ЕГЭ в России больше, чем ЕГЭ

Когда-то Евгений Евтушенко провозгласил: «Поэт в России больше, чем поэт». То, с каким волнением воспринимала страна драматические футбольные баталии на «Евро-2008», показало: футбол в России больше, чем футбол! Я же позволю себе заявить: ЕГЭ в России больше, чем ЕГЭ!

ЕГЭ – это прежде всего фундаментальный вопрос о соответствии формы итоговой аттестации целям и задачам школьного обучения.

Когда-то умница Жуковский, назначенный наставником цесаревича Александра Николаевича, составил для него особую учебную программу, основополагающим принципом которой стало образование для добродетели. Воспитанник поэта, отцом которого, как известно, был человек весьма консервативных убеждений, преодолев значительное сопротивление, сумел нанести сокрушительный удар по системе, не только тормозившей развитие страны, но и ставшей синонимом аморальности и бесчеловечности. Через 180 лет, в начале XXI века, я хотел бы вновь задать вопрос: «Образование сегодня для чего?»

Очень опасаюсь, что в нынешних условиях не только ученики и их родители, но и сами учителя представляют себе цели образования весьма прагматично. И так же как цензура начиналась не в кабинете должностного лица, а за столом писателя, так и учитель постарается в первую очередь напомнить ребятам не о тех мучительных сомнениях, преодоление которых и явилось гражданским подвигом царя-освободителя, а о том, чтобы они ни в коем случае не забыли, что в задании с открытым ответом необходимо писать «АлександрВторой» – одним словом (вопреки правилам русского языка), не используя соответственно римские цифры. Не столько сам ЕГЭ, сколько подготовка к нему уже нанесла сокрушительный удар по нравственному потенциалу гуманитарных предметов, прежде всего таких, как литература, история, обществознание. А ведь нашим выпускникам через какое-то время придется брать на себя ответственность за управление государством, обеспечение благосостояния людей, сохранение их жизни. Когда-то Владимир Владимирович Маяковский в известном детском стихотворении объяснил, как важно сделать выбор между тем, что такое «хорошо» и что такое «плохо». В сегодняшнем мире, где, к сожалению, накоплены неимоверные запасы не только смертоносного оружия, но и ненависти, вражды, бескультурья, презрения к ценности человеческой жизни, важнейшей педагогической задачей становится устранение «глухомани» в людских душах, формирование доброты, милосердия, способности слушать и понимать друг друга, идти на взаимоприемлемые уступки. В общем, мы должны научить наших воспитанников самому непростому: умению жить, передав им бесценный опыт предыдущих поколений. Уверяю вас, это гораздо труднее и важнее, чем подготовка к ЕГЭ!

Единый государственный экзамен – это проблема уровня, глубины и самостоятельности мышления как личности, так и общества в целом.

Чтобы ни говорили вдохновители и организаторы ЕГЭ, но именно натаскивание становится сердцевиной новой методики, используемой учителями, обреченными выполнять функции бесплатных репетиторов (наряду с огромным количеством высокооплачиваемых, повсеместно предлагающих свои услуги). Происходящее, безусловно, антипод «педагогики сотрудничества», рассматривающей учителя и ученика как равноправных субъектов процесса обучения, продвигающихся по многотрудному пути постижения истины. При этом складывается впечатление, что ребятам, которым не свойственна оригинальность мышления, проще отвечать на вопросы контрольных измерительных материалов, чем учащимся творческим, размышляющим нестандартно. Так, например, далеко не каждый экзаменуемый отнесет указ о вольных хлебопашцах, изданный через два года после вступления на престол Александра I, к итогам его деятельности, как это рекомендуется авторами издания «ЕГЭ. История. 2008. Москва, «Просвещение», Санкт-Петербург, филиал издательства «Просвещение». Что же касается перлов, содержащихся в аналогичных тестовых заданиях по литературе, о которых рассказывают коллеги-словесники, то это, как говорится, особая песня: начиная с узнавания героев произведений по описаниям рук и завершая фрагментами текстов, на основании которых необходимо определить названия глав того или иного литературного произведения. В числе прочих – глава из «Капитанской дочки», в которой рассказывается о первой встрече Гринева с Пугачевым (а ведь куда более важным представляется внушенное Гриневу с детства родителями «Береги честь смолоду!», что вызвало уважение казацкого вождя, принявшего имя убиенного императора).

