Это был Бонапарт! Современная Франция осмысляет деяния императора

Прошло чуть более двух столетий, как взошла звезда Бонапарта, и 190 лет, как начался закат фортуны Наполеона с русской кампании, а мистический ореол наполеоновской легенды продолжает привлекать внимание, вызывая споры, рождая сомнения и новые версии. Еще одно тому свидетельство – ежегодная Международная научная конференция “Бородино и наполеоновские войны. Битвы, поля сражений, мемориалы”, организуемая Государственным Бородинским военно-историческим музеем-заповедником, прошедшая в этом году с несомненным успехом в сентябре и посвященная 190-летию великого сражения.
Российский читатель знает о событиях 1812 года, как правило, по школьным учебникам. В лучшем случае по роману Л. Толстого “Война и мир”. В исторической памяти русского народа это время навечно запечатлено как время великих жертв и подвигов; в памяти народа Франции, напротив, как время великого крушения (и сегодня в разговорной речи аналогом нашего “дело швах” звучит на французском: “О, это Березина!”).

Шел снег. Стал гибелью
недавний путь победный,
Впервые голову орел понурил
медный.
Рок! Император брел и грезил
наяву,
Покинув позади горящую
Москву.
Шел снег…
В. Гюго. “Искупление”

Но одна-единственная точка зрения на события столь грандиозного масштаба неизбежно обедняет представление о них. Исторический взгляд на события обладает эффектом инверсии: чем дальше время отодвигает от нас события, тем объективнее мы можем осмысливать прошлое, отдавая должное героизму соотечественников, не противопоставляя его знаниям, стойкости и другим достоинствам противника: чем более велик враг, тем дороже победа! Объективный подход к событиям такого глобального масштаба, как русская кампания Наполеона, необыкновенно расширяет исторические перспективы, открывая и новые горизонты будущего.
Не многим крупным деятелям всемирной истории выпала судьба, подобная судьбе французского императора. Время удивительным образом трансформировало этот образ: опоэтизированный веками, мифологизированный художниками, поэтами, писателями, кинематографистами, он не только не оставил равнодушными современников, но и сегодня вызывает появление как новых почитателей, так и столь же горячих противников. Небольшая деталь: 1 октября в Париже состоялась премьера большого исторического шоу “Это был Бонапарт!”. Огромные красочные афиши с выразительным коллажем, в центре которого юный генерал верхом на коне вдохновляет солдат на победу в битве при Маренго, украшали все станции парижского метро и улицы города. Но время от времени на них можно было увидеть эмоционально-размашистые граффити: “Тиран, диктатор, завоеватель, покоритель!!! Долой!”. В то же время только что вышел в свет очередной номер научно-популярного французского журнала “История” со слоганом, обязывающим к размышлению: “Наполеон – истинный отец Европы: границы, экономика, право, искусство – наследие императора”. Одно перечисление затронутых в нем тем говорит о том, что и современная Франция, и некоторая часть Европы живут по законам, оставленным императором Французской республике. “Нам нужно единое европейское пространство, – говорил Наполеон министру Фуше еще в 1810 году, – единая кассационная палата Европы, единая монета, одинаковые меры веса и длины, одни и те же законы”. Все это ныне осуществлено в Евросоюзе. В своих мемуарах “Власть и жизнь” Валери Жискар д▓Эстен заметил, что Франция – страна нововведений, а не реформ. В силу свойственной французам легкости суждений, развившейся под ласковым и переменчивым небом, они… предпочитают все новое, а потом с такой же легкостью все забывают. Господин д▓Эстен, вошедший дважды в одну и ту же бурную реку – политику, был единственным из президентов Пятой республики, посетивших в 1975 году поле Бородинского сражения он воскликнул, потрясенный: “Сколько же страданий пришлось на долю французов на этой земле!” Думается, что именно это чувство новизны и стремление к “чудо-преобразованиям”, даже вопреки здравому смыслу, свойственное французам, очень хорошо понял в свое время юный Бонапарт. В его жилах тогда текла молодая кровь, а “не замороженная политика” (так он метко окрестил суть современных ему многих монархов Европы). Журнал “История”, посвященный деяниям императора, воспользовался широкими творческими возможностями такого мэтра наполеоноведения, как Жан Тюлар, а также мыслями ученых, журналистов, искусствоведов разных университетов Франции и зарубежных стран – Испании, Италии, Австралии, Соединенных Штатов Америки, Бельгии, Польши, Шотландии; жаль, что Россия среди них не присутствует.
Франко-немецкий канал культуры ТВ АРТЕ в конце августа подготовил 56-минутный рассказ “Несбывшиеся мечты Бонапарта”. Время выхода передачи в эфир – в день начала битвы на Бородинском поле по старому российскому календарю – говорит само о содержании телепередачи. Большой интерес для любителей истории представляет уникальная фильмотека о Наполеоне и его времени, содержащая все ленты, созданные на эту тему с рождения кинематографа и до наших дней.
Множество изданий сегодня во Франции посвящено истории наполеоновского времени: это и книги исследователей, переосмысливающих прошлое; переиздания мемуаров, афоризмов, писем самого императора (вышел в свет очередной том писем Наполеона, подготовленный под редакцией профессора Фернана Бокура); воспоминания его сподвижников и современников; несколько периодических журналов под названием “Наполеон” и художественные произведения. Известный в России академик Анри Труайя, писатель армянского происхождения, также отдал дань этой теме. Из самых последних работ внимание привлекает трилогия известного писателя Патрика Рамбо, автора более 30 романов. Первая книга трилогии, вышедшая года четыре назад, рассказывает о сражении при Ейлоу и называется “Битва”. Она была высоко оценена двумя престижными наградами – Большим призом Французской академии и Гонкуровской премией. Рамбо рискнул и, видимо, успешно реализовал литературный замысел великого Бальзака. Но российского читателя больше, пожалуй, может привлечь вторая часть трилогии, носящая романтическое название “Шел снег…”. Это первая строка и лейтмотив знаменитой поэмы Виктора Гюго “Искупление”:
А снег валил, валил. Свистал
неумолимо
Полярный ветр. По льду шагали
день за днем –

