«Его стихов пленительная сладость…»

В гостях у Жуковского в Мишенском

Фундамент барского дома теперь обозначен ровной площадкой, выложенной квадратными плитами. Кое-где меж ними пробивается трава. Желтая рудбекия, похожая на звезду, смотрит на солнце… Самой усадьбы нет. О ней напоминают еще каменная стела в виде высокой и узкой развернутой книги и памятная доска с профилем поэта. Надпись гласит, что здесь родился и жил Василий Андреевич Жуковский… Представь себя на втором этаже! Какой вид открылся бы! Вон Фатьяновская долина – по названию села, крыши которого видны по сей день. Тут некогда вертели деревянными крыльями три мельницы, а в соседнее Долбино за семь верст, в имение Киреевских, можно было на лодке по реке доплыть. Само село Мишенское, оно с другой стороны. Усадьба же располагалась немного в стороне и была отделена прудами. Были еще барские купальни, дно которых выложили камнем… Мишенское происходит от слова «мишень». В свое время в здешнем овраге солдаты из Белевского полка обучались стрельбе. Сейчас это Тульская область.

Чистое место в метрической книге

Когда-то на косогоре здесь стояла беседка, оставшаяся на рисунках поэта. В ней он написал элегию «Сельское кладбище». После того как ее опубликовал в «Вестнике Европы» в 1802 году Карамзин, Жуковский стал известным в литературном мире.

Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,
Которые окрест, развесившись, стоят,
Здесь праотцы села, в гробах уединенных
Навеки затворясь, сном непробудным спят.

Не в том только дело, что Жуковский «приписал» стихам английского поэта Томаса Грея русский колорит. Он первым попробовал использовать пейзажные описания для передачи душевного состояния лирического героя. Это ведь сейчас кажется обыденным делом, а тогда явилось открытием. Тишина этих мест с уединенным барским домом в кустах сирени словно бы наложила отпечаток и на характер поэта.

Есть разные сведения, как появилась при усадьбе турчанка Сальха. То ли ее подарил барину один из его крепостных, привезя с собой после Русско-турецкой войны, то ли это был подарок некоего знакомого майора… Так или иначе она безвыездно жила при барском доме, была нянькой при младших детях владельца этого поместья Афанасия Бунина и ключницей, иначе – домоправительницей. У Афанасия Ивановича своих детей хватало от законной жены. Однажды, в конце января 1783 года, слуга доложил хозяину, что Сальха родила сына. Как водится в похожих случаях, мальчику дали отчество крестного отца и его же фамилию. Андрей Григорьевич Жуковский жил у Бунина «на хлебах». На его содержании то есть. Каково это, поймете, почитав пьесу Ивана Тургенева «Нахлебник»…

Метрическая книга с записью о рождении Жуковского хранится в одной из витрин в Белевском краеведческом музее. Черные вертикальные графы, аккуратно проведенные по линеечке чуть ниже заглавного раздела «О родившихся». В первой порядковый номер – 3. Вторая графа такая же узенькая – дата рождения, 29 января. Месяц указан вверху. «У дворовой вдовы Елисаветы Дементьевой незаконнорожденный сын Василей» – читаем дальше. Это так назвали Сальху, когда она приняла православие, а фамилию ей дали тоже соответствующую – Турчанинова. Пунктирная линия соединяет имя с датой крещения в следующей узенькой колонке: 30 января. Буковки, будто птички замерзшие, жмутся друг к другу; все тут ровно, строго и меленько, и не дай бог за поля хоть хвостик вывести, только дважды такое наблюдается – «галочка» над «й» за поля выскочила: неаккуратность. Много еще имен предстоит вписать священнику. Все надо ужать. Но здесь, дальше, где надо указывать присутствовавших при крещении, батюшка оставил чистое место. И выходит, что у всех кто-то да был при торжестве совершения таинства, а у младенца Василия – никогошеньки…