Касаясь обществоведческих проблем, хотел бы отметить: разумеется, проще разложить по элементам понятие «суверенная демократия», чем подвергнуть его анализу на соответствие современным российским реалиям.

Единый государственный экзамен – это вопрос о тенденциях нашего политического развития, своеобразная лакмусовая бумажка, еще одно испытание на прочность молодой российской демократии.

В статье, опубликованной в «УГ-Москва» 1 июля этого года, я обратился к председателю Совета Федерации Сергею Миронову с призывом, подтвердив свою негативную оценку ЕГЭ, встреченную бурными и практически единодушными аплодисментами участниками передачи «Народ хочет знать», вышедшей в эфир накануне Международного дня защиты детей, предпринять в пределах его компетенции соответствующие действия в указанном им направлении. Обнадеживает, что слова Сергея Михайловича, адресованные детям, которых, как известно, обманывать нехорошо, были подкреплены делом: Государственной Думе предстоит рассмотреть законопроект о добровольности ЕГЭ, подготовленный заместителем председателя Комитета по образованию и науке Олегом Смолиным и поддержанный спикером Совета Федерации.

Думаю, заявления ведущих государственных деятелей и положения суперновейших обществоведческих пособий о функционировании в нашей стране гражданского общества не должны оставаться пустыми фразами. В этом смысле выражением зрелости гражданского общества могло бы стать подведение итогов эксперимента на учительских конференциях в различных регионах России и, наконец, на Всероссийском учительском съезде, делегаты которого должны быть выбраны с учетом всех необходимых демократических процедур, проходящем не менее гласно, чем, скажем, заседания Первого Всесоюзного съезда народных депутатов. Только после завершения учительского съезда и с учетом его решений целесообразно проведение соответствующего заседания Государственной Думы.

Введение ЕГЭ – важнейший социально-экономический вопрос, сердцевиной которого является проблема социальной справедливости.

Нет уверенности, что огромные средства, направленные на проведение эксперимента, расходовались эффективно и оказались свободными от коррупционной составляющей, и это в обстановке, когда для значительного количества школ наличие элементарных удобств оказалось более актуальным, чем выход в Интернет. Многочисленные свидетельства о нарушении процедуры проведения ЕГЭ не позволяют согласиться с утверждениями об объективности этой формы итоговой аттестации. Невыясненным оказался и вопрос о соответствии полученных в ходе ЕГЭ высоких баллов, подтвержденных сертификатом, действительным знаниям экзаменовавшихся, требованиям, предъявляемым в процессе обучения в вузах, результатам, достигнутым обладателями данных сертификатов из различных регионов страны в ходе экзаменационных сессий.

В условиях резкого сокращения количества бюджетных мест в университетах и академиях введение ЕГЭ усилило конкуренцию лишь между теми кандидатами в студенты, чьи родители не обладают весьма приличными средствами. Что же касается совершенных оболтусов, которые даже при щадящем пересчете баллов не подойдут для отечественного платного обучения, то их в самом крайнем случае, имея очень хорошие деньги, можно будет направить в заграничные вузы.

Единый государственный экзамен способен обострить проблему «сбережения народа», рассматриваемого Александром Солженицыным в качестве важнейшего элемента национальной идеи.

Ныне в лучшем случае вызывают улыбку утверждения о том, что введение ЕГЭ сократит перегрузки учащихся. Поговорите с ребятами, измученными бесконечными репетициями ЕГЭ, многочисленными диагностическими работами и, главное, находящимися в режиме постоянных стрессовых перегрузок, мучительного опасения, что они не оправдают надежды родителей и педагогов и (самое ужасное) могут не окончить школу, с которой связано большинство лет их сознательной жизни.