В местах неведомых, без хлеба,
босиком…
То плыли не бойцы, идущие
походом,

То плыли призраки под черным
небосводом,
Бредущая во тьме
процессия теней…

Тема СУДЬБЫ, злого РОКА и личности, оставившая заметный след в истории, всегда волновала писателей и поэтов, особенно во времена романтизма. Это тем более ценно, что нить мистических событий в судьбе Наполеона протянута писателем из ХIХ столетия – века романтизма – в наш прагматичный ХХI век. Этот подход к трактовке исторических событий близок российскому читателю сегодняшнего дня. Патрик Рамбо в примечаниях отмечает, что он не склонен относить историю к точным наукам: ни один человек в мире не может быть объективен, считает автор. А потому он оставляет за каждым писателем, поэтом, художником право реконструировать события прошлого, используя и такой зыбкий механизм, как интуитивное познание. Но и оно, как оказывается, зиждется на реальных фактах. Например, и в поэме Гюго, и в романе Рамбо описывается факт, упоминаемый во многих мемуарах участников неполеоновских походов, в частности, в русской кампании великой армии в лютые российские морозы и начинавшиеся холода отчаявшиеся и обессиленные солдаты императора и сопровождавшие армию беженцы находили тепло и спасение во… вспоротых животах лошадей, отогреваясь теплом их крови. Потому был свой резон в выступлении участника упомянутой конференции француза Жана Луи Гуро, предложившего к уже имеющимся 36 монументам на Бородинском поле присоединить памятник лошадям, друзьям и помощникам солдат.
Немного о содержании романа Рамбо. “Шел снег…” начинается радостно и легко: читатель сразу же попадает в ликующий Париж 20 марта 1811 года вместе с юным аристократом, будущим маршалом Франции и адъютантом Наполеона графом де Сегюром. Народ празднует рождение наследника трона, а с ним и возрождение надежд на окончание войн, на спокойное, стабильное существование. Но нет, покой и не снится императору. Ослепленный властью, окрыленный рождением сына, он уже готов вопреки здравому смыслу и предостережениям советников двинуться к границам России. Соблазн столь велик, а доводы столь вески, что он не может противиться искушению. И через год роковой поход начинается!
Перед внутренним взором читателя чередой проходит и когорта блистательных сподвижников императора, властителей Европы; мы можем проследить и понаблюдать за буднями Наполеона – акцент сделан на его удивительной способности работать: много, всегда, при любых условиях. Рядом барон Фейн, возглавлявший канцелярию императора, хранитель его архива. Рядом с бароном молодой буржуа из Руана, его подчиненный, а затем и в чем-то соперник, на крыльях фортуны взлетевший высоко, – Себастьян Рок. Лицо сугубо гражданское, обывательских устремлений и полета мысли. Но как все, кто шагал рядом с императором Франции – от повара до маршала, разделивший его успехи и поражения и ставший в конце концов генералом. Вызывает интерес то, что именно Себастьяну Року, а не любимцам императора, ни одному из маршалов, ни Анри Бейлю, будущему писателю Стендалю, также присутствующему в книге, а простому буржуа из Руана отдает Рамбо право поведать в старости о русской кампании молодым актерам парижского театра, директором которого он становится, осуществив таким образом мечту своей юности. Именно с труппой комедиантов Авроры Барсе и ее примадоннами великая армия совершает свой грустно-исторический исход из России, в котором острый взгляд писателя с французским пером в руке смог подметить и немало комического. Впрочем, трагедия и комедия всегда идут в жизни рука об руку. Сам же Рамбо приходит к выводу, что император вернулся в Европу уже не тем великим человеком, который мыслил реально… Речь идет, видимо, о его возможностях. Вот так на глазах читателя из баловня фортуны Наполеон превращается в обессиленного духовно и физически “…свершителя рокового безвестного веленья…” (А. Пушкин).