Жуковский не избежал учителя-иностранца, как Митрофанушка и Гринев. Яким Иванович, как звали обрусевшего немца-гувернера, увлекался ловлей кузнечиков и однажды заметил, как мальчик отпускает их на волю. Он поставил его за это на горох, но свидетелем наказания невольно стал крестный отец. Учитель был изгнан прочь. Зимой Бунины уезжали в Тулу, в 1790 году Жуковский учился здесь в частном пансионе. Потом было Главное народное училище, откуда будущего поэта исключили как совершенно неспособного, были уроки в тульском доме сводной сестры Варвары Афанасьевны Юшковой вместе с ее дочерьми Авдотьей Елагиной и Анной Зонтаг. Потом, в 1797‑м, Жуковский поступил в Москве в Благородный университетский пансион, где провел три года и всерьез приобщился к литературному творчеству, пытаясь сочинять торжественные оды на случай. Здесь у него выработалась привычка вставать в пять утра, и он ее сохранил до конца жизни. Покинув стены пансиона, Жуковский ищет свой путь служения русской словесности. Поприще его определилось.

Упадок и возрождение

Какова судьба усадьбы, его родного гнезда?

С середины 1860‑х годов поместьем никто не управлял. Сюда изредка приезжали дети племянницы Жуковского Авдотьи Петровны Елагиной, которая, выйдя замуж, взяла фамилию Киреевская. Она мать братьев Петра и Василия Киреевских.
Усадьба досталась Анне Петровне Зонтаг. Внучка Афанасия Ивановича Бунина, она стала последней ее владелицей. Надо пару слов сказать и о ней, поскольку имя это не затерялось в русской литературе: помимо воспоминаний о детских годах Жуковского ей принадлежат рассказы и сказки, Анна Зонтаг стала наряду с Александрой Ишимовой ведущей детской писательницей середины XIX века. Даже в наши дни переиздавалась ее «Священная история для детей, выбранная из Ветхого и Нового Завета»…

Муж Зонтаг, русский подданный, американец по происхождению, прикинул, что не потянет хозяйство, и разобрал двухэтажную усадьбу до основания. В 1842 году из оставшихся бревен сложили одноэтажный дом. Сохранились его рисунки. Он просуществовал до 1917 года, пребывая в запустении. Потом его использовали как детский лагерь, куда на время привозили ребятишек для поправки здоровья и отдыха. А дальше…

Белев был освобожден от фашистов 1 декабря 1941 года. Но, чтобы выбить их отсюда, пришлось разрушить все, что находилось тогда на территории усадьбы. И церквушку (говорят, что только на ней было устроено три немецких пулеметных гнезда), и сам неказистый старый домик из разобранных бревен, где ныне, на месте его фундамента, плиты и стела.

В 1960‑е годы рядом построили по решению руководства колхоза и сельского совета клуб по типовому проекту. Людей тогда было много, он был востребован. Да и память о Жуковском не утратилась. В клубе отвели небольшую комнату, посвященную творчеству поэта. Тут висели на стенах рисунки на картоне, был его портрет. В актовом зале проходили мероприятия, когда требовалось собрать вместе много людей, а также вошедшие в моду дискотеки. Гармошка ушла в прошлое…

Клуб тоже запустел в 1990‑е, стоял без окон и дверей. Только два года назад после ремонта в нем открылся сельский культурно-образовательный центр, заработали мастер-классы с традиционными для русской усадьбы занятиями: кружевоплетение, прялочное мастерство. Он стал структурным подразделением Белевского районного центра развития культуры и туризма. В планах дальнейшее благоустройство места. Там, где некогда стояла церковь, можно возвести хотя бы часовню, воссоздать оранжерею (Бунины выращивали у себя абрикосы и лимоны), реконструировать домик Сальхи, поскольку на двухэтажную усадьбу вряд ли хватит средств, да еще хотя бы один пруд привести в надлежащий вид, а на музейных площадях бывшего клуба представить других владельцев усадьбы, ту же Анну Зонтаг, которую мало кто ныне, увы, знает, Елагину-Киреевскую. Наконец, привести в должный порядок семейное захоронение Буниных, где обрели покой и сам Афанасий Иванович, и его супруга, и Зонтаг. Сальха, она же Елизавета Турчанинова, похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве. Жуковский построил для нее дом в Белеве, но он, увы, не сохранился. Возрожденное Мишенское – достойное место для экскурсий, поездок, школьного туризма.

Виктор БОЧЕНКОВ, фото автора