Экзамен – страшное оружие. Общество должно решить, какой уровень честности нужен при аттестации

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, главный редактор «Учительской газеты»: – Мы начинаем в редакции серию ежемесячных «круглых столов». И открываем ее важнейшей темой – проблемой аттестации на выходе из средней школы. Педагогическое сообщество, пресса, Министерство образования и науки в какой-то степени вводят в заблуждение самих себя, страну, родителей и детей. Сегодняшний аттестат – лакирование действительности, и одним из факторов, который это подчеркивает, является ЕГЭ. Хотелось бы, чтобы мы в первую очередь обсудили, в какой форме должен быть итоговый документ об окончании средней школы.

Комментарий «УГ»Проблема итоговой аттестации на сегодня, пожалуй, одна из самых главных в образовании – ведь она не только решает судьбу выпускника, но и дает оценку работе школы. Введение ЕГЭ – как раз отчаянная попытка добиться объективности, уйти от лакировки действительности и постоянного вранья, ставшего, к сожалению, нормой. Правда, в связи с этим возникает и еще один вопрос: а как быть с теми, кто получит на экзамене двойку, – не выдавать аттестат и оставить на второй год, что, по мнению Виктора Болотова, равносильно национальной диверсии, или, разрушив стереотипы, вручать выпускнику диплом с двойками? Тогда возникает другая проблема – смогут ли они получить какое-то профессиональное образование с таким аттестатом. Впрочем, 20 процентов неуспевающих – это мировая статистика. Именно столько выпускников школ не усваивают знаний по тем или иным предметам. А не выдавать ли нам аттестаты вообще без оценок – раздаются в связи с этим мнения некоторых представителей педагогической общественности, или прилагать к ним свидетельство о сдаче ЕГЭ, результаты которого можно улучшить на следующий год.Впрочем, есть еще один вариант – обойтись вообще без экзаменов. Правда, он довольно рискован и не совсем увязывается с нашим российским менталитетом, когда без кнута и пряника вряд ли можно добиться высоких результатов. Мы открываем широкую дискуссию и предлагаем вам, уважаемые читатели «УГ», ответить на следующие вопросы:1. Нужны ли выпускные экзамены в школе?2. По каким предметам должны быть обязательные выпускные экзамены в 11-м классе?3. Должны ли выставляться оценки в аттестат, или он должен лишь подтверждать, что учеником прослушан основной курс за среднюю общеобразовательную школу?4. Как вы относитесь к предложению выставлять реальные оценки в аттестат, в том числе и двойки?5. Может быть, ЕГЭ нужно сдавать лишь тем, кто будет поступать в вузы?6. Какие оценки в обязательном порядке должны быть в аттестате, или, возможно, к нему необходимо выдавать вкладыш с оценками?7. Какой документ об образовании должны получать те, кто не освоил школьный курс по 1-2 предметам.

Виктор БОЛОТОВ, руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки:

– Это проблема не только сегодняшнего времени. Просто единый экзамен навел на вопрос аттестации, как любил говорить Эдуард Днепров, резкость. Немного цифр: на экзамене по математике, который во всех субъектах Федерации обязателен (а в прошлом году в ЕГЭ участвовали 800 тысяч детей), 19,46% выпускников получили двойки. То есть если бы не было этого компенсирующего «плюс один балл», когда берется среднее арифметическое между оценкой школы и результатом ЕГЭ, то формально мы не могли бы выдать аттестаты почти 20 % школьников.

К сожалению, эта цифра устойчиво повторяется и в ходе других исследований. Эти цифры – 20% неуспеваемости – для нас не неожиданны. Но возникает вопрос: что же с этой цифрой делать? Есть как минимум 3 варианта. Первый – сказать, что мы такие суперчестные и справедливые, и 20 процентам детей не дадим аттестаты. Но я считаю, результаты такой невыдачи похуже национальной диверсии. Такой социальный взрыв никому не нужен. Есть второй вариант – просто отдавать аттестат с оценкой школы: какая она есть, так и ставить. Правда, понятно, что здесь неизбежен субъективизм: пятерка Калининграда, Камчатки или Москвы – не одно и то же. Есть другой вариант с аттестатом – вообще туда никаких оценок не ставить: мол, закончил курс школы. И наряду с аттестатом выдавать второй документ – свидетельство по единому госэкзамену, где есть твои 10 или 99 баллов. Если они тебя не устраивают, ты можешь через год еще раз сдать ЕГЭ и, возможно, изменить баллы.

