Экокомментарий

А доверие российского общества к школе не падает

Как вы к этому относитесь? С этим вопросом мы обратились к академику РАО Эдуарду ДНЕПРОВУ, который в 1990-1992 гг. возглавлял Министерство образования РФ, а сейчас является директором Федерального института планирования образования.

В общетеоретическом плане трудно представить себе нормальное федеративное государство, где центр распоряжается структурами субъектов Федерации, в частности управляет средней школой и финансирует ее. Тогда это уже не федеративное устройство. И потому меня всегда умиляет, когда некоторые деятели Совета Федерации, этой, казалось бы, главной опоры российского федерализма, взывают к финансированию среднего образования из центра, приводя постоянно в пример… унитарную Францию. В этом, если хотите, – суть нашей политической культуры и политической ментальности. Мы всегда выбираем выгодные для себя примеры, не считаясь с тем, что они лишь демонстрируют нашу неграмотность, и всегда стремимся преклонить свою вольную федеральную голову к властной руке и бюджетному животу центра.

Отсюда – даже не шаг, а полшага к унитарной, единообразной школе, когда, как бывало прежде, от Сахалина до Калининграда в один и тот же час будут проходить один и тот же предмет на одной и той же странице единого учебника. (Голубая мечта наших стандартизаторов, скрываемая за их постоянными всхлипами о якобы рвущемся образовательном пространстве).

Это в теории. Теперь о конкретно-исторической практике. Здесь две разные ситуации – до нынешнего обвала и после. Известно, что 90% наших регионов – дотационные. То есть на практике школы, по сути, находятся в прямой зависимости и от федеральной казны, и от федеральных установлений (тарифные сетки, нагрузки учителей и т.д.).

Известно также, что начиная с 1995 года ситуация с прохождением федеральных трансфертов в регионы и, в частности, с выплатой заработной платы работникам образования постоянно обострялась и в 1998 году достигла предела, а точнее – беспредела. И потому были вполне оправданы поиски выхода из этой ситуации, в том числе – поиски путей прямого привлечения федерального бюджета к финансированию школы.

Эти поиски шли в двух основных направлениях: а) предложения о выделении окрашенных трансфертов (целевых субвенций) непосредственно на нужды школы, в том числе на зарплату учителям и б) предложения о прямом финансировании этой зарплаты из федерального бюджета. То и другое имело одну цель – прекратить государственный бандитизм по отношению к учителям, постоянное обкрадывание их со стороны государства и тем самым разрядить социальную ситуацию в сфере образования (общеизвестно также, что учительские забастовки в последние годы составляют более 90% от общего числа стачек в России).

В 1995-1996 годах решение проблем зарплаты учителей путем выделения целевых субвенций регионам на нужды общего среднего образования было, с моей точки зрения, вполне реальным. Но на это не хватило ни здравого смысла, ни умения, ни политической воли – как у образовательного ведомства, так и у правительства в целом. Сама идея о целевых субвенциях была заявлена лишь летом 1997 года в концепции организационно-экономической реформы системы образования. И вместе с этой концепцией она была похоронена в начале 1998 года, когда, как обычно, вместе с водой выплеснули и ребенка. И тогда правительство, минуя уже всякие концепции, перешло к прямой экономии на образовании, о чем свидетельствовало, в частности, его приснопамятное, не отмененное до сих пор постановление ? 600 от 17.06.98 г.

Сегодня же, после обвала, финансирование школы напрямую из федеральной казны мне представляется нереалистичным. Разразившийся кризис резко изменил ситуацию. Если ранее бюджет регионов составлял половину консолидированного бюджета страны, то в 1999 году, по предварительным расчетам, он составит две трети этого бюджета.

Но именно сегодняшнее критическое положение должно наконец заставить власть в корне изменить бюджетную и налоговую политику. С тем чтобы сконцентрировать основную часть налогов – и соответственно средств – в регионах и дать им возможность обеспечивать нормальную жизнедеятельность (в том числе и школы) на местах.

При этом надлежит решительно изменить и нынешнюю убогую, во многом провоцирующую коррупцию (а может быть, и выстроенную на коррупции) трансфертную политику.

Очевидно также следующее: все названные изменения будут зависеть только от одного – от политического здравомыслия и политической воли власти, что в последние годы является едва ли не основным дефицитом в нашей многострадальной, невезучей на власть стране. И школе в этом отношении, может быть, не повезло значительно больше, чем всем остальным, вместе взятым. Отсюда и абсолютное преобладание в стране учительских забастовок.

Но тем не менее вопреки тотальному недомыслию нашей власти, попытавшейся в последние годы пустить школу под нож монетаризма, она остается сегодня едва ли не единственной народно-хозяйственной отраслью, которая не только выжила, но и заметно продвинулась вперед даже в условиях тяжелейшего переходного кризиса.