На чтение: ≈ 14 мин.С директором Института художественного образования Российской академии образования, профессором, доктором педагогических наук, членом-корреспондентом РАО Людмилой ШКОЛЯР мы попытались ответить на вопросы, кто, как и для чего преподает сегодня детям предметы художественного цикла и что все-таки делается для того, чтобы музыку, изобразительное искусство и другие не менее важные предметы лишить незаслуженного статуса второстепенных.
– Мы часто говорим: человек должен развиваться целостно. Это в первую очередь обязывает развивать его душу и тело одновременно, в комплексе. С этим согласны все. А на деле?..
– На деле мы развиваем только голову, ибо логическое мышление обеспечивает жизненный успех в современных условиях, когда выживание стало уделом миллионов людей. Отсюда увлечение знаниями, которые «будут полезны в жизни». Вся система образования ориентирована на цели сегодняшнего дня, что само по себе уже является дискредитацией образования как механизма развития цивилизации вообще. А сердце? Разве оно воспитывается автоматически? Если бы это было так, то человечество не создало бы искусства. Человека от животного мира отличает именно то, что он оценивает жизнь не только с позиций пользы, опасности, продолжения рода и прочее, то есть на уровне инстинктов. В том и величие человека, что он оценивает жизнь еще с точки зрения гармонии и красоты. В этом смысле искусство есть способ существования человека, его родовая способность, а не просто нечто придуманное для оформления быта или удовлетворения интересов шоу-бизнеса (что мы сейчас и наблюдаем). Поэтому вопрос «Зачем преподается искусство в школе?» выглядит по меньшей мере странно. Оно потому и преподается, что в школе учится Человек, учится Человеческому. Все, что воспитывает сердце и душу, есть в искусстве. Можно ли считать душевные качества человека второстепенными? Конечно, нет. Но тогда и предметы искусства нельзя считать второстепенными и тем более низводить их до этого уровня.
– Несмотря на ценность, которую представляют уроки художественно-эстетического цикла для развития личности, на них отведено неоправданно малое количество часов – по одному часу на музыку и изобразительное искусство в 1-7-х классах и один час в неделю на предметную область «искусство» в 8-9-х. В старшей школе же остается только мировая художественная культура. Как могло такое произойти?
– Попробую смоделировать ситуацию. Естественно, что каждый педагог, понимая лучше другого значение своего предмета, всегда ратует за увеличение часов на него. Но задайте вопрос учителю искусства, что, по его мнению, для этого надо выкинуть из школьной программы, он вряд ли ответит, потому что не может взять на себя ответственность за сокращение часов по математике, биологии, физике и так далее. Ведь фундаментальное образование без всего этого не может обойтись. Но образовательная политика нацелена на разгрузку учащихся, что тоже правомерно. Вот и получается, что эта разгрузка происходит за счет предметов искусства. Думаю, в истории России еще не было такой эпохи, когда философская безграмотность, просто нелюбовь к своему народу диктовали такое отношение к искусству. Налицо парадокс: декларируем гуманизацию образования, духовность как высшую ценность, а всю образовательную систему подстраиваем под прагматические цели. Почему-то все уверены, что освободить ребенка, молодого человека от искусства, отведя на него всего один час в неделю, это нормально. А увеличить количество часов на музыку, изо – эксперимент. Все абсолютно наоборот! Искусство каждый день в школе, в разных формах – вполне нормально, а вот один час – не что иное, как эксперимент. И результат: общество погрязло в примитиве, бездуховности. Сегодня (страшно сказать) человек образованный и культурный – это разные люди. Неужели мы можем допустить, чтобы человек, не имеющий никакого понятия о культуре как о нравственно-эстетическом опыте поколений, обеспечивал общественный прогресс? Вот здесь-то и надо подумать, что подлинная нравственность приходит к нам прежде всего через искусство.
Мы сейчас отстаиваем свою позицию: в 8-х и 9-х классах должна быть не просто предметная область «искусство», в рамках которой школьные или вузовские преподаватели будут читать ребятам что-то вроде теоретического курса «Введение в искусствознание». В старшем школьном возрасте также необходимо музыкальное, изобразительное, танцевальное или театральное искусство для развития фундаментальных человеческих способностей, заложенных самой природой. Но пока в условиях одного часа в неделю нам остается только уповать на ту огромную ответственность, которая лежит на учителе.
– Тогда возникает следующий принципиальный вопрос: как сегодня преподается цикл предметов, связанных с искусством, и какие основные тенденции в методике можно проследить? Ведь одно дело – важность и значимость предмета, но совсем другое – качество преподавания и мастерство учителя.
– К сожалению, тенденция не изменилась: либо искусство преподается упрощенно, либо преподается упрощенное искусство. Аргумент тоже старый: один час в неделю и общее художественное образование. И то, и другое осуществляется в рамках педагогики обыденности и повседневности, но не педагогики развития. Например, уже появляются «научно обоснованные» теории, что классика на уроках музыки не нужна, что она вредит, что ценным является только спонтанная двигательно-физиологическая реакция на музыку.