Третье предложение: никаких выпускных экзаменов в школе. Какой вариант выбрать? Это тот случай, когда чиновники и даже сфера образования не имеют права принимать решение, потому что этот вопрос касается миллионов детей и взрослых. Ведь к системе образования прямо или косвенно имеют отношение 90 % населения России. Поэтому здесь нужно общественное обсуждение, что же делать с нашими итоговыми аттестациями.

Евгений БУНИМОВИЧ, председатель комиссии по образованию Мосгордумы, учитель математики:

– Экзамен – эта та сфера, в которой изменения закономерны. Хотя бы потому, что никто никогда не говорил, что сфера измерения успеваемости школьников в СССР была замечательной. Вспомните, экзамен у нас был государственным и конверты мы торжественно рассылали во все регионы, и в то же время результаты этой аттестации никого особенно не интересовали.

Хорошо помню, что идея учиться без двоек даже не обсуждалась: «три пишем, два в уме» было просто аксиомой, и когда педагогические диссиденты ставили двойку на выпускном экзамене, это был позор на весь район, город, ЧП, по поводу которого собирался райком партии.

Виктор БОЛОТОВ:

– Я добавлю: помните, когда решили использовать школьную оценку – средний балл аттестата – при поступлении в вуз? Так за 2 года этот средний балл вырос на единицу!

Евгений БУНИМОВИЧ:

– Совершенно верно. Происходило невероятное искривление сознания школьника, взрослых, общества в целом. Учитель был поставлен в ситуацию, когда вынужден был подсказывать, изощряться. Например, покупались одинаковые ручки для всего класса, чтобы легко можно было подправить ошибки. Или медалиста вызывали и он просто переписывал сочинение.

Нужно искать какую-то другую модель. Она должна соответствовать нашим педагогическим воззрениям, и с другой стороны – тут я согласен с Болотовым – представлениям общества. Если Франция со времен Наполеона впервые вышла на своем экзамене BAK на 70% и этим гордится, то у нас неуспевающие 20% считаются национальной катастрофой. Но руководитель Федеральной службы лукавит с цифрами: и эти 20% получили с помощью очень советской коррекции. Потому что когда ЕГЭ были заданы в самом начале и не было понижающих коэффициентов (а это те же самые «три пишем, два в уме»), то тогда были не 20%.

– Каждый год моя рабочая группа делает диаграмму с кривой, по которой мы пытаемся понять, где стоит двойка, где тройка, где четверка. Если дать волю авторам, таким, как Евгений Абрамович, который решил, что 5% детей должны решить сложную задачу, то двоек по математике будет 35-40%.

– Заметьте, что после первой же моей реплики мы получили процент неуспеваемости в 2 раза больше!

– Но если дети не смогли решить задачу этого типа, мы рассматриваем: ставить ему двойку или тройку. Начинаем позадачную разборку и, конечно, находим компромиссы.

– Я обращаю внимание на другое. Сегодняшние методисты представляют себе уровень подготовки школьников так же неадекватно. 40% неуспеваемости противоречат расхожим представлениям о нашем образовании. Теперь мы стали более реально относиться к результатам своего образования, а это одно из важнейших достижений, которые дает экзамен.

Мне кажется правильным перенести ответственность в случае с аттестацией на общество. Пусть оно само решит, к какому уровню честности готово. Потому что если мы начнем ратовать за правду в школе с той степенью, которая не соответствует уровню сегодняшних психологических представлений общества, то мы получим недопустимый разрыв между школой и обществом. На уровне страны мы не можем делать такие эксперименты. Не надо за счет детей пытаться избавиться от собственных взрослых комплексов.

Я считаю, поскольку сама школа консервативна, то отменять школьные экзамены – радикальное решение. Вообще школьные испытания – определенный стимул, причем даже не для тех, кто идет в вуз, а для тех, кто туда не собирается. Потому что сейчас у нас не настолько протестантское воспитание в семьях, чтобы эти дети учились из общих соображений до самого конца года. Надо исходить из темперамента и психологии реального школьника.

– Если мы оставляем испытания, возникает следующий вопрос: а какой набор обязательных экзаменов должен быть у детей? Та часть школьников, которые не справились с экзаменом по математике, выбрала такие специальности, где им этот предмет не нужен. С русским языком проще – я не слышал, чтобы кто-то хотел этот экзамен убрать. И еще напомню: мы вводим профильное обучение в старших классах. Так может быть, для разных профилей должны быть разные испытания? Или должно быть единое ядро предметов?