Не столь давно в ходе одной из радиопередач прозвучала «реплика с места» по поводу ЕГЭ: «устроили психушку из всей страны». Боюсь, она не лишена оснований, и последствия того «психологического надлома», который происходит на наших глазах, обществу еще предстоит ощутить. Несколько лет назад, выражая сомнения по поводу возможности опубликования в одной уважаемой газете моей статьи, затрагивавшей проблемы ЕГЭ, один влиятельный человек разъяснил мне: «Нашим читателям это неинтересно. Им интересно: кто? когда? с кем?» Не вдаваясь в обсуждение приоритетных жизненных ценностей, хотел бы заметить: с вступлением в силу закона о едином государственном экзамене он неизбежно затронет рано или поздно жизнь большинства российских семей, не оставив равнодушными миллионы людей.

Введение ЕГЭ – это вопрос самоуважения, сохранения чести и достоинства российского учителя.

Наверное, не случайно бывший заместитель министра образования Российской Федерации Евгений Куркин заметил: «Введение ЕГЭ – это как раз главный показатель того, что мы педагогу, который лучше всего знает ребят, не доверяем». Теперь есть на кого свалить провалы в ходе ЕГЭ! Признаюсь, меня больно укололи многочисленные заявления, сделанные высокими должностными лицами о падении уровня учительства, переоценке педагогами своих способностей и так далее. Помню, в начале года я побывал в одном из регионов и выступал там перед учителями вместе с преподавателем иностранного языка одного из вузов, прекрасным специалистом, кандидатом наук. Она сказала мне: «Учитывая принятое в Москве решение о резком увеличении оплаты труда учителей иностранного языка, я могла бы получать в школе до 60000 рублей. Но я в школу не пойду. Мне здоровье важнее». По моему мнению, ни руководители министерства, ни многочисленные чиновники среднего звена совершенно не представляют себе реалии современной школы и тем более не способны ощутить те бешеные перегрузки, которым подвергаются учителя, зачастую задерганные всевозможными аттестациями, комиссиями, проверками, а теперь еще и обремененные подготовкой к ЕГЭ, но так же, как и десятилетия и столетия назад, несущие своим питомцам свет знаний и высокие жизненные ценности.

Убежден, что просто необходимо, чтобы каждый руководитель образования любого ранга был обязан хотя бы один час в неделю входить в класс, чтобы увидеть пытливые глаза ребят, не приемлющих фальши, ощутить, пусть в совершенно незначительной степени, биение пульса школьной жизни.

Мне довелось услышать, что в некоторых регионах при переходе на новую систему оплаты труда результаты ЕГЭ, достигнутые учащимися, увязывают с уровнем зарплаты педагогов. На первый взгляд все правильно, а по существу издевательство. Как сопоставить несопоставимое, в том числе способности и возможности учащихся элитных школ, конкурс при приеме в которые сравним, пожалуй, с аналогичным в престижных вузах, и уровень большинства ребят в массовых школах, часть которых не только не хочет, но и не может учиться? Зачастую учитель обязан довести до стандартного минимума знаний учащихся, абсолютно не способных его усвоить.

Перед приемом в десятый класс беседовал с ученицей, переходящей в нашу школу в связи со сменой места жительства (семья получила квартиру в доме напротив). Девушка буквально поразила меня своими «познаниями»: Александр Суворов, оказывается, был известным полководцем Великой Отечественной войны, а Петр I – последним российским императором, расстрелянным большевиками. В школу ее взяли, и я не сказать чтобы очень расстроился, скорее, наоборот: она, довольно милая и приятная по характеру, хорошо вошла в коллектив и не доставляет особых хлопот; в меру своих способностей старается учиться, и мне удалось вывести ее на слабую тройку. Но настал выпускной класс, и среди трех экзаменов по выбору она остановилась на истории – не потому, что ощущает возможность сдать этот предмет хорошо, а потому, что по большинству других дисциплин у нее обстоят дела еще хуже. Но ведь она не одна такая, и я отвечаю за нее и других перед родителями, администрацией школы и, самое главное, перед своей совестью! И, кажется, я не волшебник…

Недавно в одной популярной радиопередаче прозвучали слова прекрасного учителя русского языка и литературы: «Я не готов принять обвинения учителей со стороны Министерства образования и науки РФ, потому что министерство виновато перед учителем гораздо больше, чем учитель перед министерством!»

Учитель, сколько надо любви и огня?!

Григорий ПЛОТКИН, заслуженный учитель школы РФ, преподаватель истории школы №888