Не утихают разговоры о необходимости снова превратить урок музыки в урок пения (так же как урок изобразительного искусства – в урок рисования). Мы забываем о том, что искусство не «работает» на обыденном уровне, оно переосмысливает жизнь, чтобы заострить внимание на истинно духовных ценностях для всего человечества. Оно берет всеобщее нравственное и эстетическое, потому закономерно требует философского уровня переосмысления жизни.
Никто никогда не возражал против того, что пение – самый доступный, самый демократичный, самый прекрасный вид музыкально-творческой деятельности. Но это еще не музыка в целом, а лишь отдельный вид деятельности. Если ребенок научился петь, играть на музыкальных инструментах, выражать музыку в танце, значит ли это, что он научился мыслить и жить в искусстве? И происходит ли это автоматически? Такая подмена целого частным происходит от нашей методологической безграмотности и еще оттого, что мы привыкли учить только тому, что умеем делать сами. А результатом становится отсутствие развитого художественного мышления у детей. Вспомним Л.С.Выготского: «Эстетическая реакция не выражается в сжимании кулаков и дрожи…». Для нас гораздо важнее думающий ребенок, следящий за своими движениями души!
И еще один фактор: мы стремимся «учиться у Запада», перенимаем системы Карла Орфа (Австрия), Золтана Кодаи (Венгрия) и прочие, как будто у нас не было Д.Б.Кабалевского, нет системы изучения пластических искусств плодотворно работающего Б.М.Неменского, соратника и друга Дмитрия Борисовича. Хочу отметить, что «новаторство» постоянно возникающих программ и учебников по искусству ограничивается только тем, что они появились сегодня. Новаторство должно быть доказано!
– Ваш институт и вы лично со своими коллегами создали новые учебники, уникальную программу музыкального образования, в основе которой лежит проблематизация. Что это значит? И вообще, в чем смысл вашей программы?
– Наша программа называется «Музыкальное искусство» (авторы: композитор В.О.Усачева, Л.В.Школяр, кандидат педагогических наук В.А.Школяр). В том смысле, о котором я говорила, она не является новаторской, поскольку только «расшифровывает» подход к педагогике искусства, заложенный в концепции Д.Б.Кабалевского. Мы считаем, что не надо «соединять» музыку и жизнь и без конца об этом говорить. Музыка – живое искусство, и она уже живет в ребенке. И наша задача – создать живую методику, которая занималась бы не раскрытием того, что есть в музыке, препарируя ее, а того, что в человеке привело к появлению самой музыки, вообще искусства в истории человечества, и именно в таком виде, как оно существует. А это уже философский уровень анализа ребенком музыки и жизни, это проблематизация содержания человеческого опыта. Чем нагромождать урок всякими методологическими и методическими «изысками», не лучше ли проникать в сущность музыки и затем идти от сущности к явлению (от общего к частному)? Иначе можно так и не понять, что такое музыка. Это самый короткий путь к пониманию ее сути и в то же время самый короткий путь к сердцу ребенка. Позволю себе пример – русская народная песня «Степь да степь кругом». Начинаем ее разучивание с противоречия в самой песни. Содержание явления – смерть человека, о которой традиционно поется в миноре, а здесь – «разлитой» мажор. Мажор и смерть, казалось бы, несовместимы… Что было такое в душе русского народа, сочинившего песню о такой особенно красивой смерти в мажоре? Вместе с детьми приходим к выводу, что именно в русском народе особо ценились благородство, бескорыстие, самой высокой ценностью было жить для других (что, кстати, смоделировано и в образе Христа). Так мы затронули вечную проблему – для чего и как жить. Пусть теперь каждый ребенок «примерит» ее на себя. Что касается методики, из примера ясно, что мы как бы воссоздаем процесс, который привел к рождению данной песни именно в такой художественной форме. Моделирование художественно-творческого процесса, погружение в истоки возникновения жизненного, а затем и музыкального явления – это ведущий методический принцип программы «Музыкальное искусство». Самое главное: традиционная методика начинается с абстрактных умений и навыков, считается, что сначала надо научить ребенка петь, играть, двигаться, а уже потом работать над образом. В русле проблематизации содержания на первое место выходит переживание самого ребенка, которое любой вокально-хоровой навык превращает из абстрактного звучания в художественное интонирование.
– Как вы думаете, реально ли переломить ситуацию, чтобы музыка, изобразительное искусство и многие другие предметы искусства из второстепенных перешли в разряд главных, по крайней мере стали равнозначны среди других школьных предметов?
– Реально, но только если мы станем учителями искусства с большой буквы, а не массовиками-затейниками, работающими на потребу дня, и если поймем, что стратегия художественного мышления и стратегия научного поиска – это не разные вещи, а единый в своей основе процесс. Тогда и вопрос о второстепенных предметах в школе будет снят.
Выбор читателей
Комментарии