– По этому поводу хочу сказать, что у каждой страны есть национальные традиции образования, сложившиеся исторически. Так, Франция сохраняет свою философию, которую никто в мире уже не понимает. А в России столпами, которые держали наше образование в каком-то единстве, всегда являлись русский язык с литературой и математика. Нам нечем сейчас их заменить. Да и незачем.

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ:

– Может быть, в обязательные предметы следует добавить иностранный язык, как инструмент, необходимый в будущем?

– Сейчас ситуация такова, что учить детей иностранным языкам заставляет нас общество – семья. Пока это не инициатива Министерства образования и науки. Может быть, в аттестацию нужно включить иностранный язык, но основа должна остаться.

Мы говорили про школьные выпускные экзамены. У единого же госэкзамена при всех недостатках, которые все знают, есть и достоинства. Первое в том, что мы понимаем, о чем говорим в случае с ЕГЭ. Это вообще одна из немногих реформ нашего образования, когда хоть понятно, о чем мы говорим. Поэтому как раз вокруг него так много разговоров. Второе – единый экзамен дает яркую четкую картинку, которой не было в советские времена у экзаменов. И правильно, что «Учительская газета» начинает говорить об аттестации. Мой личный опыт свидетельствует о необходимости решать эту проблему всем сообща.

– Давайте подумаем, достаточно ли русского языка, литературы и математики как обязательных испытаний при аттестации? Мне кажется, что к ним обязательно нужно добавить иностранный язык и информационно-коммуникационные технологии.

– В концепции модернизации образования, между прочим, записано про иностранные языки и ИКТ.

– А для выпускников профильных классов могут быть свои дополнительные экзамены.

Лидия РЫБЧЕНКОВА, ведущий редактор издательства «Просвещение»:

– А мне кажется требующей безотлагательного решения проблема, связанная с содержанием экзамена. Возьмем для примера русский язык. Мы все знаем, что изучение систематического курса русского языка заканчивается в девятом классе. Дети сдают обязательный экзамен за курс основной школы, получают отметки. А в десятом и одиннадцатом классах обычных непрофильных школ на изучение русского языка остается всего один час в неделю. За один час по новому стандарту на базовом уровне мы должны заниматься в большей степени культурой речи, и упор делается на это. Что же дети сдают на выходе в форме ЕГЭ? В содержание экзамена входит весь курс русского языка, который был с пятого по девятый класс, то есть то, что школьники сдавали на выходе из 9-го класса, надо сдавать еще раз – в 11-м классе. Какой учитель, простите, будет в десятом и одиннадцатом классах заниматься культурой речи, если у него «нависает» ЕГЭ за весь курс русского языка?! Эту проблему нужно решать.

ЕГЭ дает положительные результаты, но работу над формой и содержанием необходимо продолжать. Иначе получается противоречие между тем, что задается стандартом, и тем, что требуется в содержании экзамена на выходе из 11-го класса. В настоящее время разрабатываются новые учебники, соответствующие новым стандартам, но учить по ним никто не будет, потому что учащихся надо готовить к ЕГЭ за весь курс русского языка. Фактически экзамен, а не стандарт определяет содержание обучения, содержание экзамена становится стандартом. По-моему, чтобы в школе появилось что-то новое, с одной стороны, стимулом должен стать экзамен, с другой – олимпиада. Это очень хорошая возможность для апробации новых подходов к проведению итоговой аттестации.

И еще: на Всероссийской олимпиаде по русскому языку в этом году впервые будет проводиться устный тур. К такой форме олимпийских испытаний мы шли все годы, периодически предпринимая попытки проверить устную речь.

Александр КАПУСТНЯК, заместитель начальника управления Госнадзора по соблюдению законодательства в сфере образования:

– Когда мы говорим об итоговой аттестации, нужно выделить ситуацию с экзаменами в девятом классе, потому что это отдельный сюжет. Это несколько иное развитие событий, другие цели и задачи. И другое дело – одиннадцатый класс… Нельзя забывать, что у нас действительно очень разные дети. Не только те, кто стремится участвовать в олимпиадах, чтобы показать какие-то результаты. Есть ведь, например, и категория ребят с умственными заболеваниями. Нужны ли им экзамены? Подобный вопрос также должен быть решен в отношении различных категорий детей.

На мой взгляд, сохранение различных форм проведения экзамена возможно. Что касается тех результатов, о которых говорил Виктор Александрович, их не нужно бояться, поскольку они позволяют нам определить, что же в действительности сейчас происходит. Нужен или не нужен итоговый аттестат, сказать однозначно нельзя. И так, мне кажется, вопрос ставить не нужно. Хотя что-то изменить – может быть. Несколько лет назад мы уже поменяли содержание аттестата по ряду предметов творческой направленности (изобразительное искусство, физическая культура, музыка): вместо отметок – «зачтено».