И опять мы задаемся вопросом, почему фигура Бонапарта столь притягательна для потомков? Только ли потому, что, принеся немало горя и страданий своей стране и миру, он совершил и немало великих дел, причислив себя к тем, “кто взял на себя смелость вершить великие дела, а значит, ему никогда не будет уготовано место среди холодных и робких душ, не познавших ни победы, ни поражения…”? Этим же вопросом задался и доктор Рольф-Дитрих Кайль из Германии (автор лучшего перевода на немецкий язык “Евгения Онегина”) в своей интересной статье, опубликованной в сборнике Тургеневского общества Франции за 2001 год и подготовленной в 1999 году к юбилеям двух великих писателей, также отдавших дань увлечению личностью Наполеона. Статья называется “Что есть истина? Или Пушкин и Гете”. Поставив в название эпиграф к стихотворению Пушкина “Герой”, Кайль как бы присоединяется к диалогу поэта с другом о том, что же дороже для истории и более необходимо для народа: чистый и точный факт или миф, легенда, которые привносит время в освещение событий прошлого. Ответ поэта, как и самого Рольфа-Дитриха Кайля, определенен
“Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…”.
Примечательно, что, после того как были опубликованы мемуары Бурьена, сопровождавшего императора в египетском походе, где был описан факт посещения Наполеоном у ворот Яффы госпиталя больных чумой, одному из которых он пожал руку, вдохнув в него надежду и жизнь, этот же факт запечатлел на своей картине художник Гро – и Пушкин, и Гете стали называть Наполеона не иначе как “герой”, видимо, простив ему и великие ошибки, и даже те страдания, которые он вольно или невольно принес людям. Не этот ли факт заставил Гете воскликнуть, что люди “более всего достойны любви, несмотря на их ошибки…”.
Судьба привела меня в 1971 году на улицу Бонапарта в Париже, в дом внука маршала Лиоте – Пьера Лиоте. В ту пору внук уже превзошел возраст своего знаменитого деда, военного министра Франции. Он с удовольствием вспоминал о своей первой поездке в Советский Союз в 1930 году, с готовностью делясь своими семейными мемуарами. В их семье много говорили о России; о предке, который принимал участие в русской кампании Наполеона, чудом спасшемся на Березине, о его безмерной благодарности офицеру русской армии, подарившему ему вторую жизнь, – тот накормил его и обогрел. Предок Пьера Лиоте был столь поражен добротой русских людей, что спустя двадцать лет еще раз посетил землю, которой был обязан жизнью. А на известном портрете художника Филипа Алексиуса де Ласло де Ломбоса маршал Уберт Лиоте запечатлен с оружием, подаренным его предку за храбрость, проявленную в бою, самим императором. Что это: исторический факт или семейная история, некая легенда, передаваемая из поколения в поколение, где желаемое стараются выдать за действительное?!

Вдруг ночью (а в гробах конца у ночи нет)
Очнулся он. Чадил какой-то мерзкий свет;
Виденья странные вползли в его ресницы…
“Встань! Ватерлоо, Москва, скала Святой Елены,
Изгнанья, короли, британский страж надменный,
Что осквернил твой одр, – последнее звено
Страданий, – все ничто! Возмездье – вот оно!”

Легенда ждет своего продолжения…

Наталья ДОРОФЕЕВА,
член Международной федерации журналистов