Если много знал – под расстрел. Концерт Высоцкого в Одессе

Я стояла на трамвайной остановке Первой станции большого Фонтана, ждала трамвай, чтобы поехать домой после института. Трамваев не было видно ни со стороны Куликова поля, ни со стороны Фонтана. Старая история: как только в Одессе начинается зима, видно, эти трамваи сильно мерзнут и не выходят на линию.

Из переулка Александра Матросова какие-то парни, полураздетые, толкаясь, перебежали улицу по направлению к технологическому институту. На студентов из моего сельхоза они не были похожи. Про себя решила, что это ребята из политеха. Приглядевшись, заметила, что и другие прохожие, минуя остановку, потянулись к технологическому. Я знала, там часто крутили фильмы, которые нигде больше не посмотришь. И проводили разные вечера, но посторонних не пускали, только своих.Шубка не спасала, я начала замерзать, а трамвая все не было. Вместо него к остановке припарковалась черная «Волга», из нее высыпали четверо молодых парней и странно рассыпались веером. Один из них отошел назад метров на пять, другой, подняв воротник, пританцовывая и кружась вокруг своей оси, остался стоять на месте. Остальные с некоторым отдалением друг от друга потопали в сторону института. У меня не было никакого сомнения в том, что это пожаловали мальчики с Бебеля. Значит, там сегодня не просто обычный вечер или фильм, там такой фильм, который не посмотришь ни за какие деньги.Ошибиться в принадлежности бравых ребят к КГБ уж кто-кто, а я никак не могла. У моей сестры Алки есть на работе подружка Ленка Довбненко, вот у нее любимое занятие узнавать в толпе этих франтов. Алкино СУ-51 расположено в нескольких кварталах от улицы Бебеля, где и находится знаменитая на всю Одессу резиденция небезызвестных органов. Улица сама по себе небольшая, однако считается в городе самой длинной по всем известному в Одессе анекдоту. Спрашивают одного еврея в Одессе: «Какая у вас самая длинная улица?» Не моргнув глазом чудак отвечает: «Бебеля». – «С чего вы взяли, что Бебеля?» – «Он еще спрашивает!.. Один мой знакомый десять лет назад имел повод пойти на эту улицу и до сих пор не вернулся!»Сейчас, раз и эти мальчики потопали в технологический, это неспроста, как пить дать. Стояла, как дура, раздумывала еще. Дождалась, когда соберется огромная толпа у здания института. К кассам не пробиться. Узнать бы теперь, какой фильм. Афиш никаких. Пару раз спросила, на меня посмотрели и ничего не ответили. Все вокруг спрашивают билетики, предлагают любые деньги. Краем уха услышала, что вроде это вечер Высоцкого. Концерт закрытый, никто о нем не знает.- Вы хотите попасть на концерт Высоцкого?За моей спиной стоял парень из веерной четверки, которая подъехала к институту на «Волге».- Зачем же плакать? У вас тушь потекла, сейчас глазки защиплет. Вы так любите Высоцкого?Столько сразу вопросов на одну мою голову, да еще от кого?- Это слезы от ветра и снега, тушь плохая.- Вы в этом институте учитесь?- Нет!- А откуда вы узнали про концерт?- А я и не знала.- Что же вы здесь делаете? – Он внимательно посмотрел на мой моднющий громадный желтый портфель.- Я вчера с парнем познакомилась, он пригласил меня сюда. Сказал, что для меня будет большой сюрприз, а сам не пришел. Там будет интересно?- Это для кого как…Он явно потерял ко мне всякий интерес, а я мертвой хваткой вцепилась в несчастного. Еще стала спрашивать, нагло прикалываясь: этот Высоцкий кто – поэт или артист?- Ладно, пошли, что с тобой делать.И мы пошли вдоль здания, завернули за угол к запасному выходу. По узкой лестнице попали в переполненный зал. Пустая сцена была слабо освещена. На ней, кроме микрофона и одиноко стоявшего стула, ничего не было. Вдруг стремительно вылетел невысокий мужчина с гитарой в руке.И он запел. На пение в моем понимании это было не совсем похоже, скорее он просто заорал с такой силой, что казалось, сейчас здесь его грудь разорвется. И он достанет из нее свое бьющееся живое сердце и отдаст его нам – людям, как Данко. Меня бил озноб, я почему-то за него боялась.Не знаю, сколько длился этот концерт, люди сидели и стояли не шелохнувшись. Мне хотелось, чтобы все, как я, поняли и полюбили на всю жизнь этого по-настоящему талантливого и мужественного, истинно народного артиста. Самому последнему идиоту должно быть ясно, что в каждом его стихе звучит протест против существующего строя. Как только раньше я этого не замечала? А как можно было заметить, ведь в обороте крутилось всего несколько песен на всю Одессу? А то, что спето сегодня в технологическом, завтра уже будет знать весь город?Я был душой дурного общества,И я могу сказать тебе:Мою фамилью-имя-отчествоПрекрасно знали в КГБ.Я стала потихоньку искать глазами своего знакомого, он неподвижно стоял, прислонившись к стене, не отрываясь смотрел на опасного московского гостя. А Высоцкий продолжал:Так оно и есть -Словно встарь, словно встарь:Если шел вразрез -На фонарь, на фонарь,Если воровал -Значит, сел, значит, сел,Если много знал -Под расстрел, под расстрел!Мною овладел страх, я не сомневалась, что сейчас на сцену выйдут эти кагэбэшники с «кровавыми мальчиками в глазах» и уведут Высоцкого под белы рученьки. Уже, наверное, и приказ сверху спустили. Я стала опять искать своего проводника, но на прежнем месте «его больше не стояло». Неужели его заберут прямо со сцены, нет, не решатся, здесь очень много народу. Все возбуждены, люди бросятся на его защиту. Весь зал гремит, это не аплодисменты, это гром небесный. Вот это талант настоящий!Концерт закончился. Такая давка началась – ужас. Я с того же запасного выхода пробилась на улицу. Ветер стих, свободное от облаков морозное небо со звездами освещало чистый искрящийся снег, который поскрипывал под ногами. Я шла без шапки, пытаясь остудить свою взбудораженную голову. Теперь я знала: блатные песни – это прикрытие. Он поет совсем о другом, о главном, настоящем. Он высмеивает наше общество, он насквозь видит этих «жадною толпой стоящих у трона». Он смеется над ними. Они ему это не простят. Где-нибудь втихую загребут точно. В башке стучало: не простят – сгноят, не простят – сгноят.По ранней весне запись этого концерта Высоцкого на полную громкость крутила вся Одесса. Окна нараспашку, а оттуда разухабистый голос с хрипотцой. Я шла по родному городу и наслаждалась им. Талантище! В Москве, куда переехала, выйдя замуж, на память о том выступлении захватила кассету. Но еще раз увидеть воочию и послушать Высоцкого не посчастливилось – попасть в Театр на Таганке было даже сложнее, чем в Оружейную палату Кремля. Удалось только, отстояв огромную траурную очередь, попрощаться с ним, когда в июле восьмидесятого Москва провожала Поэта и Артиста в последний путь….А песню-мост «Москва – Одесса» Высоцкий написал. Открыты все города – от Лондона до Владивостока, но ему туда не надо, ему в Одессу надо позарез:Но опять задержка рейса,И нас обратно к прошлому ведетВся стройная, как ТУ,Та стюардесса мисс Одесса,Похожая на весь гражданский флот.д. Еднево, Московская область