Лариса РОСЛОВА, старший научный сотрудник Института содержания и методов обучения РАО:

– По-моему, одним из достоинств ЕГЭ является то, что аттестация стала внешней, когда экзамен принимает не учитель, который ведет этих школьников постоянно, а другая, внешняя, комиссия. Это одна из важных особенностей эксперимента.

Я представляю коллектив, который занимается итоговой аттестацией в профильном обучении. В экзамене по математике мы попытались реализовать идеи компетентностного подхода. Разослали в регионы демонстрационные версии для девятого класса, учителя сразу на это среагировали… Эти идеи близки им. Главное – правильно объяснить, зачем это нужно.

– Когда в вопросе по математике даны 4 линейные функции, спрашивается, какой из графиков на картинке отсутствует. Для этого нужно просто понимать смысл коэффициентов, и тогда ты сразу ответишь. А если в школе ты привык работать только по заданному алгоритму, придется строить все 4 графика. Учителя объясняют смысл коэффициентов, потом работа идет формально, по алгоритму, вот некоторым и кажется, что задание трудное. По этому поводу хочу сказать, что обсуждение с регионами (а их уже 10) испытаний в 9-м классе идет гораздо более пластично и спокойно. Они делают замечания, и многие из них принимаются. Некоторые новые типы заданий включаются тоже, но только после обсуждения, и в этом как раз и проявляется политика в области образования. Мы приходим к общему мнению, что нужно немножко поменять угол зрения в школе, чтобы такого типа задания входили в обязательное учебное «меню».

Перемещение фокуса на аттестацию в 9-м классе интересно, потому что ее обсуждение идет в гораздо более спокойном и цивилизованном плане. Если говорить о технологии разговора с обществом, то в этом случае важно, что было предложено несколько вариантов.

Александр ШУПТА, главный специалист Рособрнадзора:

– Хочу привести такие цифры. В 1935 году ЦК ВКП(б) принимает постановление, согласно которому отличники по всем предметам поступают в вуз напрямую, без экзаменов. А золотые и серебряные медали впервые вводятся в 1944 году. Идет война, но медали льются из настоящего золота и серебра! В 1970-е годы вводятся обязательные экзамены в 8-10-х классах.

И вот день сегодняшний. Когда мы опубликовали примерный список тем сочинений, буквально на следующий день в интернете появились сайты, предлагающие сочинения. Поэтому мы, проводя экзамен, должны учитывать попытки обойти его. Эффективность ЕГЭ высока, а вопрос механизма проведения самих аттестационных испытаний, конечно, открыт.

Надежда САМЫЛКИНА, главный специалист Департамента государственной политики в образовании Минобрнауки:

– За Министерством образования и науки Российской Федерации осталось нормативно-правовое регулирование тех процессов, которые происходят сейчас в образовании.

Вопросы, которые мы обсуждаем, я могу объединить в проблему сосуществования ЕГЭ и традиционного экзамена.

Рособрнадзор уже представил в Минобрнауки России законопроект «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «Об образовании» и в Федеральный закон «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» (в части введения единого государственного экзамена).

Он сейчас обсуждается в Минобрнауки России, затем в соответствии с регламентом предстоит процесс согласования, и мнение всех заинтересованных участников будет учтено. Этот законопроект и должен ответить на многие вопросы.

– Есть три главных вопроса. Первый: школьник должен иметь право выбора – ЕГЭ или другой формы аттестации. Второй вопрос: какой должна быть форма вступительных испытаний в вуз? Наш ответ: олимпиадное движение нужно расширять как альтернативу ЕГЭ, а в творческих вузах должны быть дополнительные испытания.

Третий вопрос. Если ребенок выбрал ЕГЭ, то школа обязана его проведение обеспечить. С этим пока еще есть трудности, например, в отдаленных районах Саха (Якутии).

Вообще экзамен – самое опасное, страшное оружие, которое сейчас существует. Поскольку, что бы ни было написано в самых главных педагогических документах, ориентироваться будут на то, за что будут бить, то бишь спрашивать на экзаменах. У нашего человека все время существует желание обойти закон. Но ЕГЭ – все-таки наиболее эффективная защита от подтасовок: как ни натаскивай ребенка на тесты, если он не знает математику, он ее не сдаст.

«Круглый стол» организовали и провели

Виктор БОЧЕНКОВ, Ирина ДИМОВА, Татьяна ЕФЛАЕВА, Светлана РУДЕНКО