть учителем, должен самосовершенствоваться, должен ставить себе новые планки, все выше и выше. И еще: я бы потихоньку стала изучать французский. Мне немецкого и английского мало…

– Лариса Юрьевна, ваши ученики на олимпиадах – в числе самых первых. Как удается вам это?

– Так делает, наверное, каждый учитель, секретов нет. Сначала отбирается банк претендентов – наиболее ярких звездочек, хотящих участвовать. Учитывается и желание, часто бывает: есть талант, знания, способности, а участвовать ребенок не хочет. Для этого мне надо с ним поговорить, убедить, настроить. Я начинаю с ними заниматься с конца сентября. Затем мы проводим школьную олимпиаду, после нее отбираем претендентов на городскую. Занимаемся постоянно, с кем-то иной раз индивидуально… Бывает, что у кого-то хорошо идет аудирование, а письменные навыки «западают», значит, ему нужно больше письменных заданий давать. Можно заниматься и группой. Мы сохраняем материалы заданий прежних олимпиад. Я знаю, на что настраивать, прорабатываю все эти олимпиадные задания. Конечно, все они разные, но тем не менее макет олимпиады соблюдается. Сейчас многие задания стали тестовыми, а тут даже самый умный и талантливый ребенок теряется. Ему кажется, что и этот ответ подойдет, и тот. Надо научить выполнять такое задание.

Лариса Юрьевна рассказывает, а я вспоминаю, как года два назад один из участников Всероссийского конкурса пригласил на урок французского языка сотрудника посольства. Тот выполнял задание вместе с детьми, и компьютер поставил ему… «четыре». Оказывается, ответ на тестовое задание можно было дать в двух вариантах, и оба были правильными, но в компьютерную программу был заложен только один из возможных вариантов. Второй вариант компьютер счел неправильным. Учитель воспользовался этим, объяснив, в чем дело, познакомил с другим возможным вариантом употребления предлога, а француз, носитель языка, ему помог. Действительно, тестовые задания – вещь тонкая, а если еще их проверяет компьютерная программа…

– «Вычислить» иностранца очень просто, – делюсь я своими наблюдениями, – он старается говорить очень правильно, как научили. А ведь именно «мнимые неправильности», знание их, умение использовать их в речи свидетельствуют об уровне владения языком.

– У меня был случай, – говорит Лариса Михайлова, – когда ответ ребенка сочли ошибочным, а он год в Америке проучился, для него это стало нормой речи. Я со второго класса начинаю приучать детей к тому, чтобы они рассуждали, а не просто заучивали речевые клише. Штампы им, конечно, понадобятся. Но не до такой степени. Сегодня расширились горизонты, границы стали прозрачнее: и работа, и учеба, и туризм. Естественно, речь должна быть поставлена, но должно быть и что-то помимо клише. Надо уметь рассуждать. Вот этот ответ подойдет с этой точки зрения, а это слово встречается в тексте, значит, из двух предлагаемых вариантов ответа будет правильным тот, в котором есть слово из текста. Таким подсказочкам тоже приходится учить.

– Не опасно ли то, что в классе учатся дети с разным уровнем знания языка?

– Это можно сгладить. Вот, например, девочка, которая очень хорошо говорит. Побывала в Америке и в Англии. Я ее использую как консультанта и помощника на уроке. Она реализовывает здесь свои знания. Она помогает мне. Даже элементарное контрольное чтение: я проверяю его у одной группы, она у другой. Потом для сильного ученика я делаю норму повыше, ученик справляется с ней за то же время, что другие с более легким заданием.

– Лариса Юрьевна, вы участвовали в разработке пособия по социально-культурному региональному компоненту. В чем заключалась эта работа?

– Пособие посвящено Читинской области. Понятие «патриотизм» размыто, мы своих корней не знаем… Люди стремятся уехать. Однажды я была свидетелем, как родитель говорил ребенку: «Ты что, хочешь стать, как эти аборигены?» А у нас красивейшие места, и мы должны знать свои истоки! И чтобы нас не называли аборигенами, мы подбирали для пособия тематические тексты на английском языке, раскрывающие Читинскую область с разных сторон. Брали все: и географию, и историю, и традиции, и даже кухню. Получались два аспекта: история и английский. И на их основе затем разрабатывали упражнения.

– Легко ли найти английский текст о бурятской кухне?

– Нелегко. Первый текст я искала недели две. Но мы для того тут и есть, чтобы искать и не сдаваться. Потом разрабатывали поурочно фонетику, грамматику, лексику. Подбирали иллюстрации, использовали разные книги, открытки, карты, газеты, журналы, интернет. Я участвовала только вначале, потом начался областной конкурс «Учитель года»…

После Всероссийского конкурса Лариса Михайлова заболела. Легкие. Каких диагнозов только ей не ставили и как только не лечили. Полгода прошло, а болезнь не отступает. Наконец, встретился опытный врач, распознавший ее… с помощью обычнейшего стетоскопа: «Да у вас пневмония, и хоро-о-о-ошая пневмония!» Теперь, к счастью, это позади. Лариса Михайлова вернулась к привычным тридцати школьным часам в неделю.

– Я считаю для себя удачным такой урок, на котором дети почувствовали себя успешными. Я не ставлю критерием количество четверок и пятерок. У каждого свои способности. Если не дается ребенку английский, что ж я буду тянуть планку. Для него тройка – высший пилотаж. И если он получил эту тройку, счастлив и доволен, я тоже рада, я говорю: «Ты молодец, ты так здорово выполнил задание. Тебе вот этого и этого не хватило, но ты вот это замечательно сделал». Успешность заключается в том, чтобы ребенок ощутил: я могу это, я на это способен.

– А что же тогда неудачный урок?

– Сложно сказать… Бывает, дашь открытый урок, и все говорят: «Как хорошо!» А я начинаю перебирать его моменты и замечаю: это сделала неправильно, это, это… И критикую себя, и потом еще нарыдаюсь, и мне кажется, что урок очень плохо и неудачно прошел. Я не могу здесь быть объективной. Не то чтобы я слишком эмоциональный человек, но… Есть вот это самокопание…

– Чему бы вам еще хотелось научиться?

– Учиться нужно, потому что общество на месте не стоит, меняются требования, много нового… Свою самую первую программу я начала разрабатывать еще десять лет назад, когда мы мучились с устаревающими учебниками. Мы слушали не только рок, а еще оперу. Эта программа была разработана для восьмого класса. И я считала достижением, когда ребята попросили после звонка на перемену: «Давайте этот момент еще раз послушаем». Я считала, что достигла своей цели. Сначала они отнеслись скептически, услышав английское «opera». Кислые, недовольные лица. Но в конце урока… А когда приехал театр из Питера и мы пошли смотреть «Юнону и Авось», не обращая внимания на дорогие билеты, коллеги удивлялись: «Как это у тебя весь класс собрался и пошел?» Иногда я прихожу в школу, и мне кажется, будто впервые я в нее попала, мне надо учиться, учиться и учиться. Но подходят коллеги за советом, я даю его и думаю: «О, оказывается, ты это знаешь!».

Чита